Аркадий Адамов - «След Лисицы»

При всей своей внешней простоватости и кажущейся прямолинейности Цветков был прирожденным оперативником. Это качество включало в себя, помимо умения разбираться в самых порой сложных людских характерах и жизненных ситуациях, помимо тонкой наблюдательности, еще и фантазию, выдумку, уменье найти при любых обстоятельствах не пассивную, а активную форму борьбы, не ждать, не обороняться, а всегда наступать.

Ловкая комбинация, в результате которой появилась записка в магазине, была только началом этой активной формы борьбы. Цветков решил использовать записку не только как приманку.

Но борьба с хитрым и опытным врагом, как известно, не сулит легкой победы. Победа тут добывается потом и… кровью. Да и то не всегда.

Сначала дала осечку первая линия поиска: на вокзалах Сердюк упорно не появлялся. Затем стала ясна неудача второй линии: нигде не появлялись и вещи Починского.

Из всего этого следовал один важный и тревожный вывод.

Если считать, что Сердюк все еще находился в Москве, а Цветков был уверен в этом: ведь у Сердюка было здесь какое-то «дело», кроме того, он не знал об аресте Косого, а история с Зерновым, как и исчезновение его от Откаленко, была лишь результатом его особой настороженности и подозрительности, ибо Откаленко ничем себя не выдал. И тогда вывод из неудачи двух линий поиска был один: Сердюк нашел себе новое прибежище. Именно нашел, внезапно и, возможно, неожиданно. И это чрезвычайно осложняло все дело.

Однако сохранялась третья линия, сохранялась даже после того, как взволнованный Лосев доложил Цветкову об исчезновении записки.

— Ну что ж, милые мои, — сказал Цветков, — будем ждать его теперь в другом месте.

Дело в том, что записка содержала совсем не тот текст, который продиктовал Полуянову Косой. Ее содержание не имело бы значения, приди за ней сам Сердюк. В этом случае его просто тут же взяли бы. Но Цветков учел и другой вариант: Сердюк мог подослать за ней кого-нибудь. В этом случае должен был «сработать» сам текст записки, тем более что пришедшего за ней человека сотрудники могли и не заметить, могли и пропустить.

Текст записки должен был импонировать осторожному и хитрому Сердюку, если сам он побоится по какой-либо причине прийти в магазин. Текст этот был такой: «К Слону идти неохота. Давай жми в обед на сквер перед Театром Советской Армии, там, где камень».

Место это было выбрано не случайно. Всю площадку с гранитным камнем в центре, где в будущем намечалось установить памятник Суворову, нельзя было рассмотреть издали. Для того чтобы убедиться, пришел Косой на свидание или нет, Сердюк непременно должен был войти в сквер. И тогда ловушка захлопнется.

В день исчезновения записки сквер был взят под усиленное наблюдение.

Цветкову, однако, пришлось задуматься и над новым обстоятельством: кто же все-таки и как взял записку? Вместе с тревожным выводом о новом убежище, которое, очевидно, нашел себе Сердюк, это еще больше осложняло и без того запутанное дело.

— Нет, вы только подумайте! Какой мы прошли путь в погоне за этим проклятым портсигаром! — говорил Лосев, когда они в тот вечер собрались в кабинете Цветкова. — Петляем, петляем, а след ведет все дальше и дальше.

— А что? Хитрый след, — согласился Откаленко. — Только не мешает ему где-то и кончиться.

— Знаете, Федор Кузьмич, — воодушевился вдруг Лосев. — Ведь надо же, наконец, дать шифр делу, верно?

Цветков добродушно усмехнулся: Лосев был выдумщик, и это ему нравилось.

— Верно, — согласился он. — Шифр требуется.

— Вот и предлагаю: «След лисицы». А? И уж хитрее следа нет, чем у нее… Куда он только не приведет!

— А что? Неплохо, — снисходительно заметил Откаленко. — И журналистам потом искать названия не придется.

— И для пьесы подойдет и для оперы, — в тон ему насмешливо сказал Лосев.

Цветков озабоченно махнул рукой:

— Ладно вам. Опера им нужна!.. Вот что вы сейчас запоете, хотелось бы знать? Этот ваш лисий след черт те как запутывается.

Однако события, которые вскоре произошли в сквере напротив театра, внесли в запутанное дело под новоиспеченным шифром «След лисицы» некоторую ясность. Так, во всяком случае, показалось Цветкову и его сотрудникам.

К немалому разочарованию сотрудников Цветкова, Сердюк упорно, вот уже второй день, не появлялся в сквере напротив театра.

На третий день Лосев снова приехал на ставший уже знакомым до последнего кустика и изрядно осточертевший ему сквер и, обменявшись сигналами с дежурившими там сотрудниками, принялся прогуливаться по аллее, потом опустился на одну из скамей.

Время ползло тягуче и нудно. Было жарко. Солнце припекало по-летнему. На скамьях вокруг дремали старики, пожилая женщина что-то вязала, а рядом болтали две школьницы, лакомясь булочками. Из-за кустов доносились ребячьи возгласы.

На лицах сотрудников, изредка проходивших мимо Виталия, было одно и то же раздраженно-скучающее выражение: «Опять не придет».

Действительно, Сердюк не появлялся.

«Неужели напрасна вся эта комбинация с запиской? — беспокойно думал Виталий. — Не поверил? Учуял что-то? Может быть, допустили какой-то промах? Вероятно, да. Но какой?» И еще Виталия неотступно мучила мысль: кто, если не Мотков, мог взять записку Полуянова?

Прошло еще около часа.

Виталий зевнул и собрался было пройтись, чтобы окончательно не заснуть, как вдруг заметил вдали у входа в сквер высокую грузную фигуру, показавшуюся чем-то знакомой. Он насторожился и стал ждать.

Человек не спеша приближался.

И тут вдруг Виталий узнал его. Это был Павел Иванович, директор магазина культтоваров, собственной персоной.

Он величественно прошествовал мимо Виталия к центру сквера. Там Павел Иванович, словно гуляя, медленно обогнул громадную клумбу с обелиском посередине на месте будущего памятника и опустился на скамейку.

«В рабочее время гуляет себе, — подумал Виталий. — И явно кого-то ждет. Интересно, кого? Надо сообщить ребятам. Пусть за ним потом посмотрят». Этот громадный, седой, благообразный старик не очень-то заслуживал доверия, если в его магазине произошла такая чертовщина с запиской. Да и тот продавец… Но тут вдруг Виталий вспомнил: у него же есть машина, он ее сам видел около магазина! Дело осложнялось. Единственную оперативную машину, которая дежурила недалеко от сквера, отпустить было нельзя: Сердюк мог появиться каждую минуту. Следовательно, надо было вызывать другую.

Приняв решение, Виталий поднялся и направился к выходу из сквера, где дежурил один из сотрудников.

В считанные минуты невидимый механизм был приведен в действие.

И когда Павел Иванович все так же величественно и не спеша вышел из сквера и направился через площадь к тому месту, где стоял в тени громадных театральных колонн его «Москвич», Откаленко с двумя сотрудниками уже внимательно следили за ним из окна своей машины.