Николай Леонов - Незаконченное дело

– Ничего, ничего. Я сейчас успокоюсь. – Горохова шмыгнула носом и жестом отказалась от протянутого платка. – Это пройдет.

Пауза затянулась. Екатерина Герасимовна пыталась взять себя в руки, но это у нее плохо получалось. Она то затихала, то вновь начинала плакать. Сыщик встал с софы и сходил на кухню за водой. Лишь после этого Гороховой удалось успокоиться.

– Что вы еще хотели у меня узнать? – спросила женщина. И на этот раз в ее голосе не чувствовалось агрессии.

– Скажите, Екатерина Герасимовна, ваш муж приносил из банка какие-либо бумаги в последние несколько дней? – задал вопрос сыщик, ставя стакан с водой на заваленный книгами стол.

– Наверное, – пожала плечами Горохова. – Он почти всегда что-нибудь приносил с собой. И вечерами сидел, что-нибудь просчитывал.

– А где он хранил документы? – поинтересовался Гуров.

– Обычно у себя в кабинете. Но иногда запирал бумаги в сейф. Что, впрочем, случалось крайне редко. Последний раз он убирал документы в сейф за два дня перед смертью… Подождите!..

Горохова вскочила с софы и бросилась в спальню. Гуров спокойно остался сидеть. Он уже догадался, что должно было лежать в сейфе, и знал, что этого там не окажется. Вчера Горохова не вспомнила о документах в сейфе. А сыщик прекрасно видел, что там ничего, кроме пустой шкатулки из-под украшений, не было. Не могло быть и сейчас.

– Документы тоже пропали, – констатировала Горохова, вернувшись в гостиную. – Я вчера как-то не подумала о них. Скажите, это может быть важным?

– Сейчас все может быть важным, – кивнул сыщик. – Скажите, а он не мог переложить документы из сейфа к себе в кабинет?

– Не знаю, – покачала головой женщина. – Давайте посмотрим.

Осмотр кабинета покойного Горохова ничего не дал. Екатерина Герасимовна сказала, что эти документы лежали в сейфе в красной пластиковой папке для бумаг. Ни документов, ни папки, естественно, найти не удалось. И Гурову стало ясно, что Кулагин, скорее всего, прав.

Простой медвежатник или налетчик никогда бы не стал брать те документы, в которых разобраться может только профессионал. Они ему просто ни к чему. Если, конечно, кто-то не попросил специально прихватить эти бумаги.

Оставался неясным тот факт, зачем киллеру все же понадобились драгоценности. Это не было похоже на работу профессионала. А Гуров сомневался, что серьезная организация, каковой можно было считать новую преступную группировку, может использовать для убийства дилетанта. Если только этот человек не был приятелем покойного и не имел доступа в дом. А иного пути изъять документы у преступников, похоже, не было.

Получалось, что правы и Крячко и Кулагин. Горохова «убрали», когда поняли, что ФСБ слишком близко подобралась к нему. И устранил его человек, который был лично знаком с банкиром. Пришел в обед, когда охрана не ждала визитеров. Что-то сказал Горохову, и тот впустил его в дом. После этого банкир был убит, а документы украдены.

Чернов вроде бы подходил под эту версию. По словам секретарши Горохова, он часто бывал у банкира дома. Находился в отпуске и располагал свободным временем. Вероятно, имел тесные контакты с Вяхиревым.

Убить Горохова Чернов, конечно, мог. Как, впрочем, и любой другой. Но Гуров сомневался в правильности только что выстроенной версии. Было несколько несоответствий в ее построении. Во-первых, совершенно непонятно, почему Вяхирев оставил исполнителя в живых. Чернов не похож на матерого убийцу. Гуров был уверен, что он и судим-то никогда не был.

Во-вторых, начальник инвестиционного отдела спрашивал у Репина о возможности переноса встречи банкира с Вяхиревым. А о ней и не слышал никто. Более того, Белкина утверждала, что такая встреча в принципе не могла состояться. Что-то не вязалось это с готовящимся убийством.

Ну а в-третьих, Гурову все же не давали покоя ботинки убитого банкира. Так располагаться они могли только в том случае, если по возвращении Горохова домой киллер уже был в квартире. Сыщик никак не мог представить себе Чернова в образе профессионального взломщика.

И все же Гуров знал, что в жизни бывает всякое. И честный банковский клерк может стать убийцей, и вор в законе может оказаться в составе правительства. Такова действительность в нашей стране! Теперь сыщику осталось задать Гороховой лишь один вопрос.

– Екатерина Герасимовна, – поинтересовался Гуров, едва они с вдовой вышли из рабочего кабинета Горохова. – Вы знаете Чернова Евгения Андреевича?

– Женю? – снова, как и в случае с Вяхиревым, переспросила женщина. – Конечно. Мы знакомы уже очень давно. А года два назад Федор пригласил его к себе на работу в банк. Я никогда не вдавалась в тонкости их взаимоотношений, но знаю точно, что работали они всегда вместе и, по-моему, неплохо друг с другом ладили. По крайней мере, Женя бывал у нас чаще других.

– А скажите, Екатерина Герасимовна, – потер переносицу Гуров, – вам неизвестно, был ли знаком Чернов с Вяхиревым? И какие у них были отношения?

– Нет. Этого я вам сказать не могу, – подумав, ответила Горохова. – Да вы сами у него спросите. Он теперь в нашем доме живет. В четвертом подъезде…

Гуров не стал говорить женщине, что Чернова они уже арестовали по подозрению в убийстве ее мужа. Сыщик лишь пообещал непременно побеседовать с ним и поспешил проститься с Гороховой. Было абсолютно ясно, что узнать у этой женщины еще что-нибудь полезное для следствия не удастся. Прежде чем уйти, Гуров остановился в дверях.

– Екатерина Герасимовна, – решил он задать еще один вопрос, – а вы не знаете, не собирался ли вчера Федор Михайлович с кем-нибудь встретиться у себя дома?

– Нет. Он мне ничего не говорил, – покачала головой женщина. – А почему вы этим интересуетесь? О Вяхиреве, о Чернове спрашиваете? Документы какие-то искали. Вам уже что-нибудь известно?

– О чем-то определенном пока говорить рано, – уклонился от ответа Гуров. – Пока мы знаем, что из банка пропали документы и они как-то связаны с деловыми отношениями между Вяхиревым и вашим покойным мужем. Большего пока сказать не могу. Но не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся!

Гуров ушел, оставив озадаченную его последней фразой вдову стоять в дверях. Впрочем, о ней сыщик уже не думал. Прежде чем вернуться в главк, ему предстоял еще один визит. К «выездной» секретарше Горохова Стрижовой Вере Николаевне. А ехать к ней домой нужно было на проспект Мира, к Ботаническому саду.

Как и ожидал Гуров, Стрижова оказалась красивой девушкой лет двадцати трех. У нее были большие миндалевидные глаза, темные волосы. Фигура девушки была безупречна. Хотя, на вкус сыщика, Стрижова была несколько худощава. Однако сейчас именно такими большинство людей представляют себе секретарш богатых людей.