Максим Есаулов - Недетские игры

Выключив воду, Джексон ушел в отведенную им с Лютым комнату. Лютый лежал на топчане и вроде бы спал. Джексон пристроился с другого края, накрылся пледом.

А Кальян продолжал разговаривать по телефону.

– Да… Да… Все по плану. Только не проспите, бойцы невидимого фронта!

В кабинете Большого дома на Литейном, 4, Саблин докладывал генералу Крюкову:

– Он говорит, все по плану.

Крюков выдержал паузу и сурово кивнул:

– Берите «Град» и выдвигайтесь. Теперь все в ваших руках.

– Понял.

– Надеюсь на вас, Антон Сергеевич. Удачи!

Когда Саблин вышел, генерал посмотрел на портрет Дзержинского на стене:

– И не говори ничего под руку!

Железный Феликс, конечно, не отвечал. Но взгляд у него был недовольный.

У себя дома, закончив письмо, Полковник посмотрел на фотографию сына, стоявшую в рамке на столе.

Как же так?

А вот так. Этим и должно было кончиться. Закономерный итог всей его жизни.

Полковник это понимал. И об этом написал в прощальном письме. Он старался быть лаконичным и ограничиваться только фактами. Про Координатора, про приказы, про ликвидации.

Хотелось надеяться, что его исповедь не пропадет даром. Расследованием займется комиссия; и пусть в ней и не окажется честных и непредвзятых людей (их в комиссии не назначают), но попадутся такие, которые заинтересованы свалить Координатора и тех, кто командует им. Если они возьмутся как следует, то сумеют все раскрутить.

Полковник положил письмо в конверт и позвал майора, который ждал на кухне.

– Вопросы по встрече груза есть?

– Никак нет, товарищ полковник.

– Берите людей и езжайте.

– Степан Дмитриевич, это была трагическая случайность… – Гасилов не уставал повторять это всю дорогу от больницы до дома Полковника.

– Калининградская операция…

Гасилов не понял:

– Что?

– Там то же самое получилось. Выполняйте приказ. Об исполнении доложите в Москву по известному вам каналу.

Гасилов замялся, как будто хотел еще что-то сказать, но ушел, так и не сказав ничего.

Глядя на фотографию сына – она была сделана летом, сразу после вступительных экзаменов, и сын улыбался, не подозревая, что жить ему осталось меньше ста дней, – Полковник дождался, когда за майором захлопнется входная дверь. Потом достал из ящика стола пистолет.

Это был девятимиллиметровый «кольт коммандер» с глушителем, который Полковник привез из Афгана и из которого один моджахед пытался продырявить Полковнику голову. В тот раз Полковник оказался сильнее…

Полковник приставил ствол к виску, глубоко вдохнул и, продолжая глядеть на фотографию сына, нажал спуск.

Услышав звук упавшего тела, из коридора заглянул Гасилов – почувствовав при последнем разговоре неладное, он имитировал свой уход и остался дождаться развязки.

Убедившись, что Полковник мертв, Гасилов отыскал прощальное письмо. Прочитал. Что ж, чего-то подобного он и ждал…

С такой бумагой выходить на улицу опасно. Мало ли, что может случиться и к кому она попадет.

Гасилов сжег письмо в туалете, и пепел спустил в унитаз.

Джексону удалось задремать.

Когда он проснулся, Лютый уже тоже не спал. Лежал и молча смотрел на него.

– Пойду, покурю, – Джексон поднялся.

В большой комнате три бойца продолжали все так же резаться в карты. Кто-то крупно выигрывал: перед ним лежала кипа мятых банкнот. Кальяна не было видно.

Джексон встал у крыльца, закурил. Ночь была теплой, тихой. Все небо усыпано звездами.

Не прошло полминуты, как вышел Лютый. С независимым видом встал рядом, щелкнул своей зажигалкой.

Постояли, покурили, искоса поглядывая друг на друга. Джексон спросил:

– Как же ты, Гриша, скурвился?

– Да так получилось. А ты?

Джексон усмехнулся:

– Так же примерно.

Больше говорить было не о чем, и пока не появился Кальян, они стояли молча.

Кальян вышел из дома, потягиваясь и широко улыбаясь:

– Ну что, орлы, по коням? Покажем, на что мы способны?

Поехали в микроавтобусе, который, оказывается, все это время ждал своего часа в сарае около дома. За руль сел один из безымянных бойцов. Кальян расстегнул большую спортивную сумку и раздал пистолеты. Оружие было разное, как иностранное, так и отечественное. Джексону достался «ТТ». Может быть, тот же самый, из которого он валил Спеца. Джексон проверил патроны, передернул затвор. Сунул пистолет за ремень. Подумал: если бы его собирались сразу убить, то пистолет бы не дали. Уже хорошо.

– Чем меньше шума, тем лучше, – напомнил Кальян, убирая под сиденье опустевшую сумку.

– А если нашумим? – спросил Гриша. – Приедут менты. А груз тяжелый, его так быстро на машину не перекидаешь.

– Успеем. Мои ребята сейчас на Охте небольшой бой устроят. Все менты туда стянутся. У нас время будет.

– Мы одни будем встречать? Никто под ногами мешаться не станет?

Кальян посмотрел на Джексона, который задал этот вопрос:

– Все продумано. Встречать будут, но в другом месте. А там, куда мы едем, никого нет. В машине около Ладожского вокзала майор Гасилов ждал результатов разведки.

Доложил один из взводных, высокий сухопарый капитан, на котором любая гражданская одежда всегда смотрелась, как с чужого плеча:

– По всему периметру спецназ. Похоже, ФСБ – их прикид. Снимаемся?

– Будем встречать груз, как приказано.

Капитан подумал, что ослышался:

– С «Градом» воевать? Там ребята серьезные.

– Мы тоже не дети. Свяжись с летунами, скажи, нужна вертушка с боекомплектом.

– В центре города?

– Выполняйте приказ.

Капитан отошел от машины. Он участвовал во многих спецоперациях, в том числе, в пресловутой Калининградской, но теперешняя, похоже, грозила превзойти их все своим размахом. Что ж за груз-то такой, если командование готово развязать полномасштабные боевые действия в мирном городе?

Впрочем, все эти вопросы не помешали капитану выйти на связь с вертолетчиками и запросить помощь.

Поддержка была обещана. Дежурный, выдавая Шилову автомат, усмехнулся:

– Ты чего, в Ирак собрался на ночь глядя?

– Типа того.

– Тебя, кстати, только что Глотов искал.

– Перебьется.

– Бажанова убили. Еще днем, в каком-то такси. Сначала думали, простая мокруха, местное РУВД само справится, а потом ксиву нашли. Сейчас такая паника начнется.

– Не сомневаюсь. Скажи Глотову, что я поехал на место. Работать по горячим следам. Если он меня там не найдет, значит, я уже по следу иду. Пока, Дмитрич!

Когда Шилов садился в машину, зазвонил телефон. Он подумал, что это, может быть, Джексон, наконец проявился. Но на дисплее высвечивался номер Глотова.

– Абонент не отвечает, потому что не хочет. Не надо оставлять свои сообщения, – сказал ему Шилов и, секунду понаслаждавшись растерянной тишиной, дал отбой.