Питер Робинсон - Подруга Дьявола

Фиона закусила губу:

— У нас недокомплект персонала. А сегодня воскресенье, да к тому же еще и День матери.

— Ну так что? — спросила Энни.

— У нас просто сумасшедший день. Большая часть посетителей приходится на уик-энд, понимаете? А воскресное утро — это наиболее горячее время, в особенности…

— …в День матери, — закончила за нее Энни. — Все понятно, но, может быть, все же найдется кто-нибудь, кто сумеет нам помочь?

— А что конкретно вас интересует?

— Я же сказала. Мне нужны сведения о женщине, которая, вероятно, была здешней пациенткой.

— Имя?

— Вот как раз это мы и пытаемся узнать.

— Ничего не могу вам…

— Фиона, — прервала ее Энни, — это действительно важно. Пожалуйста, пригласите сотрудника, который понимает, где он работает, и способен выполнять свои обязанности.

— Вы не должны так…

— Пожалуйста!

Некоторое время Фиона выдерживала пристальный взгляд Энни, едва превозмогавшей головную боль. Фиона, хмыкнув, потянулась к телефону. Энни слышала, как она передала сообщение на пейджер некой Грейс Чаплин, и через несколько минут элегантная дама, по виду ровесница Энни, в белом накрахмаленном, словно специально сшитом для нее форменном костюме и с доской для записей под мышкой с деловым видом прошла по коридору, направляясь к столу дежурной. Обращаясь к Фионе, она спросила, в чем дело. Фиона метнула нервный взгляд в сторону Энни.

— Мисс Чаплин, где мы можем поговорить? — спросила Энни даму, демонстрируя свое удостоверение.

— Можете называть меня Грейс, — ответила женщина. — Я возглавляю службу по уходу за больными.

— Иначе говоря, вы старшая медсестра? — уточнила Энни.

— Вроде того, — едва заметно улыбнувшись, согласилась Грейс. — Рядом находится конференц-зал, он должен быть свободен. Прошу вас, следуйте за мной.

Когда Грейс Чаплин повернулась и пошла в сторону ряда двухстворчатых дверей, Энни, приподняв брови, многозначительно посмотрела на Томми Нейлора.

— Походи здесь, посмотри, послушай, — сказала она. — Поговори с сиделками. Если сможешь, то и с пациентами. Пусти в ход свое обаяние. Вдруг что-нибудь узнаешь.

— Я должен выяснить что-то конкретное?

— Нет, просто походи и попытайся понять, что это за место. Посмотри, как будут реагировать на тебя люди. Бери на заметку тех, кто посчитает контакты с тобой полезными. Или нежелательными.

— Понял, мэм, — щелкнул каблуками Нейлор и направился к центру вестибюля.

В середине конференц-зала располагался громадный круглый стол, на котором стоял кувшин с водой, а рядом — поднос со стаканами. Грейс Чаплин не предложила Энни воды, но Энни, опустившись на стул, взяла стакан, наполнила его водой. Чем больше она будет пить, тем лучше.

— На вас, похоже, угнетающе действует погода, инспектор, — сочувственно заметила Грейс. — С вами все в порядке?

— В полном, — ответила Энни. — Разве что простуда начинается.

— Да, это заметно. Так чем я могу быть вам полезной?

Энни вкратце рассказала об убитой женщине в кресле-каталке. Лицо Грейс стало серьезным.

— Теперь вы знаете, почему мы здесь, — закончила Энни, — и я должна задать вам несколько вопросов. Вы не догадываетесь, кто эта женщина?

— Боюсь, что нет, — ответила Грейс. — Но если вы задержитесь здесь на некоторое время, я, вероятно, смогу кое-что выяснить.

— Заранее спасибо.

Энни налила себе еще воды. Через большое окно она видела Грейс, которая вернулась в вестибюль и остановилась перед столом дежурной. Грейс что-то говорила Фионе, лицо девушки выражало сильное волнение. Через некоторое время Фиона вынула из шкафа объемистую книгу, раскрыла, протянула ее Грейс, а та, взглянув на открытую страницу, взяла книгу и пошла с ней назад в конференц-зал.

— Вот, пожалуйста, — сказала Грейс, кладя книгу на стол. — Это регистрационный журнал ухода и возвращения пациентов. Все, кто в сопровождении друзей или родственников выходит из здания, должны отметиться в этом журнале.

— В данный момент кто-нибудь из пациентов отсутствует?

— Только одна. Обычно воскресным утром на прогулку вывозят многих, но сегодня погода не располагает: то град, то снег с дождем, да еще и штормовой ветер в придачу, поэтому большинство гостей либо не отважились на долгие прогулки, либо решили побыть в палатах у тех, кого приехали навестить, и дождаться торжественного обеда по случаю Дня матери.

— Как фамилия пациентки, которая числится по журналу на прогулке?

Грейс развернула книгу перед Энни, показывая ей единственную сделанную в этот день запись: Карен Дрю взяли на прогулку в 9.30 утра. Отметки о возвращении пациентки не было. Рядом с ее именем красовалась неразборчивая подпись, первую часть которой, если включить воображение, можно было расшифровать как Мэри.

— Вы уверены, что ее не доставили обратно? — спросила Энни.

— Ошибки, конечно, случаются. Для верности я попрошу кого-нибудь проверить ее комнату.

— Сделайте это, пожалуйста.

— Секундочку. Фиона передаст сообщение на пейджер Мэл, сиделке Карен Дрю. Вы наверняка захотите поговорить с ней.

— Да, конечно, — подтвердила Энни и опять потянулась к кувшину с водой, а Грейс поспешила к Фионе.

Когда Бэнкс зашел в паб «Куинс армс» пообедать, там уже сидели сержант Хэтчли и новый сотрудник управления полиции Даг Уилсон, проходящий испытательный срок. Им повезло занять столик с ярко-красной выщербленной столешницей перед окном, выходящим на церковь и рыночную площадь. В пабе негде яблоку было упасть, а за окном толпа людей, вышедших из церкви с букетами и горшками с живыми цветами, растекалась по рыночной площади. Это напомнило Бэнксу о том, что он так еще и не позвонил матери.

Детективы находились при исполнении служебных обязанностей, да к тому же в самом начале расследования серьезного преступления, а потому в соответствии со строгим, практически тоталитарным, режимом, недавно введенным суперинтендантом Жервез, о том, чтобы выпить, не могло быть и речи. Поесть — пожалуйста. Ведь даже при исполнении коп должен питаться. Увидев подходящего к столику Бэнкса, Хэтчли заказал для всех ростбиф и йоркширский пудинг, и они сразу заговорили про дела.

Заметно, что Хэтчли уже пожилой, подумал Бэнкс, хотя тому было всего лишь немного за сорок. Отцовские заботы украсили лицо сержанта морщинами в углах глаз и мешками под ними. Из-за малоподвижного образа жизни он раздобрел, и теперь эти нажитые килограммы нависали над ремнем его форменных брюк. Густые, цвета соломы волосы поредели на темени, и старательно зачесанные пряди оказались не в силах скрыть лысинку. Но хуже всего было то, что теперь, когда мускулы бывшего игрока в регби превратились в жир, он не внушал ни малейшего страха даже самым мелким преступникам. А ведь бывало, одно его присутствие усмиряло не в меру ретивых злодеев! Однако Хэтчли оставался упрямым и настойчивым копом, и Бэнкс был доволен, что сержанта определили в его команду. А вот на лице молодого полицейского Уилсона, только что окончившего полицейский колледж, ясно читалось, что он бы с большим удовольствием поиграл сейчас в футбол со своими однокурсниками.