Алексей Пронин - Профи стреляет не целясь

Проникнуть незаметно внутрь для непохожего на монаха человека не представлялось никакой возможности. Поэтому его спутник, проникшийся нелегкой участью российского полицейского, покопавшись в недрах авто, достал запылившуюся сумку, из которой вытащил точно такое же одеяние, что было на нем, и протянул его опешившему Миссионеру.

– Размерчик хоть мой? – по-английски спросил тот, надеясь на взаимопонимание.

– Он остался от самого крупного монаха в истории нашего монастыря, – с улыбкой ответил его собеседник на искореженном английском.

– А где он сейчас? – Развернутое бельишко было почти девственно чистым.

– Умер от чрезмерного любопытства, – улыбка монаха стала еще шире.

Монастырский юмор несколько разрядил обстановку, но не надолго. Когда в его руках органично появилась допотопная машинка для стрижки волос, Миссионер почувствовал, что он вот-вот окончательно потеряет свои славянские корни. Постриг не занял много времени, и уже через десять минут на него в зеркале смотрел уже совсем другой человек. Вот уж никогда не думал побывать в шкуре настоящего буддийского монаха, да простят его служители православной конфессии! Придав своему лицу отрешенность, Слобцов окончательно вжился в роль.

Ворота монастыря открылись не сразу. Кто-то долго сверлил их глазами в круглую дырочку, заменяющую дверной глазок. Наконец двери расползлись в стороны, пропуская пикап внутрь. На въезде мрачноватый гражданский типчик в неподходящем к месту костюмчике сурово заглянул внутрь, вперив в новоиспеченного монаха тяжелый взгляд. Миссионер придал своему лицу как можно более глупое выражение и заискивающе кивнул.

– Это кто? – спросил суровый гражданский дядька.

– Один из наших, он ездил постигать мудрость в Тибет.

Миссионер многозначительно покачал головой, подтверждая правоту брата по вере. Захлопнув дверь, суровый дядька дал им отмашку – мол, можете проезжать. Пока они ехали к основному зданию, Миссионер успел произвести необходимую рекогносцировку. Двое – у ворот, еще двое у домика, где держат Миа. Остальные, видимо, внутри. Слобцов вышел из авто и, старательно копируя походку своего спутника, побрел за ним. Он успел заметить изучающий взгляд одного из громил, проводивший его до самого порога. Крепко стерегут узкоглазые коллеги его рыжую красотку, ничего не скажешь. Но, что ни говори, девчонка того стоит.

Лучшее время для любой антитеррористической операции – это первые минуты после сытного и обильного поглощения пищи, когда мозг, занятый приятными ощущениями, связанными с перевариванием употребленных продуктов, ослабляет свое профессиональное внимание и тормозит проявление в полном объеме некогда полученных навыков. Правда, горсткой монастырского риса вряд ли удастся как следует запудрить мозги крепким китайским контрразведчикам, но попытаться стоит. Иначе без осложнений до них не добраться. Наголо постриженный свежеиспеченный монах, неловко кутаясь в жмущую ему одежонку, отрешенно брел в направлении постройки, занятой грозными пришельцами. Руки его были отягощены продпайком, состоящим из вареного риса и зеленого чая. Рядом с ним шел его недавний парикмахер. У двери им преградил путь один из людей Вэн Таня.

– Куда идем?

– Мы принесли вам еду, – настоящий монах ничем не выдал истинной цели их появления. – У нас время обеда.

– Покажи!

При виде дымящегося риса здоровый контрразведчик сглотнул подступающую слюну. Чувство голода изводило его последние пару часов. Генерал Вэн Тань перед отъездом не позаботился о решении этой проблемы.

Оставив их, он исчез внутри. После недолгого ожидания дверь распахнулась, и оголодавший вертухай пригласил их войти. Три пары глаз буравили лысую черепушку Миссионера, пока тот водружал еду на стол перед сидящим круглолицым китайцем, державшим во рту незажженную сигарету. Пытается бросить курить, бедолага… Сейчас поможем. Миссионер не спеша выкладывал из мешка плошки с рисом. Его напарник поставил на стол емкость с горячим чаем. Долговязый монах оказался на редкость неловким – неосторожным движением локтя он опрокинул кипяток прямо на брюки круглолицего. Гримаса боли, исказившая лицо ошпаренного китайца, толкнула остальных на неадекватные действия. Вместо того чтобы трезво отнестись к неловкому движению монаха, они повыхватывали из-за пазух свои «пушки». Реакция старшего лейтенанта российской полиции на подобное проявление агрессии была незамедлительной и эффективной. Миссионер выбил из руки рядом стоящего воина направленный на него пистолет, одновременно направляя кулак в его челюсть. Противник успел отклониться, и удар прошел вскользь, не причинив ему вреда. Но, сделав лишнее движение, он потерял равновесие. Руки Слобцова сомкнулись на его шее, и сила крутящего момента освободила душу от бренного тела, в которое вдобавок впилось несколько пуль, посланных ошпаренным круглолицым китайцем. Миссионер с силой оттолкнул его от себя в направлении стрелявшего. Пришедшему вместе с ним монаху повезло гораздо меньше. Металлический корпус пистолета врезался в его череп и выключил его из игры. Своим статичным присутствием монах высвободил для Слобцова несколько ценных мгновений.

Этих мгновений оказалось достаточно, чтобы направить свои усилия на бойца, оглушившего его буддийского друга. Развернувшись, старлей ошарашил его хлестким ударом в солнечное сплетение и, заломив кисть, выхватил пистоль из разжавшейся руки. Удар по шее помог человеку Вэн Таня отключиться. Теперь Миссионер остался один на один с круглолицым, который потратил драгоценное время на переваливание в сторону свалившегося на него бойца. Выстрел Слобцова пробил ему запястье, освобождая от необходимости пользоваться оружием. В таком виде он был готов для доверительной беседы.

– Где Миа? – Миссионер, шустро оказавшийся рядом, для ускорения контакта чувствительно приложился к простреленной руке.

От острой боли круглолицый лишился дара речи и смог лишь махнуть здоровой рукой в сторону одной из дверей.

– Она там одна?

Круглолицый кивнул, после чего был сразу же погружен в анабиоз прикосновением к виску огнестрельного оружия. Надо было спешить – неошпаренных людишек Вэн Таня набиралось еще с пяток, и в самое ближайшее время они будут здесь. Ударом ноги Слобцов вынес дверь, за которой сидела в неудобной позе закованная в наручники рыжая подруга. Отстрелив сковывающее ее железо, он обратил внимание на ее непривычно округлившиеся глаза.

– Не признала меня, детка? Просто после неудачных попыток затащить тебя в постель я решил принять монашеский сан.

– Майкл, ты?!

– Не знаю, кто я теперь, мне еще не дали новое имя. Пока можешь обращаться ко мне по-старому. Держи! – Он кинул ей пистолет круглолицего. – И приходи в чувство.