Фридрих Незнанский - Никто не хотел убивать

Дай-то Бог, чтобы сейчас удалось перехватить парня!

Он достал было мобильник, чтобы заручиться поддержкой, и в этот момент ив подъезда выскочила немолодая уже женщина с сумкой в руках. Увидев сидевшего на скамейке мужчину, она бросилась к нему, и еще до того, как она выстрелила скороговоркой первые слова, Голованов понял, что случилось, пожалуй, то, чего он боялся более всего.

— Мужчина!.. Вы… вы могли бы помочь? Или, может, в «скорую» позвоните? Там… на площадке второго этажа… парень какой-то лежит… Вроде бы живой еще, но… Не знаю!

Голованов вдруг почувствовал, как у него нервным тиком дернулся правый глаз, и он почти выкрикнул первое, что пришло на ум:

— А он, парень этот… он в шлеме?

— Да! Кажется, да… Там рядом валяется что-то.

Трясущимися руками женщина набрала код, Голованов рванул на себя входную дверь и уже через секунду стоял на лестничной площадке второго этажа.

На выложенном кафелем полу действительно лежал Игнат, в неестественно скрюченной позе, откинув за голову руку, в которой он все еще сжимал свой шлем.

— Господи!

Склонившись над Игнатом, Голованов разлепил ему веки, проверил пульс.

— Ну что, жив? — раздался сзади все тот же женский голос.

— Вроде бы как живой! — отозвался Голованов, набирая номер мобильного телефона Плетнева. — Антон? Это Голованов. Ты сейчас где?

— Въехал на Кутузовский, скоро буду у Шумилова.

— Значит, слушай сюда! Забудь про Шумилова и срочно двигай дальше по Кутузовскому. Запоминай адрес! Нужна твоя помощь! Буду ждать тебя во дворе!

— Что… случилось что-нибудь? С Игнатом?

— Случилось! Вроде бы как передозировка. Боюсь, как бы он до приезда «скорой» коньки не откинул.

— Твою мать! — выругался Плетнев, видимо не ожидавший ничего подобного. — Турецкому уже звонил?

— Нет еще. Жду!

— Так вы… вы знаете этого паренька? — раздался за спиной все тот же тревожный женский голос.

— В том-то и дело, что знаю, — отозвался Голованов, выбирая в «памяти» телефон Турецкого. Тот словно ждал его звонка и тут же спросил, не скрывая своей тревоги:

— Ну что?

— Хреново, Саша, очень хреново!

И он буквально в двух словах рассказал ему о том, в каком состоянии находится Игнат.

— Но он хоть живой? — взвился Турецкий.

— Пока что да! Но что с ним будет в ближайший час, не знаю. В общем, вызываю «скорую»! Без врачей и без капельницы здесь не обойтись. Потеряем парня.

— «Скорая»… Да когда она приедет твоя «скорая»?! — сорвался на крик Турецкий. — Хотя, впрочем… Ты вот чего… ты звони в «скорую», а я звоню Шумилову. Он говорил, что уже договорился с главврачом какой-то клиники неподалеку от дома, и тот будто бы пообещал ему в любой момент принять у себя Игната. Думаю, у них тоже есть своя «скорая»?

Он замолчал было, но тут же прорезался вновь:

— Сева, ты вот чего… помассируй ему грудь… может, искусственное дыхание… Продержаться надо, Сева, ну, хотя бы с полчаса…

— Поучи жену щи варить! — буркнул Голованов, пряча мобильник в карман. Присел около Игната, всмотрелся в его зрачки, еще раз прощупал пульс.

Парень пока что жил, но как долго он продержится, сейчас не знал никто.

— Вы забыли… вы забыли про «скорую», — напомнила ему женщина, которую, видимо, сам Бог послал этому дураку. — «Скорая помощь»… бывает, они быстро приезжают по вызову.

— Бывает, — согласился с ней Голованов, представив на секунду, в каком состоянии сейчас находится отец Игната, который уже ничем не может помочь своему сыну.

Господи, убереги от потрясений подобных!

Не отрывая глаз от Игната, Голованов отсчитывал минуты в ожидании хоть какой-нибудь помощи, как вдруг каким-то, казалось бы, давно забытым шестым чувством почувствовал, что из парня уходит жизнь. Сунув свой мобильник в руки вконец растерявшейся женщине, которая, словно курица на насесте, все это время кудахтала, причитая, на лестничной площадке, и приказав ей, чтобы опять звонила в «скорую», он склонился на Игнатом и, вспоминая навыки армейского спецназа, начал массировать его грудь в области сердца. Вроде бы помогло, по крайней мере, парня перестало трясти и он чуть-чуть приоткрыл глаза.

— Ты меня слышишь, Игнат? — с присвистом выдохнул Голованов.

Губы парня шевельнулись, и уже из этого можно было понять, что он его слышит.

Впрочем, спроси тогда кто-нибудь Голованова, что бы ему это дало, он бы и сам не смог ответить, но это уже было что-то, и он почти крикнул, склонившись над парнем:

— Держись, Игнат! Держись! «Скорая» уже на подлете.

Он снова начал массировать грудную клетку, делая искусственное дыхание, и в эту минуту с улицы послышался сначала вой сирены подъехавшего «реанимобиля», а потом грохот кулаков Антона Плетнева, который пытался вломиться в подъезд.

— Господи, наконец-то! — перекрестилась невольная спасительница Игната, бегом припустившись по лестнице вниз.

Не прошло и минуты, как на лестничной площадке уже стояли Антон, двое санитаров с носилками и молодая, красивая врачиха с чемоданом «экстренного вызова» в руках. Приказав Голованову «не мешаться», она приподняла веки Игната, после чего прощупала его пульс, что-то пробормотала сквозь зубы и полезла в свой чемоданчик за шприцем…

Игнат даже не дернулся от укола, видимо, не почувствовав его.

Она снова наполнила шприц какой-то дрянью… потом еще и еще, и Игнат ни разу не прореагировал на уколы.

Спустя какое-то время, она снова приподняла его веки, всмотрелась в зрачки и негромко произнесла:

— Будет жить! Но если бы мы задержались на полчаса…

И безнадежно махнула рукой.

Потом покосилась неприязненным взглядом на Голованова, который все это время стоял чуть в сторонке от нее, и спросила:

— Это вы его отец?

— С чего бы это?! — возмутился Голованов, который ожидал от этой красавицы в крахмально-белом халате врачебное «спасибо», а ему вместо этого.

— А кто же вы?

— Совершенно случайно здесь. Вот эта женщина попросила помочь.

— А вы кто, бабушка его?

— Да нет же, — пожала плечами женщина, — никакая я не бабушка. Просто вышла из квартиры, чтобы в магазин пойти, а тут этот молодой человек на полу корчится. Вот я и попросила этого мужчину помочь.

На помощь Голованову, который не очень-то хотел раскрываться, пришел Плетнев:

— Отец этого мальчика уже в клинике, он только что звонил мне. Так что, думаю, нам не стоит задерживаться здесь.

— А вы кто будете?

— Какое это имеет значение? — хмыкнул Плетнев, и на его лице расплылась широченная улыбка, при виде которой Голованов едва сдержался, чтобы не присвистнуть. — Главное, что меня зовут Антоном. Антон Плетнев! А вас, простите, как звать-величать?

И вот тут-то она «поплыла»:

— Катя!

— Так вы что, не «скорая помощь»? — попытался внести свою посильную лепту Голованов. — Я вызывал «скорую помощь».