Григорий Кошечкин - Ночное происшествие

— Ты не выдашь добровольно оружие и деньги?

— У меня нет ни того, ни другого.

— Ну что ж, твое дело. Собирайся, поедем.

Захаров встал и понуро направился к выходу. Возле матери он остановился. Простоволосая, с прижатыми к груди сухими кулачками, она тоскливо глянула в лицо сыну.

— Яшенька, не может быть, что б ты опять… ты же обещал… — Не договорив, она припала к нему, беззвучно рыдая.

— Успокойся, мама. Я ни в чем не виноват перед тобой… там разберутся. — Поцеловав мать, он оторвал ее руки от себя.

Захарова доставили к Максимову утром. Потупившись, он опустился на стоявший у стены табурет. Отвечал чуть слышно, то и дело замолкая, затягивая паузы.

— К уголовной ответственности привлекались?

— Было… по молодости.

— Почему не сказали правды на первом допросе?

— Боялся. Думал, если скажу, тут же арестуют. Но кассу и Ионыча не я, гражданин следователь. Хоть режьте…

— Бурова и Панова знаете?

— Нет.

— Может, известен Лагутин?

Захаров отрицательно покачал головой.

— Вы покупали водку в гастрономе возле автовокзала три дня назад?

Захаров ждал и боялся этого вопроса, поэтому он затравленно сжался.

— Да, покупал.

— Где взяли деньги, которыми расплачивались?

— Нашел, — еле выдавил Яшка.

— Нашел? — усмехнулся следователь. — Допустим. А где тогда провели ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое августа? Не за находкой ходили? И может быть, объясните, с какой целью уговаривали товарищей по общежитию сказать нам, что ночевали дома?

— В тот день я вернулся из техникума очень поздно, лег в темноте, не зажигая света. А утром встал, когда они еще спали. Потому меня и не видели. Да и не уговаривал я никого. — Захаров понял: следователь ему не верит. Он отвернулся и закусил дрожавшую губу.

Видя, что Захаров не намерен признаваться, следователь решил провести очную ставку. В кабинет привели Лагутина. Увидев Захарова, Лагутин осклабился.

— Здорово, Яшка!

Стиснув зубы, Захаров слушал рассказ о нападении, совершенном им вместе с Лагутиным и еще одним типом, Яшкиным другом. Лагутин объяснял взахлеб, с деталями:

— …Стоим вокруг сейфа. Чемоданчик на пол бросили. Захаров резаком дверцу прожигает. Я баллоны поддерживаю, на пол не положишь, шланги коротки. Когда газ кончился, Яшка заругался: «Давай дрель». Я подал, гражданин следователь. Дырок двадцать просадил, сверло сломал. Ты что, склеротик, — обличая, он повернулся к Захарову, — вспомни, как обломок в карман положил, чтоб следов не оставлять. Забыл? И не помнишь, как пистолет мне отдавал? — Лагутин торжествующе поглядел на Максимова. Когда же преступник стал убеждать Захарова выдать следствию деньги, тот сжал кулаки и бросился на Лагутина. Михаил Иванович успел перехватить занесенный кулак. Немного погодя дрожащей рукой Захаров подписал протокол.

К вечеру, когда Максимов уже собирался домой, по телефону позвонил Платов.

— Михаил Иванович, на минутку не заскочишь?

Лавируя среди оборудования, стоявшего в небольшом помещении, занимаемом экспертами-криминалистами, Платов подвел следователя к манекену, на который была накинута кожаная куртка Захарова.

— Как ни странно, но на ней никаких следов, свидетельствующих об участии Захарова в нападении, нет.

Максимов сосредоточенно потер подбородок.

— Со слов Бурова и Лагутина, автогеном орудовал Захаров. По-твоему выходит, на него ни одной искры не упало?

— Не знаю, что тебе сказали эти проходимцы, на поверхности кожи ни одного повреждения. Зато… за подкладкой я обнаружил хвостовую часть сверла, ту самую, которую мы ищем.

Следователь удивленно усмехнулся.

— Странно. Все вроде бы за то, что Захаров убийца сторожа: соучастники изобличают, с похищенными деньгами в магазине попался, в ночь нападения на кассу монтажников дома не ночевал. Теперь обнаружен обломок, о котором говорил Лагутин.

В ответ Платов пожал плечами.

— Хорошо, — сказал Михаил Иванович, — попробую провести опознание. Незаинтересованные свидетели скорее скажут правду.

Связавшись с Сошниковым, Максимов попросил его пригласить на завтра инспекторов Якимова и Завражного и вместе с ними официантку Локшину.

Пока Максимов подбирал «фон» — так называют посторонних людей, среди которых свидетелям предъявляют человека, подозреваемого в совершении преступления, — из головы не выходила мысль: неужели не он? Что, если Буров и Лагутин оговаривают бульдозериста?

Наконец к проведению опознания все было готово. Конвойные привели Захарова. Он был бледен, на осунувшемся небритом лице застыло тревожное выражение. Следователь предложил ему выбрать место среди других приглашенных для опознания. Безразлично махнув рукой, Захаров сел крайним, ближе к двери. Первым вызвали Якимова, водителя восьмого передвижного поста.

— Вы хорошо видели людей, сидевших на заднем сиденье «Жигулей» во время преследования?

— Да, товарищ майор.

— Стрелявшего из автомобиля смогли бы узнать?

— Конечно.

— В таком случае посмотрите, нет ли среди этих людей одного из пассажиров «Жигулей»?

Двое посторонних с нескрываемым любопытством следили за Якимовым, ожидая, на кого он покажет. Захаров же отвел взгляд и затаился.

Инспектор оглядел сидевших перед ним граждан и сказал:

— Среди них нет преступника, стрелявшего по нашей машине. В «Жигулях» никто из них не находился.

У Захарова вырвался вздох облегчения. На непослушных губах появилось жалкое подобие улыбки. Услышав ответ, Сошников недоверчиво усмехнулся. Не опознали Захарова ни инспектор Завражнов, ни Локшина.

Версия об участии Захарова в нападениях ощутимо рушилась. Раньше где-то в глубине души Максимов интуитивно ощущал ничем не объяснимое чувство доверия к Захарову, возникшее с момента допроса начальника колонны Бызина. Но это чувство глохло под тяжестью косвенных улик, изобличавших его в совершении преступлений. И вот им самим же возведенная конструкция виновности начинает разваливаться на глазах.

Пока Максимов подписывал пропуска свидетелям, пришел дежурный по следственному изолятору.

— Михаил Иванович, вас срочно вызывают в отдел. Пришли два каких-то парня и девушка по неотложному делу.

Максимов оставил Захарова с Сошниковым и направился к себе.

Ребят он узнал: товарищи Захарова, живут в одной комнате в общежитии. Девушка была незнакома, она плакала.

— Чем могу быть полезен?

Ребята смущенно переглянулись. Наконец парень в очках нерешительно подтолкнул всхлипывавшую девушку.

— Лида хотела с вами переговорить, а мы так с ней.

— Я… — Девушка подняла опухшие от слез глаза на Михаила Ивановича. — Товарищ следователь… я принесла ребятам учебники, а они мне сказали… в общем, у них обокрали кассу, и милиция приезжала к ним в общежитие за Яшей… Спрашивали, где ночевал, хотели его забрать.