Алексей Суконкин - Суконкин Алексей

— Сейчас поведут пытать, — начал советовать Жорик. — Ни в чем не сознавайся. Шел мимо, споткнулся, авоська сама на него упала… а то сейчас припаяют срок года на три, и тогда будь здоров…

Шилов смотрел на своего соседа по общежитию большими круглыми глазами. Тот продолжал:

— Главное — не сознаваться. Я — не я, лошадь не моя. Понял?

— Понял, — кивнул Иван.

— И все будет ништяк…

Шилова вскоре забрали из «телевизора» и отвели к оперу, в кабинет уголовного розыска.

— Ну, и что с тобой делать, Шилов? — спросил лейтенант, помахав перед его носом пачкой листов: — Смотри, твои дружки все как один на тебя показывают — ты подбивал на драку, ты её затеял, и ты же его авоськой, — лейтенант с горечью прикрыл глаза: — авоськой с пивом… и ни одной не осталось… хулиганство или покушение на убийство иностранного подданного?

Шилов впервые в жизни попал в милицию, не знал как себя вести, а короткий инструктаж Жорика уверенности ему придать не смог. Пустив слезу, он долго клялся, что больше не будет, но строгий лейтенант вынес свой вердикт:

— Посидишь у нас дня три, пока то да сё…

Товарищ из КГБ в штатском, вернувшись из больницы, где сейчас восстанавливали пошатнувшееся здоровье царствующей особы, сообщил перепуганному Шилову, что тот отчислен из института, как неблагонадежный. То же самое было сообщено и Жорику. Неблагонадежность студентов определялась не столько их поступком, сколько закрытостью института…

С тяжелым сердцем Иван вместе с Жориком вошли в камеру.

Там сидели двое.

— Здравствуйте люди добрые… — поздоровался Жорик.

— Оба-на! — один из сидельцев, тот, что был помоложе, подскочил: — Кого это к нам судьба забросила? А ну, обзовитесь, кто такие будете!

— Я Жорик с Ростова, меня там многие знают. Сеня, Зёма, Васек толстый…

— Знаю Зёму, — кивнул второй сиделец. — Зёма чувак правильный…

Первый посмотрел на Шилова:

— Ну, а ты обзовись…

— Ваня я, с Дальнего Востока… — глухо отозвался Иван, вусмерть перепуганный видом настоящих уркаганов, тела которых были синими от обилия наколок…

— Откуда? — у собеседника чуть шар не выпал.

— С Дальнего Востока… — повторил Иван и спросил. — А вы кто?

Сиделец не ожидал, что его назовут на «вы» и неожиданно для себя отозвался:

— Санек…

После выдержанной стратегической паузы Санек спросил:

— И за что тебя, Ваня с Дальнего Востока, к нам подбросили?

— Негру голову снесли… — отрешенно отозвался Иван, ожидая, что старшие по возрасту люди начнут его за это ругать…

— Что, замочил, что ли? — радостно спросил Санек.

Жорик ответить не успел. Иван вспомнил негра, с ног до головы облитого пивом…

— Замочили… — так же отрешенно кивнул Иван.

Жорик не стал ничего добавлять. Нормальный ответ. Авторитетно, коротко, внушает доверие…

В камере воцарилась тишина. Длилась она две с половиной минуты. Санек спросил:

— На чем, братаны, зарухались?

— Свои заложили… — ответил Иван, вспомнив, как лейтенант махал у него перед носом листами бумаги.

— А ты что, Санек, — спросил Жорик. — Уполномоченным сюда приставлен? Почему тебя это интересует?

Санек хмуро посмотрел на Жорика. Иван подумал, что этот Санек сейчас убьет кореша…

— Вот всегда так! — вдруг крикнул Санек. — Все беды от своих! Так ты, Ваня, первый раз, что ли?

— Ага…

— Ты не ссы… первый всегда бывает…

Потом похлопал Жорика по плечу:

— Ну-ну… молодой. Далеко пойдешь…

Поднялся второй сиделец:

— Колян, — представился он, может, лет на двадцать старше Ивана и Жорика.

