Картер Браун - Коварный выстрел

Мы уселись на софу, она протянула мне виски.

— Насколько я догадываюсь, ты собираешься задать мне несколько вопросов, лейтенант? Хочешь удивить меня? Ну, например, знала ли я умершего? — Она усмехнулась. — Конечно, знала, это бывший муж Пенни. Ничтожество по имени Хауи Дейвис, у которого было два источника дохода — теннис и маленькая дурочка, моя богатая сестричка. Почему я ничего не сказала ночью? Все очень просто, лейтенант. Ты не спрашивал.

— А почему вы решили, что я буду задавать эти вопросы?

— Женская интуиция, — ответила она. — Кроме того, так или иначе все это будет в утренних газетах.

— Они еще не поступили в продажу…

— Опять женская интуиция. — Она лениво улыбнулась. — К тому же я позвонила им и все рассказала.

Я отпил немного виски.

— Не хотелось бы быть навязчивым, — сказал я. — Но Хауи убили, а я полицейский. Вы можете навлечь на себя много неприятностей, поступая подобным образом.

— Теперь хочешь запугать меня, — сказала она. — Ну, что ты сделаешь, лейтенант? Наденешь на меня наручники, отведешь в участок и изобьешь резиновой дубинкой?

— Это вовсе не смешно.

— Может быть, — едко ответила она. — Пока не видно кровоподтеков.

Я отпил еще немного виски и посмотрел на нее.

— Много слышал о сестрах Калторп, но до сегодняшней ночи мне не приходилось иметь с ними дело, — сказал я. — Что вы можете о них рассказать?

— Ты уже видел Пенни, — ответила она. — Она раздевалась для тебя?

— Да что-то не заметил. — Я чуть помедлил. — Уверен, я бы обратил внимание.

— Ты бы долго не продержался, — самодовольно сказала она. — Пенни слишком много пьет, слишком быстро водит машину и раздевается тотчас, стоит ей только увидеть поблизости мужчину. Сейчас она помешана на всем восточном. Может, тут ты не проходишь, лейтенант?

— Мы говорили о недостатках семьи Калторп, не забыли?

— Ах, да. Наш отец умер чуть больше года назад. Наследство было поделено на две равные части, без каких-либо условий. Пенни — глупая кукла с претензией на то, чтобы стать актрисой, но таланта у нее ни на грош. Единственно разумное из всего, что она сделала, это то, что она избавилась от Хауи Дейвиса, не заплатив ему ни цента.

— Все это касается Пенни, — сказал я. — А как насчет Пруденс?

— Боюсь, тебе придется спросить о ней у Пенни, — она улыбнулась. — Я могу быть необъективной.

— Пенни говорит, что не видела Хауи со дня их развода, — сказал я. — А вы видели его с тех пор?

— Нет, — она решительно покачала головой. — Зачем? Пенни сказала, что он неплох на корте, но в постели он ничтожество.

— У кого мог быть мотив для его убийства?

— Может, у самой Пенни, — ответила она. — Она достаточно глупа, чтобы вытворить что-нибудь подобное. Кроме нее вроде некому. Такие, как Хауи, не стоят того, чтобы их убивали. Кстати, не пойти ли тебе куда-нибудь в другое место? — холодно спросила она. — Виски ты уже допил, больше я тебе не налью. К тому же, ты начинаешь мне надоедать, лейтенант.

— Намек понял, — ответил я. — Ладно, ухожу. Я встал и посмотрел на нее с сожалением.

— На сестер Калторп я не произвел желаемого впечатления, — заметил я. — Пенни не разделась, а вы даже не предложили осмотреть свою коллекцию.

В ее глазах блеснул огонек.

— Наверное, Пенни наболтала? Что еще она успела рассказать?

— Больше ничего, просто сказала, чтобы я остерегался и не попал в вашу коллекцию, но не сказала, какую. Случайно, не мужчин? Отрубаете им головы и украшаете ими стены, как это делают бывалые охотники?

— В таком случае мне бы пришлось купить целый дворец, чтобы хватило стен, — беспечно ответила она. — Моя коллекция более интересная, лейтенант. Разумеется, с собой в дорогу я беру только малую ее часть. Хочешь взглянуть?

— С удовольствием, — сказал я. — Всегда терялся в догадках, на что тратят деньги такие богатые люди, как вы, кроме того, что покупают на них других людей.

Пруденс Калторп провела меня в спальню. Она была обставлена так же безлико, как и десять миллионов других спален в отелях по всей стране. Но так как это был фешенебельный номер, то мебель не была разрозненной, да и Пруденс украсила ее немного — на кровати валялись ее черные кружевные трусики и бюстгальтер, в изголовье стоял человеческий череп с небрежно наброшенной на него накидкой из норки.

На бюро стояли в ряд четыре сморщенные головы, похожие на инспекторов подоходных налогов, а рядом с ними какой-то старый кирпич с почти выцветшим знаком. Знак был нарисован красной краской. И завершала картину сморщенная мумифицированная рука, больше похожая на клешню, потому что выглядывала из складки какого-то потертого старого черного платья, которое висело у зеркала.

— Ну, что, нравится? — спросила Пруденс.

— Где вы все это прикупили? — спросил я. — В каком-нибудь магазине игрушек на Бродвее?

Она вспыхнула:

— Головы настоящие, малыш, не хуже твоей! Череп принадлежал Мэри Майлз, которую сожгли на костре за то, что она была ведьмой. Это было в 1692 году. Рука принадлежала Кубла-Хану [1] Кубла-Хан — внук Чингиз-Хана, основатель монгольской ди­настии в Китае. , а, может, и не ему, но она очень дорогая. Платье настоящее, с пятнами крови, его надевала Лиззи Борден. Конечно, — задумчиво добавила она, — тот, кто продавал мне его, не мог поклясться, что это действительно кровь, но я отдавала платье на экспертизу, пятна настоящие.

— А как насчет кирпича со знаком «Спаси нас, Бог»? — поинтересовался я.

В глазах ее появилось ясное удивление.

— Не думала, что ты знаешь, лейтенант.

— Три года я провел в Лондоне, был в армейской разведке, — сказал я. — Я видел этот знак пару раз на руинах в Берлине сразу после окончания войны.

— Этот кирпич очень старый, — сказала она. — Он тоже из Лондона. Этот знак был нарисован на нем во время Великой Чумы.

— Вы взяли с собой только эти сокровища? Она тряхнула головой.

— Я всегда путешествую налегке, поэтому беру с собой только своих любимцев. Разве вам не нравятся эти прелестные головы? Я называю их своим квартетом — Инни, Мини, Майни и Моу.

— Что вы делаете по ночам? — спросил я ее. — Летаете на метле?

— Я не ведьма, лейтенант. Может, у меня чувство юмора не такое, как у остальных, вот и все, просто я люблю все ужасное. Я коллекционирую вот это, Пенни — таких, как Хауи Дейвис.

Я закурил и еще раз оглядел комнату.

— А как насчет трусиков и бюстгальтера? Они тоже означают нечто ужасное?

— Только секс, судя по выражению твоих глаз, — спокойно ответила она. — По-моему, тебе действительно пора идти, лейтенант.

— А, может, продолжим эту тему? — с надеждой в голосе предложил я.

Пруденс Калторп осмотрела меня с ног до головы, мне показалось, что она раздевает меня. Потом ее зеленые глаза снова блеснули.