Леонид Залата - Волчьи ягоды

— В таком случае не исключено и самоубийство, — подал голос Очеретный. — Мучила совесть, отсюда замеченное Ярошем тревожное состояние, покаяться не хватало смелости. Для неуравновешенных натур иногда достаточно какого-то импульса.

— А телефонный звонок? — не удержался Ванжа. — Его вы не принимаете во внимание?

— Мальчик мог и напутать.

— Вы, Ларион Григорьевич, строите свои заключения на причастности Сосновской к махинациям на фабрике, — вмешался Панин. — А если это не так?

— Нельзя упускать из виду все возможные версии, — буркнул Очеретный.

— Согласен. Но давайте еще раз обратимся к фактам. Причины смерти Сосновской мы не знаем. Достаточно, однако, было Гринько встретиться с Полищук, которая работала вместе с Сосновской, как на свет божий появилось подметное письмо. Кто-то очень заинтересован в том, чтобы Полищук молчала. Ее стремились напугать, цели достигли, но перестарались — она пришла к нам. В тот же день на Полищук было совершено покушение, и если бы не Гринько, неизвестно, чем бы это кончилось. Как видим, складывается вполне логичная цепочка.

— А если это случайный наезд? — возразил Очеретный. — Обычное дорожное происшествие, каких, к сожалению, еще немало. Переулок темный, водитель, возможно, был подвыпивши, сбил девушку и с перепугу дал стрекача, лишь бы замести следы.

— Скажите уж, что я сам толкнул Полищук под колеса, — сказал Гринько.

Журавко нахмурился.

— В чем дело, товарищ капитан? Вы не ознакомили своего заместителя с результатами расследования?

— Старший лейтенант Очеретный только что возвратился из Казацкой слободки, — объяснил Панин. — Как вы знаете, прошлой ночью там совершена кража из промтоварного магазина. Я просто не успел ввести его в курс событий.

Начальник райотдела потянулся за «Шахтерскими».

— Потому и разговор у нас, как у немого с глухим... Версия с пьяным водителем, товарищ Очеретный, отпадает, поскольку проверка установила, что «Жигули» ТНК 48-04 весь вчерашний день стояли в гараже на Глиняном спуске. Следовательно, номер был фальшивый.

— Это другое дело, — смутился Очеретный.

— Водителя вы не разглядели, — сказал Журавко, обращаясь к Гринько, — а как же номер?..

— Темно было. Я только заметил низко надвинутую кепку, дальше все произошло молниеносно. Когда я упал, машина проскочила буквально в нескольких сантиметрах, и номер было видно четко. Водитель, видно, забыл выключить задние огни.

— Не забыл, а намеренно не выключил, — заметил Панин.

— Что ж, это похоже на правду, — сказал Журавко. — Преступники хотели отвлечь наше внимание на поиски именно этой машины, и это им удалось.

— Полищук утверждает, что она встретилась взглядом с водителем, и его глаза показались ей знакомыми, — сказал Ремез. — Плачет: «Я уже видела эти глаза раньше».

— Можно допустить, что за рулем был кто-то из фабричных шоферов.

Гафуров, который пока лишь вслушивался в разговор, сдержанно кашлянул.

— Павелко предъявил Полищук несколько фотографий, — сказал он, — и она уверенно показала на водителя автофургона Валиева. С нею там была истерика, Павелко получил взбучку от врачей. Конечно, я должен извиниться перед следователем прокуратуры Котовым, но Павелко побывал в больнице уже после него.

— Старший лейтенант Павелко мог бы сделать это в моем присутствии, — обиженно сказал приглашенный на совещание и молчавший до сих пор Котов. — В конце концов, дело веду я.

— Согласен! — кивнул полковник. — Обращаю ваше внимание, товарищ майор, на недопустимость процессуальных нарушений... Но тут, как вы все понимаете, ведомственные интересы скрестились. Уже не разберешь, где кончается одно дело, а где начинается другое. Есть над чем поразмыслить. Все свободны. Майора Гафурова и капитана Панина прошу остаться.

Последним вышел, чуть задержавшись перед дверью, старший лейтенант Очеретный.

— Давно присматриваюсь к Очеретному и никак не могу понять, что он за человек. Дисциплинированный, пунктуальный, но есть в нем что-то такое, — Журавко поморщился, щелкнул пальцами, — от показухи. Иногда кажется, что он спешит не до сути добраться, а поскорее доложить, что дело закончено. Любой ценой, лишь бы в срок.

— Кстати, пора аттестовать его на присвоение очередного офицерского звания, — сказал Панин. — Из отдела кадров уже звонили, напоминали.

— И что ты об этом думаешь?

Капитан шевельнул бровью.

— Задерживать не вижу явных причин. Но присвоение звания может потянуть за собой вопрос о должности. Очеретный давно мечтает о повышении по служебной лестнице.

«И прекрасно, — подумал Журавко. — Пусть забирают. Только бы не вышло так, что заберут Панина, а мне оставят Очеретного».

— Ну, это еще не горит, — сказал он и пожаловался: — В жару ноги стали отекать. Сбросить бы ботинки да под холодный кран... Блаженство! Раньше такого не замечалось. Старею.

Журавко нацедил из сифона стакан газированной воды, выпил залпом.

— Имеем, товарищи, дело с серьезным противником. У кого-то там не выдержали нервы, иначе мы и поныне бродили бы в потемках. Полищук назвала пять человек. Не исключено, что это только верхушка айсберга. Во всяком случае, среди них нет вашего, майор, Горлача, не проливают они свет и на существование гипотетического «левого цеха». И все же мы не можем дальше тянуть. После неудачного покушения на Полищук преступники начнут прятать концы в воду. Кстати, позаботьтесь, чтобы Полищук была в полной безопасности.

Панин поднялся.

— Уже сделано, товарищ полковник. В больнице дежурят наши люди. Медперсонал предупрежден.

— Вы, майор, заготовьте надлежащие бумаги и сегодня же получите санкции у прокурора. Операцию «Пряжа» проведем завтра.

— Завтра ничего не выйдет, товарищ полковник, — Гафуров улыбнулся одними губами, подмигнул Панину. — Завтра воскресенье! Фабрика не работает, а нам одновременно с арестом расхитителей необходимо опечатать склады, чтобы немедленно началась инвентаризация.

— А, черт! — начальник райотдела потянул к себе настольный календарь, словно не поверил Гафурову на слово. — Кажется, только вчера был понедельник! Чего хохочете? Рады, что начальство зарапортовалось?

Журавко не выдержал и сам засмеялся, поблескивая сощуренными глазами.

— Что ж, — подытожил он, — придется на день отложить.

Панин завтракал в уютной кухоньке и искоса посматривал в окно. Кусок неба за окном был грозово-синим и, хотя стекло еще сохраняло сухую прозрачность, через открытую форточку уже пахнуло дождем.

Когда в передней раздался звонок, Панин подумал, что это жена вернулась за зонтиком и ленится воспользоваться собственным ключом, потому что ключ пребывает где-то в недрах до отказа наполненной женскими мелочами сумочки. Но когда открыл дверь, увидел Яроша. Вид у того был взволнованный, видно было, что парень одним махом одолел четыре этажа и теперь тяжело дышал, опершись рукой о косяк двери.