Николай Леонов - Незаконченное дело

Никак не меньше странного поведения убийцы сыщика интересовало и содержание его карманов. Гуров понимал, что это глупо, но со вчерашнего вечера его неотступно преследовал вопрос: почему именно десять тысяч и пара бриллиантовых серег? Куда киллер мог идти со всем этим?

Помимо украденных пятнадцати тысяч долларов, киллер должен был получить гонорар за убийство от своих заказчиков. По самым скромным подсчетам, плата за ликвидацию такого человека, как Горохов, должна быть не ниже двадцати тысяч баксов. И еще у убийцы оставались драгоценности вдовы. Так куда шел киллер, оставив у себя в берлоге большую часть добычи? И зачем ему понадобились серьги?

Сыщику приходил на ум лишь один ответ на эти вопросы – убийца направлялся к женщине. И серьги он нес ей в подарок. Но, ответив на предыдущие вопросы, Гуров задавал себе другой: почему киллер не ехал на машине?

Если убийца нес бриллиантовые серьги женщине, явно собираясь сделать ей подарок, то почему, имея в кармане десять тысяч «зеленых», он не обставил свой презент с соответствующим случаю шиком? Почему не зашел в супермаркет купить шампанского, например?

– Да что я зациклился на этих серьгах?! – рявкнул сыщик вслух на весь кабинет, хлопнув себя по лбу. – Не о них сейчас нужно думать!

Гуров встал с кресла и заходил по комнате из угла в угол, следуя своей давней привычке. Бриллиантовые серьги и десять тысяч долларов в кармане неизвестного могли подождать. Сейчас следовало выработать тактический план на ближайшее время.

Естественно, на первом плане стояла встреча с Амбаром. Но независимо от того, какую информацию передаст Гурову осведомитель, сыщик намеревался побеседовать еще с одним человеком. Гуров знал, что к концу его встречи с Амбаром поминальный обед по Горохову в «Метрополе» приблизится к завершению. И лучшего времени для беседы с Корневым просто нельзя было отыскать.

Во-первых, если новый глава «Инвестбанка» причастен к убийству Горохова, то на третий день после содеянного он наверняка немного расслабится. Ведь если милиция до сих пор не пыталась допросить его, то это значит, что он находится вне подозрений.

Во-вторых, как водится на поминках, непременную стопку водки поминающим поднесут. Гуров еще вчера получил от Кулагина досье на Корнева. И там черным по белому написано, что новый председатель правления «Инвестбанка» склонен к употреблению алкоголя. Поэтому и от лишней рюмочки не откажется. А значит, потеряет ясность мысли.

Ну а в-третьих, Корнев меньше всего ждет, что вопросы об убийстве ему будут задавать именно на похоронах. Разомлевший от алкоголя и чувства собственной безопасности, новый глава банка может потерять контроль над собой и тем самым подсказать следствию нужное направление для раскрытия убийства.

Конечно, такое поведение сыщика выглядело несколько цинично, но иного выбора не было. Преступник не церемонился с Гороховым. И Гурову было не до того, чтобы соблюдать дворцовый этикет. Ну а если Корнев и не виновен в смерти банкира, то от беседы об убийстве Горохова на его же похоронах не умрет. С людьми и более страшные вещи случались!

Но прежде чем ехать в «Метрополь», следовало связаться с Крячко. Станислав к тому времени уже должен будет получить те или иные результаты по сигнализации. Нужно будет непременно узнать, чего удалось добиться Станиславу. Может быть, располагая полученными Крячко новыми фактами, разговаривать с Корневым будет легче.

Решив, что предпримет в ближайшее время, Гуров уже собрался уходить из кабинета, но в это время на столе зазвонил телефон. Сыщик поднял трубку. Звонил Гойда.

– Лева, я тут заканчиваю с Тополевым и его парнями, – поздоровавшись, проговорил следователь. – Что ты с ними собираешься делать?

– Я? Ничего, – ответил Гуров. – Мне они теперь могут понадобиться только для опознания человека, которого ограбили. Больше мне они не нужны. Решай сам, куда их девать будешь.

– Тогда я их отпускаю, – проговорил Гойда и в ответ на недоуменное молчание объяснил: – То, что вы ночью сняли с них показания, это хорошо. Хорошо и то, что вы мне их передали рано утром. Поскольку они успели подтвердить мне все свои слова еще до появления адвоката.

– Какого адвоката? – не понял Гуров. – Откуда взялся этот адвокат?

– Мама одного из парней, Евсеева, бывший член народного суда и все наши порядки знает досконально, – пояснил следователь. – Когда ее сын две ночи не ночевал дома, она стала его разыскивать и узнала, что ее мальчик арестован. Она тут же связалась со знакомым адвокатом, и он приехал сюда. Полчаса назад.

– Понятно, – усмехнулся сыщик. – И поскольку у тебя нет заявления от потерпевшего, то и уголовное дело возбуждено быть не может. Ты это хочешь сказать?

– Именно, – вздохнул Гойда. – Извини, Лева, но я вынужден отпустить парней.

– Что выросло, то выросло, – констатировал Гуров. – Отпускай. Только возьми с них со всех подписки о невыезде. Парни мне еще понадобятся.

– Обязательно возьму, – заверил сыщика Гойда. – Появились какие-нибудь новые данные?

– Пока нет. Но к вечеру, я думаю, будут, – ответил Гуров. – Ладно, Игорь, решай свои вопросы. Я тороплюсь. У меня назначена встреча.

Амбар вновь проявил чудеса расторопности и добрался в пиццерию на Чаплыгина раньше Гурова. Правда, в этот раз заведение было переполнено, и Бродкину пришлось довольствоваться столиком перед самым входом. Сыщик недовольно осмотрел гомонящих посетителей.

Обстановка к задушевной беседе не располагала, но выбирать было не из чего. Для смены места встречи времени не оставалось, а разговаривать с Бродкиным в собственной машине сыщик не хотел. Любой из знакомых Амбара мог случайно оказаться поблизости. А машину Гурова в уголовном мире знали очень хорошо. «Засветить» своего осведомителя сыщик не собирался, поэтому и пришлось довольствоваться шумным окружением пиццерии.

– Ну и ночку вы мне устроили, Лев Иванович, – вместо приветствия проворчал Амбар. – Теперь от этой грязи век не отмоюсь. К врачу еще сходить надо. А то рядом со мной какой-то туберкулезный спал.

– А ты у всех своих гостей справки от врача спрашиваешь? – язвительно поинтересовался Гуров. – Или свой дом в стерильной чистоте содержишь? Зону подзабыл совсем? Скажи спасибо, что жив вообще остался.

– Да что же вы меня всегда зоной попрекаете? – обиделся Бродкин. – Завязал я давно. И вообще, другим человеком пытаюсь стать. А вы со мной обращаетесь как с прокаженным!

– А что, мне тебе теперь руки целовать? За то, что воровать перестал? – огрызнулся Гуров и добавил уже спокойнее: – Извини. Просто жалобы твои слушать надоело. Мы вчера, по-моему, все обсудили. Зачем на ту же самую дистанцию второй забег устраивать?