Леонид Залата - Волчьи ягоды

— Найдите способ связаться с Гафуровым, — сказал Журавко. — Обождите минутку. «Триста шестой»! Я — «триста второй». Сообщите обстановку.

— Я — «триста шестой»! Миновали мост. Сворачиваем на улицу Чубаря.

— «Триста шестой»! У ЗЖК к вам присоединится Гринько. Он будет на мотоцикле... «Триста третий»! Вы все слышали? Мотоцикл просите от моего имени. Конец.

Журавко прислушался к сухому потрескиванию мембраны, положил трубку и повернулся к водителю:

— Водички бы сейчас холодненькой, а, сержант? Заверните к киоску.

— Можно и без киоска обойтись. По щучьему велению, по моему хотению... — Савицкий пошарил рукой за сиденьем и жестом фокусника выхватил оттуда термос с обезьянкой на корпусе.

— И тут мартышка, — с удивлением констатировал Журавко. — Может, у вас найдется и живая?

— Найдется, — невозмутимо сказал Савицкий. — Братуха из Индии привез. Величиной с кошку. Любимица Светланы.

— Свадьба в воскресенье? Пригласите Ванжу. Он парень компанейский.

— Приглашал. Говорит, собирается к родителям.

— И к родителям когда-нибудь нужно, — согласился полковник. — Крутите колеса, сержант, к райотделу.

Опять ожил зуммер. Гафуров сообщил, что фургон выехал на Хабаровскую, и на полуслове замолк.

— Алло, «триста шестой»! Ты что притих?

— Думаю, — сказал майор. — А думаю я, что Валиеву захочется по дороге заскочить к Горлачу.

Журавко даже в жар бросило:

— Сто чертей!

— Распорядитесь, чтобы Гринько покрутился там, словом, пусть помешает Валиеву зайти в дом.

— С Гринько теперь нет связи, — хмуро сказал Журавко. — Не предвидели мы такой ситуации, майор. Попробую через ГАИ.

— Поздно. Фургон тормозит... Так и есть, Валиев направляется к усадьбе... Вижу инспектора, возится с мотоциклом. Эх, Гриня, мог бы и сам сообразить.

— Не мог. Я сам приказал ему не трогать Валиева... Вот что, майор, обстановка усложняется. Трудно сказать, как поведет себя Валиев, узнав об аресте Горлача. Независимо от того — есть в фургоне «начинка» или нет. Возможно, бросит машину и сбежит. Не думаю, чтобы он отважился на это тут, но в дороге имей в виду и такой вариант.

Савицкий, прислушиваясь к каждому слову начальника райотдела, разворачивал «газик».

— Ну, что там? — не терпелось Журавко.

— Похоже, дом на замке, Валиев возвращается. Считайте, что тут нам повезло. Фургон выруливает на Самарское шоссе. В этом мы не ошиблись. Гринько на мотоцикле двинулся за ним. Думаю, моя милицейская «канарейка» теперь не годится, буду ловить такси...

Послышалось невыразительное бормотанье, что-то щелкнуло, но мембрана продолжала потрескивать, похоже, трубку положили мимо рычага. Журавко напряженно слушал далекие шумы, мысленно представляя себя на месте Гафурова. Междугородное шоссе — не улица, где транспорт движется сплошным потоком. Там Валиев сразу заметит милицейскую машину. Но пока Гафуров поймает такси — фургон успеет далековато оторваться, хорошо, если Гринько сел ему на хвост. Только бы не перестарался...

Труба тяжело задышала голосом Гафурова:

— Я — «триста шестой». Прием.

— «Триста второй» слушает.

— Пересаживаюсь в такси. «Волга» ТНВ 12-96. Начинаю преследование.

В райотделе Журавко связался с областным ГАИ и попросил, чтобы посты автоинспекции «не замечали» машину Валиева, разве что майор Гафуров внесет какие-нибудь коррективы.

Операция «Пряжа» явно не хотела развиваться точно по разработанному сценарию. Уже сам факт, что начальник отделения БХСС, которому надлежало быть на трикотажной фабрике, сейчас мчится где-то за городом вдогонку за фургоном, полковнику не нравился. Конечно, у майора Гафурова были причины, и он рискнул, однако эти причины опирались не на факты, а на достаточно иллюзорные предположения. Валиев теперь настороже... Единственное, что можно записать в актив, — это Горлач. Гафуров наконец облегченно вздохнет.

Позвонил Павелко. Звонил он из кабинета директора трикотажной фабрики, и в трубку врывался бас Гальченко — Николай Артемьевич распекал кого-то по селектору. Павелко доложил, что все идет по плану. Склады опечатаны в присутствии фабричного начальства, дирекция издала приказ об инвентаризации. Как договорились, через полчаса прибудет бригада из областного контрольно-ревизионного управления. Задержали кладовщицу склада сырья Уманскую, учетчицу Маковец, стрелка военизированной охраны Локотуна. Валиев выехал в командировку в Самарск. Путевка выписана в тамошний горпромкомбинат.

— Не слышу фамилии завскладом Полякова, — сказал Журавко.

— Полякова на фабрике не оказалось.

— То есть как не оказалось? У него что — выходной? Или заболел?

— Причина неизвестна. Вчера, говорят, был в добром здравии.

— Телефон у него есть?

— К сожалению, нет.

— Вы там не перегрелись, товарищ старший лейтенант? Почему «к сожалению»? Как раз хорошо, что нет. Иначе его бы уже предупредили.

— Посылаю к Полякову Ванжу, — сказал Павелко. — Со всеми полномочиями. Нет возражений?

— Пусть по дороге прихватит участкового инспектора. Обязательно!.. Задержанных отправьте в ИВС и позаботьтесь, чтобы они не имели возможности сговориться. Вы меня поняли?

— Товарищ полковник... — В голосе Павленко послышалась обида, и Журавко подумал, что помощник Гафурова все же не из тех, кому стоит растолковывать очевидные вещи.

Вскоре Журавко направился в дежурную часть. На лестнице ему встретился начальник следственного отделения Тарнавский. Несколько дней назад подполковник выписался из больницы, старательно выбритые щеки блестели желтым глянцем, голубая форменка висела на нем, как на палке.

— Рад видеть, Валентин Петрович, — сказал Журавко, пожимая его костлявую руку. — Слышал, в Миргород собираетесь?

— Да, в гости к Николаю Васильевичу Гоголю. На живую водичку. — Тарнавский грустно усмехнулся и перевел взгляд на часы на стене. — А пока что клюю лекарства согласно расписанию. По крошке, как воробей... Да это еще полбеды. Сяду за бумаги — голова болит. С чего бы? Где желудок, а где голова...

Едва Журавко закрыл за собой застекленную дверь, зазвонил телефон. Дежурный поднял трубку, и полковник увидел, как вытянулось его лицо.

— Что там?

— Ранен Ванжа...

На заросшем одичавшим садом дворе уже стояла машина «Скорой помощи» и желто-синяя «канарейка» из горуправления. Как ни нажимал Савицкий на педали, а все же его «газик» подъехал позже к переулку Тимирязева, где жил Поляков. Дверь одноэтажного кирпичного домика выходила в сад и стояла распахнутой настежь. Открыто было и окно, крайнее, на боковой части здания; около него ходил знакомый оперативник из городского управления милиции. Как всегда в таких случаях, возле дома толпились любопытные, усатый сержант не пускал их во двор.