Лесли Уайт - Проклятый город

— Плевать мне на твою занятость. Не придешь сам — доставлю с копом.

— Э-э…

В трубке уже раздавались гудки. Кейси внимательно посмотрел на нее и положил на рычаг.

Все еще смурной, входил он в отдел городских новостей, но у стола редактора лицо Кейси уже озарила улыбка.

— Блэйн, глянь, какая прелесть! — Он положил отпечаток восемь на десять на стол редактора.

Тот уселся поудобнее, оперся локтями о стол, опустил взгляд на фотографию. Очень четко и подробно виднелся интерьер помещения значительных размеров, куда только что, за секунды до съемки, ворвалась полиция. Да и произошло-то это событие чуть более часа назад. Отличный охват помещения, видны демонстрационные доски, будка кассира, громкоговорители, человек сорок — пятьдесят посетителей, половина из которых женщины.

Кейси самодовольно наклонился над снимком и принялся тыкать пальцем в людей, которых Блэйн и сам прекрасно знал:

— Вот капитан Джадсон. Вот этот паразит Хэйли, вошь тифозная. А это его подпольное величество Майк Хэнди. — Его палец ткнулся в физиономию коренастого мужчины с полным лицом, выходящего из двери, на которой ясно читалась крупная буква «М». — Облегчиться изволили.

Палец Кейси двинулся к модно одетой женщине с испуганным выражением лица, обнимающей за плечи пухлого молодого человека, украшенного усиками кинозлодея. Ли Фессендон, сын нового владельца «Глоба», брат главного редактора. Женатый, но холостяцких привычек не оставивший.

— Малыш Фессендон, — ухмыльнулся Кейси. — Отдыхает от тягот семейной жизни. Поднял шум, требовал, чтобы я ему пластинку отдал.

Блэйн откинулся на спинку стула, сложил руки на затылке:

— Это все, что ты снял?

— Нет, это не все, что я снял, — насупился Кейси, вспомнив о втором снимке. — Это все, что я спас. Хэйли отобрал вторую пластинку.

Он снова оживился:

— Да эта-то чем плоха? Исключительная ситуации, отличное качество… Где ты такое видал?

— Нигде не видал. Чудо-снимок, чудо. Хорош, признаю, не могу не признать. Только вот использовать я его тоже не могу.

— Как? — изумился Кейси. — Почему? Кто сказал?

Для киноэкрана Блэйн явно не подходил. Одет слишком аккуратно, без теней под глазами. Стройный, преждевременно поседевший, с резкими чертами лица, ястребиным носом и презрительным взглядом маленьких серых глаз.

— Я сказал, — отрезал он.

— Вот как. — Кейси сунул руки в карманы. — Вот, значит, как. Скажи мне это кто-нибудь час назад, я бы его вруном назвал.

— Ты, прошу прощения, о чем?

Кейси отступил от стола редактора и уставился на него весьма недоброжелательно:

— Что мне всегда в тебе нравилось — ты играл по правилам. О каналах получения информации не распространялся, умел хранить секреты, но никогда не зажимал тему в угоду какой-нибудь знакомой тетушке. Фессендон, значит, тебя приструнил. Под его дудку пляшешь…

— Интересно, интересно, — ухмыльнулся Блэйн.

Кейси указал на снимок:

— Ли Фессендон влип, конечно. Боится, что дома его в угол поставят. И он знает номер твоего телефона. А ты рад угодить братцу босса.

— Закончил?

Кейси молчал. Блэйн усмехнулся кривой безрадостной улыбкой и заговорил вялым, невыразительным голосом:

— Я тебе не обязан объяснениями, Вспышка, но все же объясню. Не потому, что хочу тебя успокоить, а чтобы показать тебе, что не все так просто, как кажется такому простаку, как ты.

Блэйн снял с одного из своих настольных телефонов трубку, сказал в нее несколько слов. Потом продолжил:

— Ты, радость моя, снял это через голову капитана Джадсона. И Джадсон позвонил главному и пообещал ему закрыть нас на месяц, если мы опубликуем этот твой снимок. Нравится?

— Джадсон… — Щеки Кейси порозовели, физиономия скисла.

Тут дверь открылась, вошел главный редактор, брат Ли Фессендона и сын владельца. Его наманикюренная ручка приняла фото от Блэйна, поднесла к близоруким глазам. Кейси этому липовому бизнесмену не симпатизировал. Полноватый, лысоватый человечек в дорогих костюмах, скрадывающих растущее брюшко, вызывал у подтянутого, рослого Кейси пренебрежение, а сейчас, когда гибло его очередное дитя, главный возбуждал у фотографа и более горячие чувства.

— Да… Да… — пробормотал Фессендон. — Должно быть, этот. Отличный снимок. Жаль, что нельзя использовать. Где пластинка? — Он посмотрел на Блэйна, затем на Кейси. — Принесите пластинку, Кейси.

Кейси резко отвернулся и проследовал в фотолабораторию. Там он спросил Тома Уэйда, сделал ли тот второй отпечаток. Получив утвердительный ответ, вздохнул:

— Вклею в свой дневник. — У двери обернулся: — Сунь в мой стол.

Фессендон в ожидании фотографа вышагивал перед столом Блэйна, сопровождаемый взглядами всех сидевших за столами сотрудников. Кейси вручил ему пластинку, и Фессендон уставился на нее, подняв против лампы, на просвет.

— Да… Да… — снова забормотал он еле слышно. — Должно быть, эта самая.

Он стукнул стеклянной пластинкой о край стола, над корзиной для бумаг, проводил взглядом ссыпавшиеся вниз осколки. Разорвал отпечатанный снимок, обрывки бросил в ту же корзину.

— Так вернее… Да, так вернее… — пробормотал он и покинул помещение.

Блэйн и все остальные проводили его взглядами. Кроме Кейси. Кейси глядел на Блэйна. Встретив взгляд фоторепортера, Блэйн сжал губы:

— Ну, чего уставился? Нечем заняться? Снимай, что полиции нравится, и я без колебаний опубликую.

Кейси открыл рот, и злость не давала его закрыть. Но и произнести что-нибудь она тоже не позволяла.

Когда Кейси вернулся в фотоотдел, Уэйд с кем-то говорил по телефону. Кейси тяжело рухнул на стул, закурил, глубоко затянулся и забыл о сигарете, повисшей на губе. Острая злость не погасла, а переродилась в разъедающую душу горечь. Случалось ему и пластинки терять, и с отказами встречался — как же без этого… Но то, как Блэйн отмахнулся от него, а Фессендон отмахнулся от них обоих…

Уэйд проговорил еще минут пять, после чего Кейси поведал ему о случившемся.

— Я тебе уже говорил, — заключил он свой рассказ, — что газетенка наша под гору катится с тех пор, как Фессендон ее купил. И мне все же кажется, что это работа братца Ди. Он настроил Блэйна, а Блэйн сочинил сказку про Джадсона.

— Не похоже на Блэйна, — покачал головой Уэйд. — Не его стиль.

— Как этот гад кокнул пластинку! — Кейси снова разразился проклятиями, а когда успокоился, спросил: — С кем это ты так долго болтал?

— С Альмой Гендерсон.

— Это та шлюшка, которая…

— Ну-ка помолчи! — возмущенно воскликнул Уэйд. Обычно добродушного и бесшабашного репортера как будто подменили. Он весь пылал праведным негодованием, как воскресный проповедник, обличающий пороки общества.