Николай Леонов - Мелочи сыска

– А для чего же стреляться затеял? – спросил Гуров.

– Это совсем другое, – буркнул Новиков.

– Он тюрьмы больше смерти боится, – пояснил Крячко.

– Да, боюсь! – с каким-то даже вызовом сказал Новиков. – И не стыжусь этого. Тюрьма не для нормальных людей. Это ад.

– Хорошо, хоть это сообразил, – заметил Гуров. – Только слишком поздно – вот что обидно.

– А помните, я вам сказал, что у меня для вас особенная информация есть? – вдруг каким-то странным тоном произнес Новиков, осторожно взглядывая на Гурова исподлобья.

– Ну, допустим, помню, – кивнул Гуров. – И что же? Хочешь продать нам ее в обмен на свободу? Сразу предупреждаю – сделка не состоится.

– Это такая информация, что, если вы захотите ею воспользоваться, вам придется меня отпустить, – почти жалобно сказал Новиков.

Крячко присвистнул и подмигнул Гурову.

– Лихо! Парнишка буквально на ходу подметки режет! – сказал он и укоризненно заметил Новикову: – С виду вроде малахольный, но с тобой, я гляжу, ухо востро держать надо, а то ты мигом лыжи навостришь! Отпустить его! Нет уж, извини подвинься, дорогой…

– Подожди, Стас, – перебил его Гуров и недоверчиво спросил у парня: – Уж не хочешь ли ты сказать, Константин, что ваша банда опять на дело собралась?

Новиков посмотрел ему прямо в глаза, проглотил комок, вставший в горле, и кивнул.

– Ага, послезавтра, – сказал он. – И я в нем тоже должен участвовать.

Глаза Булгина озадаченно перебегали с невозмутимого лица Гурова на простодушное лицо Стаса и словно никак не могли сами остановиться.

– Постойте, я не верю своим ушам! – сказал следователь, усилием воли сфокусировав наконец взгляд на Гурове. – Вы взяли парня из банды «гуманистов» и тут же отпустили? Я ничего не перепутал?

– Одну деталь ты, Валентин Сергеевич, не заметил, – сказал Гуров. – Мы его взяли, побеседовали и только потом отпустили.

– Это меня здорово успокаивает, – иронически произнес Булгин. – Надеюсь, беседа была приятной?

– Да не очень, – вмешался Крячко. – Парнишка оказался порядочным поганцем, хоть и фотографом. Шкурник и трус.

– Стас немного утрирует, – заметил Гуров. – Но, в принципе, верно. Из показаний, которые дал нам этот человек, стало окончательно ясно, что банда «гуманистов» существует и в нее, как мы и предполагали, входят далекие от уголовного мира люди. Хотя, надо заметить, далекие лишь формально. Психологически они мало чем отличаются от обычных наших клиентов – те же эгоизм, жадность, безразличие к чужой жизни. Подробности их художеств я изложил в письменном виде, – плюс пленочка у нас имеется с записью разговора – на досуге ознакомишься. А пока я тебе обрисую всю ситуацию в целом, потому что времени у нас маловато, а еще нужно все подготовить к завтрашней операции…

– Так ты еще и операцию какую-то затеваешь? – воскликнул Булгин. – Отлично! Может, просветишь?

– Для того и пришел, – сказал Гуров. – Со своим начальством я уже все согласовал.

– Подожди-подожди! – Булгин порывисто поднялся и, сунув руки в карманы, сердито уставился на Гурова. – Выходит, я последний обо всем узнаю, так, что ли? Хорошенькое дело!

– Остынь, Валентин Сергеевич! – смущенно сказал Гуров. – Все так стремительно получилось… Мы ведь и сами не знали, что на этот след выйдем. Не было счастья, так несчастье помогло. Спасибо, Гаврилову его работодатели пообещали голову открутить – посчитали, что он их милиции сдал. Он ко мне искать защиты прибежал, а в благодарность показал один адресок, куда как-то вместе с Лобановым заскакивал. Память у Гаврилова неплохая, несмотря на то что он закладывать за воротник любит, и адресок оказался верным. Мы туда нагрянули, и с ходу выяснилось, что Новиков, там проживающий, и есть тот человек, который спер открытку из квартиры Гаврилова-старшего.

– Он, что же, сам тебе это сказал? – ревниво спросил Булгин.

– Зачем сам? Репродукция с этой открытки висит у него в комнате, – объяснил Гуров. – Метр на метр – красотища!

– Да ты же этой открытки и в глаза не видел, Лев Иванович! – с упреком сказал Булгин. – Как ты ее, в таком случае, мог узнать, да еще с ходу?

– Так я, в отличие от тебя, о ней только и думал, – с усмешкой сказал Гуров. – Она мне по ночам снилась. В разных видах.

– Значит, ты все-таки настаиваешь, что твоя линия была единственно верной? – недоверчиво спросил Булгин.

– Насчет линии не знаю, а вот открытку я не зря запомнил, – твердо сказал Гуров. – Так уж у меня голова устроена – прежде всего на мелочах сосредотачивается.

Булгин покрутил головой, развел в разные стороны руками и опять уселся за стол. Было заметно, что сообщение Гурова очень сильно его задело.

– Надо же, открытка! – почти обиженно сказал он. – А про кактус этот Новиков тебе ничего не рассказал?

– Цветок тоже кто-то из банды сломал – когда они в коридоре выхода Белинкова дожидались, – сказал Гуров. – Только Новиков на этот момент почти внимания не обратил – не до того было. С трудом потом вспомнил, когда мы со Стасом специально поинтересовались. А открытку он намеренно взял – приглянулась. Вообще главарь банды категорически запретил им трогать что-либо в квартире Гаврилова, но вот Новиков ослушался. Посчитал пустяком.

– Не знал, что в нашем деле пустяков не бывает, – с важным видом прокомментировал Крячко.

Булгин мельком посмотрел на него и опять обратился к Гурову:

– И все-таки я не понимаю… Как ты смог его раскрутить? Или там еще что-то было – кроме твоей дурацкой открытки?

– Было, конечно, – кивнул Гуров. – Компьютер там был. Из квартиры Райкова. Я заводской номер проверил – все совпало. Тут я и подумал, что для одного человека это уже перебор. Мы с Крячко сели в засаду.

В ответ он получил недоуменный взгляд следователя.

– Да я же не сказал, что самого Новикова дома не было! – продолжил Гуров. – Мы с его матушкой общались. Поговорили кое о чем – тут и выяснилось, что и даты некоторые тоже совпадают. Например, компьютер у Новикова появился аккурат после ограбления на Кутузовском проспекте. Но все это нуждалось, конечно, в проверке, поэтому мы и стали ждать самого виновника…

– И он сразу раскололся? – недоверчиво спросил Булгин.

– Там вообще не совсем так все получилось, – терпеливо разъяснил Гуров. – У меня такой расчет был, что Новиков, узнав о нашем визите, должен будет насторожиться и предпринять какие-то действия, чтобы от улик избавиться. Так бы любой на его месте поступил.

– Если бы он, конечно, ни в чем не был виновен, то просто спать завалился бы, – добавил Крячко. – А когда шапка горит, тут всякий суетиться начинает – даже если нервы крепкие. Потому что всегда кажется, что существующее положение можно исправить. Нет, как говорится, пределов совершенству. Вот и начинают перепрятывать улики или, там, от пистолета избавляться…