Николай Леонов - Ментовская крыша

– Вы справитесь, – с уважением сказал Шнейдер.

– Спасибо за доверие, капитан, – усмехнулся Гуров.

Шнейдер смутился, посмотрел на часы и, кивнув на прощание, торопливо пошел в дальний конец автостоянки, где сел в желтый «Фольксваген». Гуров подождал, пока он уедет, и задумчиво оглянулся по сторонам.

– Надеюсь, больше сюрпризов не будет? – негромко спросил он сам себя. – Тогда, господин полковник, пора ехать к себе. Крячко, должно быть, заждался.

Крячко должен был встретиться с судебным медиком, который проводил вскрытие, и уточнить некоторые детали. Судя по его довольной физиономии, с которой он встретил Гурова, ему удалось узнать что-то любопытное.

– Как прошли похороны? – поинтересовался он. – Преступник поблизости не околачивался? Говорят, убийцу непременно тянет на похороны – может, для того, чтобы убедиться, что его труд не пропал даром.

– Юмор у тебя! – неодобрительно заметил Гуров. – Он не черный даже, а чумазый. Тебе когда-нибудь бывает стыдно за те шуточки, что ты отпускаешь?

– Придираешься! – сказал Крячко. – И потом, я вовсе не шутил. Убийца вполне мог появиться. Ты ничего необычного там не заметил?

– Допустим, заметил, – ответил Гуров. – Его нельзя было не заметить. Необычно вел себя капитан Шнейдер из группы Вишневецкого. Он подкараулил меня после церемонии и подарил версию гибели шефа. Все просто, как мычание. В том районе у Вишневецкого была любовница, имя которой он хранил в глубокой тайне. Однако каким-то образом всем было известно, что у красавицы страшно ревнивый муж, который в конце концов и учинил кровавую расправу. Вообще-то обычно ревнивые мужья начинают с жен… Ты случайно не встречал в сводках сообщения об убийстве женщины на Краснополянской улице или где-то около?

– Нет, не припоминаю, – покачал головой Крячко. – Но смею думать, что Краснополянская улица вообще ни при чем. Тут генерал надавил на экспертов, и они со вчерашнего дня вплотную занимались нашим делом. Есть уже кое-какие результаты.

– Выкладывай! – потребовал Гуров.

– Во-первых, четко обозначилась одна деталь, на которую вначале никто не обратил внимания, – сообщил Крячко. – Бутылка. Действительно, судебный медик не отрицает, что подобную травму черепа могли нанести бутылкой, но только вся штука в том, что пивная бутылка, найденная на пустыре, абсолютно невинна! Судя по всему, ее просто приложили к ране позднее, имитируя таким образом орудие преступления. Согласно экспертизе, удар мог быть нанесен отнюдь не пивной бутылкой, а более массивным изделием – предположительно бутылкой из-под французского шампанского. Причем удар был настолько силен, что толстостенная бутылка раскололась и на краях раны остались мельчайшие осколки стекла! Их на месте никто не заметил, но врач, молодец, обратил внимание и передал образцы тканей экспертам. Те сделали анализы и почти стопроцентно утверждают, что Вишневецкий был убит бутылкой дорогого шампанского, причем в момент убийства шампанское находилось еще в бутылке. Представляешь, какой был удар, если такая бутыль раскололась? Дождь, конечно, подгадил – если бы не он, эксперты могли бы выдать более полную информацию. Но и эта меняет все дело. Скорее всего, Вишневецкого убивали вообще не в этом районе. Его привезли туда уже мертвого.

– А это похоже на правду! – оживился Гуров. – Это очень похоже! Если бы били на месте, остались бы и осколки бутылки, а тут появляется другая, целая, только перемазанная кровью… Очень похоже на правду, Стас!

– Еще как похоже, – важно кивнул Крячко. – Тем более что на пивной бутылке ничьих пальчиков и в помине нет. Конечно, погодные условия, небрежность следствия, и, однако же, у экспертов сложилось такое впечатление, что бутылку специально протирали, прежде чем испачкать кровью и подбросить на пустырь. Странновато для бытовухи, правда?

– Как сказать, – покачал головой Гуров. – Бытовуха разная бывает. Скажем, погорячился человек, прихлопнул любовника жены, а потом остыл немного, припомнил, что в кино видел, и ночью избавился от трупа. А чтобы глаза отвести, подбросил бутылку, которая под руку попалась. Не думаю, что у него полны погреба шампанского. Как тебе такой вариант?

– Вариант сильный, – согласился Крячко. – Тогда надо понимать, что труп он на руках тащил? Недалеко ведь, да и мужик, судя по удару, не из слабаков. Мог и в одиночку справиться. Тогда вполне возможно, что кто-нибудь из жителей его за этим занятием видел. Придется весь район опрашивать.

– Это в том случае, если у Вишневецкого действительно была любовница и она действительно живет на Краснополянской улице, – подчеркнул Гуров. – А на этот счет у меня имеются очень серьезные сомнения. И опрашивать ни в чем не повинных граждан мы, пожалуй, пока не будем. Мы начнем с тех, кто каждый день был с Вишневецким рядом. Завтра же с утра пригласим всю его группу и возьмем у каждого подробные показания. Рассказ, который я сегодня слышал, показался мне несколько сентиментальным и неконкретным. А мне нужен полный хронометраж происходивших пятого июля событий. Плюс все, что известно о предполагаемой любовнице Вишневецкого. Не верю, что о существовании мужа-ревнивца точно знали, а о любовнице лишь догадывались. Есть тут какая-то недоговоренность.

– Про любовниц лучше всего спрашивать у подружек жены, – авторитетно заявил Крячко. – Которым те плачутся в жилетку. Поспрошать надо, кто у Вишневецкой подруга.

– Вот и поспрошай, – предложил Гуров. – Твоя идея – ты и реализуй. Тем более что ваш покорный слуга потерпел на этом фронте полное фиаско. Вишневецкая только что матом меня не послала.

– Неужели? – ахнул Крячко. – Самого Гурова? Образцового джентльмена, бесстрашного сыщика и любимца женщин? Не может быть! Хотя вообще-то я предупреждал, что время и место для допроса ты выбрал не совсем удачное. Можно было подождать денька два.

– Теперь я это и сам вижу, – сказал Гуров. – Только, боюсь, придется ждать гораздо больше. Вишневецкая, похоже, женщина обидчивая и с характером. Вряд ли мне удастся скоро заслужить ее доверие.

– Ну что же, раз ты не справился, придется, видно, мне браться за дело, – притворно вздохнул Крячко. – И вот так всю жизнь – один пашет, а слава достается другому…

– Не расстраивайся, потомки разберутся, кому ставить памятник, – утешил его Гуров.

Вызов на допрос в главк явился для оперативников из группы Вишневецкого неприятной неожиданностью. Во всяком случае, энтузиазма на их лицах Гуров не заметил. Это можно было объяснить и тем, что никому не хотелось отрываться от текущих дел, и тревогой за репутацию горячо любимого шефа, которую с их помощью собирались до некоторой степени подпортить, но эти причины не казались Гурову достаточно убедительными. Четверо взрослых и суровых мужиков, профессионалов, должны были как-то иначе реагировать на те неизбежные и необходимые мероприятия, которые проводила следственная бригада.