Иван непроизвольно сунул руку в карман и обнаружил там купленную в магазине пачку сигарет — милиционер не стал его досматривать, перед тем, как посадить в камеру, думая, что у студента уж точно ничего не может быть с собой криминального…

Рука так же непроизвольно вышла из кармана, сжимая пачку «Примы». Санек обрадовался:

— Угощаешь?

Иван обречено кивнул головой:

— Угощайтесь…

Санек и остальные деликатно вытащили по одной сигарете, закурили:

— Да ты тоже деловой пацан… — произнес Санек. — Знаешь что, да как…

Иван присел на нары и спросил:

— Почему деловой?

— Масть сразу видна… — авторитетно заявил Санек. — Сразу видно: в хату вошли, поздоровались, сигареткой арестантов угостили, сказали откуда, пацанов правильных знаете, да и статья у вас суровая, вышак, как пить дать ломится… за такое здесь уважают…

Иван мало чего понял, но больше вопросов задавать пока не стал.

Вечером принесли похлебку. Жорик усмехнулся:

— Ростовская баланда погуще будет…

В его словах сквозил уже приобретенный когда-то опыт жизни за решеткой…

Иван повозил ложкой в миске и отставил ужин в сторону. Арестанты рассмеялись:

— Смотри, воротит лицо… не привык еще…

Ночь прошла на жестких нарах. Иван всю ночь проворочался, так и не уснув. Спать его сморило уже днем. Никто ему не мешал, так как все остальные сели играть в бирюльки. Пока он спал, Жорик о чем-то поговорил с блатными, и как Иван проснулся, начал учить его некоторым премудростям блатной жизни:

— А вот скажи мне, — спросил он Ивана. — Сколько в камере уголков?

Иван усмехнулся, что, мол, за вопрос?

— Четыре…

— Правильно… — отозвался Жорик. — А скажи мне, как ты это посчитал?

Иван усмехнулся, показал рукой на углы камеры:

— Вот угол, вот, вот и вот.

Это рассмешило арестантов. Шилов не понял причину смеха. Вдоволь насмеявшись, Жорик пояснил:

— Ты считай уголков, а не углы…

Иван непонимающе хлопал глазами.

— В смысле?

— Уголки — это люди, которые здесь сейчас есть. Я уголок, Санек уголок, Колян уголок, а теперь и ты тоже уголок…

Иван догадался:

— В смысле «уголовник».

— Да, — усмехнулся Жорик. — Можно и так… из тебя знатный уголок выйдет…

— Почему? — спросил Иван.

— Не знаю, — Жорик пожал плечами. — Так мне кажется. Что-то есть в тебе воровское…

Колян, до этого не принимавший участия в разговоре, сказал:

— Есть в тебе удаль воровская. По глазам твоим наглым видно. Быть тебе или вором уважаемым, или опером ментовским настоящим… — Колян внимательно посмотрел в глаза Шилову: — Определяйся, Иван… кем тебе быть…

Выпустили Ивана вместе с Жориком через три дня, как и обещали. Сказали, что на них заведено уголовное дело по имеющемуся факту, и взяли подписку о невыезде. В камере Иван еще больше сдружился с Жориком — разговоры, откровения, мысли вслух…

В общежитие их пустили только для того, чтобы забрать вещи. Что-то Иван пытался доказать в приемной комиссии, но там уже поработало КГБ и путь в институт был заказан. В другие институты поступать было уже поздно — вышло время для подачи документов. Иван не знал, куда ему податься. Домой возвращаться было ох как стыдно, да и денег на обратную дорогу уже не было — пока он сидел, кто-то из студентов выпорол из подкладки его куртки двести рублей. Может, устроиться где-нибудь на работу? Годик поработать, да снова поступить в этот же институт… Хотя нет, в этот уже никогда не пустят… опять, скажут, будешь иностранных студентов бить… Тогда надо где-то устроиться, и заработать на обратную дорогу. А без прописки на работу никак не возьмут… круговая порука…