Николай Иванов - Наружка

— Соломатин, — ответил ему Борис. Сибиряк пояснил:

— В 1745 году, если не врали календари и история, крестьянин Ерофей Марков искал на берегу уральской речушки Березовки хрусталь для Троицкой лавры. А наткнулся на золотое месторождение. Не оставлять же было его, правда? С тех пор и стали добывать золото на Руси.

— Так то на Урале, а здесь вроде Сибирь, — засомневался Борис насчет прапрадеда.

— И-и, куда нас, Марковых, только не бросало, — махнул рукой на такую мелочь оперативник. И все равно еще непонятно было, играет он на одинаковой фамилии или корни его на самом деле тянутся от удачливого, но забытого всеми крестьянина. — Один раз даже за Урал выезжали. В сорок первом. Спасать Москву. Время там еще не подошло снова полки собирать?

Борису показалось, что в голосе красноярца промелькнула нотка заносчивости и снисхождения ко всему, что за Уралом. Мол, мы, сибиряки, отнюдь не валенки!

Но кто спорит? Только ведь и в Москве не все лаптем щи хлебают.

— А начнем мы вот с этих очень даже интересных отчетов, — вернулся Марков к сегодняшним реалиям. — Крутим педали…

Тяжел оказался велосипед, да и дорога вела все в гору. Вечером в гостиницу Борис вернулся с опухшей головой. Поселившаяся в соседнем номере Катя, видимо, услышала его возню с ключом, постучала по стене, что, вероятно, означало: я дома, твои предложения?

Предложение стояло в дипломате — «Белый аист». Впервые Борис, покупая коньяк в коммерческой палатке, использовал свое удостоверение в личных целях.

— Добрый вечер. Как здесь встречают налоговую полицию?

Сидевшая — острые коленки к подбородку — девица первым делом принялась одергивать юбчонку, словно до того полицейские штрафовали именно за голые ноги. Затем подхватилась, хотя это было крайне неудобно — смотреть в окошко-амбразуру стоя, и принялась оправдываться:

— Я чеки всегда выбиваю.

— И правильно делаете. А «Белый аист» у вас настоящий?

— Да, конечно, — с некоторой задержкой закивала девушка. За бутылкой же полезла почему-то в самый дальний угол.

Значит, можно надеяться, что достала не подделку. Как там говорили в ВДВ? «Спиртное — это враг. А десантник врагов не боится. Он их уничтожает»…

Борис постучал в ответ: это я, я дома. В подтверждение набрал и номер по телефону:

— Привет. Соломатин моя фамилия. — Пообщавшись день с Марковым, невольно перенял его тон. — Небось лежишь под теплым одеялом и понятия не имеешь, что значит оперативная служба.

— Моряшин не объявился? — не поддержала этот разговор Катя. Но Борис не обиделся: когда в команде помнят друг о друге, то это в самом деле коллектив.

— Пока нет. Ты ужинала?

— А что предлагаешь?

— Через десять минут стол будет сервирован… Чего молчишь? — Борис даже стукнул по стене, ожидая ответа.

— Да вот думаю: побаловать тебя и надеть короткую юбку или сойду в спортивном костюме?

Катя не боялась показаться вульгарной, и если эти же слова в устах Люды могли прозвучать двусмысленно, то Ракитина вполне овладела тональностью в словесной эквилибристике.

«Язва», — почти любовно улыбнулся Соломатин.

— Так ты как хочешь? — неожиданно позволила выбрать одежду Катя.

— Хочу, чтобы ты пришла, — просто ответил Борис.

И признался себе: да, ему приятно быть в ее обществе. И если Катя переступит порог его номера, у него хватит благоразумия не переступить порог во взаимоотношениях. Поэтому он в самом деле желал бы видеть Катю рядом.

— Приходи ты, — однако еще более мудро рассудила девушка и положила трубку.

А это еще лучше. Приходя к женщине, имеешь больше возможностей для маневров, потому что не себя запер в собственных стенах…

Катя и в самом деле сидела на кровати в теплой кофте, укрывшись одеялом. Но, кажется, как без юбки, так и без спортивных брюк. Борис отметил это сразу, когда она машинально подоткнула с боков покрывало, чтобы ненароком не оголить ноги. Значит, чай в постель…

Ногой подвинув журнальный столик к кровати, Борис попытался выставить на него то, что принес в охапке. Катя потянулась, принялась помогать. Одеяло все-таки сбилось, и капитан удостоверился, что его предположения оказались верны: ни платья, ни спорткостюма. Мелькнувшее белое пятнышко должно было взволновать, но он, наоборот, успокоился, словно решил трудную задачу и тут же забыл ее. А от таких мелочей, как белые мелькания, пусть Костя Моряшин балдеет…

— Все золото переворошил? — раскладывая припасы, поинтересовалась Катя.

— Его переворошишь! По данным геологов, в земной коре его сто миллиардов тонн, еще около десяти растворено в морях и океанах, — поделился только что прочитанным и взбудоражившим его воображение. — Представляешь, один Амур ежегодно вымывает и выбрасывает в Тихий океан не менее восьми с половиной тонн. А? Силища!

— Тут бы одного «Американца» найти, — более практично помечтала агентесса.

— Извини. Что у тебя? — запоздало поинтересовался капитан.

Кавалер, едрена вошь. Ему с Марковым просчитать все возможные комбинации с сокрытием налогов — не раз плюнуть, конечно, но и не высушить Байкал. А Катя одна…

— Дождалась адресата. Девица лет двадцати. По тому, как одета, нетрудно предположить, что состоит на содержании. Подвезли на машине, номер взять не успела. Утром нужно будет ставить пост.

— Моя помощь?

— Пока только в открывании бутылки.

— Всего-навсего?

— А что-то можешь еще?

— А что-то нужно?

Обменялись любезностями. Но в уколах прошел и сладостный миг приближения. Все угадываемо и узнаваемо — не дети. И именно потому, что не дети, что могут как приблизиться, так и вновь отойти на безопасное расстояние, игру не прекращали.

Соломатин отметил: Катя прекрасно управляет своими эмоциями. А он прежде всего товарищ и сослуживец, который должен ценить ее за профессионализм. Женственность ее запрятана в самые потайные уголки души потому, что время!! проводила не на балах и презентациях. Работа в «наружке» учила, заставляла и, в конце концов, сделала Катю незаметной, ничем не выделяющейся — ни одеждой, ни макияжем, ни прической, ни поведением. С юности она сознательно стремилась в середнячки, хотя имела шансы подняться выше многих. Довершило все долгое общение в замкнутом пространстве с узким кругом мужчин, где вынужденно затушевывалось разделение полов.

Тут скорее нужно удивляться, как после стольких лет в «наружке» Катя умудрилась еще остаться привлекательной и интересной. Может, как раз время менять профессию? Хотя — «шаг за полтора»… Вообще-то люди глупы. Готовы идти на все, лишь бы приблизить пенсию. Зачем? Чтобы, сидя на печи, вспоминать и жалеть молодость?

Капитан перехватил руку девушки и молча поцеловал ее. За ту самую женственность, которой позволено будет проявиться только на пенсии. За самоотверженность. За то, что рядом…