Евгений Сартинов - Стекляный лабиринт

Она вышла из здания ресторана, голова чуть кружилась от выпитого шампанского, от всего того, что произошло в этот вечер. В памяти снова возник вибрирующий голос ведущего:

- Объявляет мисс города... Ольгу Орлову!

Ольга ну ни как этого не ожидала, и восприняла свою победу с некоторой задержкой. Только когда стоящая рядом Светка Самойленко начала ее тормошить, крича что-то восторженное, Ольга поняла, что она выиграла этот дурацкий конкурс, хотя и не сильно хотела этого. Но она все-таки улыбнулась, это приятно, вот так, неожиданно, получить все, отодвинув в сторону других, жаждущих этого...

Тут за спиной Ольги вспыхнул свет вывернувшего из-за угла автомобиля, затем скрежет тормозов. Она невольно отшатнулась в сторону, но машина остановилась рядом, распахнулась дверца, и Ольга почувствовала на своем теле грубые руки, затягивающие ее в темный салон, и оттуда же, ехидный, противный голос:

- Ты куда это, детка! Сбежать хотела? Мы тебя еще не утвердили королевой. Надо это заслужить, отработать в нашей постельке.

Машина сорвалась с места, и вскоре скрылась в темных улицах города Кривова.

Не очень высокий, но необычайно широкий в плечах парень брел по утреннему, пустынному шоссе. Ноги, обутые в кирзовые сапоги, подкашивались от усталости, и мысль о том, что он не успеет, страшила его больше, чем усталость. Когда казалось, что все, сейчас он упадет, за его спиной раздался дребезжащий шум раздрызганного мотора. Синий, древний, "Москвич", больше шестидесяти километров не выжимал, но его владельцу больше и не надо было. Он, после бессонной ночи позевывал. Но, картина, которую он увидел перед собой сразу за поворотом, заставила его проснуться, и резко нажать на тормоза. Посредине дороги стоял парень с длинными, давно не мытыми волосами, а на руках его лежала обнаженная девушка.

Июнь выдался необычно жарким, и только в утренние часы можно было свободно дышать, наслаждаясь короткой ранней прохладой.

Толик Афонькин очень не любил тяжелый физический труд, но сегодня, волей-неволей, ему пришлось заняться именно этим. Высокий, худой парень он тащил на плече громоздкую, очень неудобную ношу. Приходилось ее постоянно поправлять, к тому же ноша загораживала обзор. Так что, Афонькин буквально уперся в рослого, широкоплечего черноволосого мужчину с роскошными черными же усами, слегка висячим носом, и пристальным взглядом темных глаз. Подняв голову, и увидев этого человека, "носильщик" как-то безнадежно ахнул и сделал попытку скинуть груз и рвануть в бега. Но мощная рука брюнета не хуже наручников сковала его левую руку и не позволила привести Толику свой план в действие. Сопротивляться же ранний носильщик не решился. Он прекрасно знал майора уголовного розыска Мазурова, и был тем более, наслышан о его пудовом кулаке, отключавшим непослушных клиентов одним ударом.

- Здорово, Афонькин. Откуда это ты с утра пораньше топаешь? - спросил майор.

- Да с дачи... - запинаясь, выдавил парень. - Огурцы поливал.

- Огурцы, говоришь? С каких это пор у тебя дача появилась?

- Это не моя, теткина.

- Это какой же тетки? Не той, у которой ты в прошлом году все алюминиевые сковородки украл и продал?

- Нет, это другая тетка.

- Да-а, это хорошо, когда много родственников. Всегда есть, что у них украсть. А что это ты такое на плече тащишь? Первый огурчик?

- Да нет, ковер. Это я на кладбище нашел.

- Ковер? На кладбище?! Ну-ка покажи.

Афонькин нехотя положил свою ношу на землю и развернул часть ковра. Мазуров присвистнул и, подняв вверх брови, насмешливо глянул на парня.

- И ты хочешь сказать, что нашел его на кладбище?

- Иван Михалыч, богом клянусь, точно на кладбище нашел! Прямо рядом с могилками.

Майор крутанул головой, засмеялся:

- Ну, Афонькин, мастер ты пули отливать. Ты, Толик, прошлый раз у нас за кражу телевизора сидел?

- Ну да, - мрачно подтвердил Афонькин.

- Теперь за ковер сядешь. Любишь ты, брат, красивую жизнь. А это до добра не доведет. Давай, бери ковер, пошли за мной.

Всю дорогу незадачливый воришка канючил о несправедливости, полностью отрицая воровство, но Мазуров в ответ только посмеивался.

Мазуров привел его в не в милицию, а клиническую больницу. В приемном покое майор постучал в дверь ординаторской.

- Войдите, - раздался из-за двери строгий женский голос.

- Доброе утро, Мария Александровна. Будьте так добры, вызовите наряд милиции для этого вот гражданина, - и Мазуров кивнул на стоящего за его спиной Афонькина.

Доктор вздохнула, и отложила в сторону очки. Завотделением лечебной терапии, она давно работала в больнице и чувствовала себя в этих стенах истинной хозяйкой.

- Иван Михайлович, признаться, мы уже устали от вашего самоуправства. Это лечебное учреждение, а не отделение милиции. Вы нарушаете режим, покидаете без разрешения территорию больницы, потом притаскиваете каких-то непонятных личностей, чего стоит хотя бы тот бомж в прошлую пятницу! Избавьте, пожалуйста, нас от этого! Вы больной, и вы должны лежать!

Мазуров сердито засопел, грузно перевалился с одной ноги на другую, что было первым признаком его гнева.

- Ну, я тогда пошел? - с надеждой пискнул за его спиной Афонькин.

- Стой, где стоишь, - приказал майор и, упершись пудовыми кулаками в стол, начал говорить, делая ударение на каждом слове: - Вам что, трудно набрать "ноль два"? Я не водку здесь пью и не баб привожу. Ну, а насчет того, что я притаскиваю разных воришек, то этого вы мне запретить не можете. Если что случится, вы первая пойдете не куда-нибудь, а к нам и скажете: "Помогите, защитите, найдите украденное, Христа ради!" И то, что я его сейчас задержал, - майор ткнул большим пальцем себе за спину,- говорит о том, что кому-то вернутся вещи, купленные на честно заработанные кровные деньги. Так вы будете звонить?

Мария Александровна неприязненно посмотрела на чересчур надоедливого пациента, но телефонную трубку все же подняла.

Выйдя на крыльцо, в ожидании приезда патрульной машины, Мазуров по привычке потянулся к нагрудному карману за сигаретами, но вовремя вспомнил, что там ничего нет, только тюбик с валидолом. Тяжко вздохнув, Михалыч, как звали его сослуживцы, порадовался другому: застарелая язва молчала. Месяц леченья не прошел даром. С этой недели он даже начал совершать свои обходы территории вокруг больницы. "Жаворонок" по своей сути, он вставал очень рано, в пять часов, и выходил на перехват жуликов, торопящихся как раз в это время с соседних дач и частного сектора с ворованными овощами и цветным металлом.

Но, старшего оперуполномоченного уголовного розыска удручало не только вынужденное расставание с пагубной привычкой, впереди его ожидали более тяжелые испытания. Подходила к концу его служба в органах. Что поделаешь, возраст! Да и язва все чаще напоминала о себе. А Мазуров был настоящий мент, он не кривился от этого слова, не воспринимал его как оскорбление. Фанатик своего дела, за долгие годы службы он ни разу не пожалел, что пошел после армии в органы, корнями врос в эту сложную работу, любил ее и знал досконально.