Рут Ренделл - С любовью насмерть, Дун...

Кводрант ел хлеб с маслом, простой хлеб с маслом, но с хлеба были аккуратно срезаны корочки, и ломтики были тонкие, как вафли.

— Какая приятная неожиданность, — сказал он, поднимаясь. На этот раз никакой заминки с сигаретой не последовало. Он изящным движением поставил чашку на стол и указал Уэксфорду на кресло.

— Вы уже знакомы с моей женой…

«Он похож на кота, — подумал Уэксфорд, — молодого, гибкого, ласкового котика, с независимым нравом, который мурлычит у ног хозяйки весь день, а ночью выскальзывает на чердак. И эта комната — то еще зрелище: полумрак, старинное серебро, фарфор, свешивающиеся до пола тяжелые шторы цвета темного красного вина, оставляющие неприятное чувство, будто бархат пропитан кровью. И среди всего этого — миссис Кводрант, вся в черном, одета богато и изысканно, черные волосы уложены в красивую прическу, кормит сливками своего котика. Но как только приходит вечер и зажигают огни, он, крадучись, уходит погулять, насладиться своими кошачьими играми, туда, где глухие заросли и кромешная тьма».

— Чаю, господин главный инспектор? — она подлила немного кипятка в маленький чайничек.

— Спасибо, я не буду.

«Да, время сильно изменило ее, — думал Уэксфорд. — Трудно узнать в ней ту девочку в заросшем саду. Хотя, кто знает, может быть, уже тогда ее школьная форма была получше сшита, и фасон стрижки был более изысканным, чем у ее подружек. Конечно, ей нельзя отказать в красоте и утонченности, — размышлял он, — но она выглядит, как пожилая женщина, гораздо старше, чем Хэлен Миссал. Детей нет, куча денег, и весь день никаких занятий, ну, совсем нечего делать, разве только кормить сливками любимого блудливого кота. А если миссис Кводрант знает, что он изменяет ей, как она к этому относится? Или, может быть, она ничего не знает? А не ревность ли, та самая жгучая ревность, от которой кровь бросается в голову Миссалу и на лице вздуваются пунцовые сосуды, — не ревность ли обесцветила и состарила жену Кводранта?».

— Чем могу вам служить? — спросил Кводрант. — Я почти был уверен, что сегодня утром надо ждать вашего визита. Насколько я понимаю, судя по газетным сообщениям, вы до сих пор не слишком-то продвинулись в расследовании дела, — и, чтобы подчеркнуть, что он, как всегда, на стороне закона, прибавил: — Убийца на этот раз оказался неуловим, если я не ошибаюсь?

— Нет, постепенно что-то проясняется, — уверенно сказал Уэксфорд. — Между прочим, я пришел для того, чтобы поговорить с вашей женой.

— Со мной? — Фабия Кводрант подняла руку и дотронулась до одной из своих платиновых сережек.

Уэксфорд заметил, какая тонкая и сухая была кисть ее руки, а выше к плечу кожа сморщилась и повисла, как у старой женщины.

— А, я понимаю. Потому что, как вы считаете, я ее знала. Но мы никогда с ней не были особенно близки, господин главный инспектор. Существуют десятки людей, которые рассказали бы о ней гораздо больше, чем я.

«Вполне вероятно, — подумал Уэксфорд, — надо только знать, где их искать».

— Я совершенно потеряла ее из вида, когда она с семьей уехала из Флэгфорда, и совсем случайно встретила ее в Кингсмаркхэме несколько недель тому назад. Мы с ней столкнулись на Хай-стрит и зашли в кафе выпить кофе. Нам, конечно, сразу стало ясно, что с тех пор мы еще больше разошлись во всем, и… Ну, что там говорить?

«Мягко сказано», — подумал Уэксфорд, представив себе убогий дом на Табард-роуд и мысленно сравнив его с особняком, в котором он теперь находился. И, как всегда, по профессиональной привычке включив воображение, он попытался воссоздать картину их встречи: миссис Кводрант, утонченная, со своими аристократическими руками, унизанными перстнями, стильной линией гладкой прически, скромно-роскошно одетая, и Маргарет Парсонс, неуклюжая и простенькая, в кофточке и босоножках, которая так уютно и удобно себя во всем этом чувствовала, пока не встретила на грех свою старую подругу. «В самом деле, что между ними могло быть общего и о чем они могли говорить?».

— О чем вы с ней говорили, миссис Кводрант?

— О том, как здесь многое изменилось с тех пор, о девочках, с которыми мы учились вместе в школе, и тому подобных вещах.

«Владетельная госпожа, хозяйка большого, роскошного дома — ничего не скажешь!». Уэксфорд ощутил острое чувство жалости к миссис Парсонс.

— Вы не знали девушку, которую звали Энн Ивс?

— Вы говорите о двоюродной сестре Маргарет? Нет, я ее никогда не видела. Она с нами не училась. Помнится, она работала машинисткой, или где-то служила, что-то в этом роде, — сказала миссис Кводрант.

«Девушка из простонародья, как и сама Маргарет Парсонс, — домыслил за нее Уэксфорд, — представительница масс, презренных низов, тех самых семидесяти пяти процентов английского общества».

Кводрант сидел, легонько покачивая ногой в элегантном ботинке, и молча слушал, что говорит его жена. Казалось, ее демократичность его забавляет. Он допил чай, скомкал салфетку, небрежно бросил ее на стол и закурил сигарету. Уэксфорд наблюдал, как он достал из кармана коробку и чиркнул спичкой. «Спички! Тут что-то не то. Логичнее было бы, если бы он воспользовался настольной зажигалкой», — подумал Уэксфорд, снова вызывая в своем воображении сцену трагедии, разыгравшейся в лесу: рядом с телом миссис Парсонс ничего, кроме одной-единственной спички, наполовину сгоревшей …

— Так, а теперь давайте перейдем к приятелям Маргарет Годфри. Вы кого-нибудь из них помните, миссис Кводрант?

Уэксфорд даже подался вперед, стараясь внушить ей, как важно для него это знать. В какой-то момент ему померещилось, что у нее в глазах мелькнули недобрые искорки. Или просто в них выразилось усилие мысли, она с трудом пыталась вспомнить? Но это прошло.

— Был один мальчик, — сказала она.

— Постарайтесь вспомнить, как его звали, миссис Кводрант.

— Ну, конечно, я должна его вспомнить, — сказала она, и Уэксфорд с уверенностью почувствовал, что она вспомнит обязательно, что она уже знает, как его зовут, но медлит, чтобы усилить впечатление. — Насколько я помню, его фамилия каким-то образом связана с названием театра… Да, вот именно, театра в Лондоне.

— Палладиум, Глоуб? Может, Хеймаркет? — Кводрант упивался затеянной им игрой. — Или театр принца Уэльского?

Фабия Кводрант тихонько засмеялась. Смех был неприятный, — она как бы выражала одобрение Кводранту, отдавая должное его остроумию, и одновременно иронизировала над Уэксфордом. «Кводрант мог быть неверным мужем, но между ним и его женой была какая-то очень сильная связь, которая была прочнее брачных уз», — вдруг дошло до Уэксфорда.

— Вспомнила. Его звали Друри. Дадли Друри. Он жил во Флэгфорде.

— Благодарю вас, миссис Кводрант. Кстати, мне пришла в голову мысль: а не мог ли ваш муж знать Маргарет Парсонс?