Алексей Макеев - Колдовская любовь

– Я тоже так думаю. Только ведь не откроют нам, – сказал Крячко.

– Им ведь особенно рассиживаться тоже некогда, – покачал головой Гуров. – Вынуждены будут открыть. В общем, ты тут меня прикрой. За девчонкой присмотри и за «Субару» – чтобы не выехал как-нибудь. Связь будем по мобильному держать…

Он ободряюще кивнул Крячко и направился во двор. На самом деле он вовсе не был уверен, что в шестнадцатой квартире ему откроют. Если Жукова там – тем более. Но находиться в бездействии и неведении Гуров уже не мог. Он не знал, чем заняты сейчас его соперники, но ничего хорошего от них не ждал. Он должен был опередить их – любой ценой.

Гурову повезло. Ему не пришлось заниматься этим бесперспективным делом – звонить в чужую квартиру, где никто его не ждет и даже наоборот – желает ему поскорее провалиться в преисподнюю. Жукова решила бежать.

Гуров уверился в этом, увидев, как пересекает двор странноватая парочка – красивая решительная женщина в черном и долговязый взволнованный субъект в мятом сером костюме.

Гуров сразу понял, что напал на след. Это, несомненно, была Жукова. В красоте этой женщины было что-то цыганское, что-то действительно колдовское – она притягивала взгляд, как удав кролика. Гуров, увидев ее, невольно остановился, будто споткнувшись. И эта заминка спасла ему жизнь.

Выстрела он не слышал, но ясно услышал, как пуля свистнула перед самым его носом, а потом щелкнула о кирпич в стене здания. Он не стал раздумывать и, сразу рухнув на землю, откатился под прикрытие небольшого палисадника под окнами первого этажа.

Его странный маневр не остался незамеченным. Парочка тут же остановилась как вкопанная. Эти люди никогда прежде не видели Гурова, но нервы их были напряжены до предела, и они сразу же насторожились. Кисловский побледнел как полотно и, вытягивая длинную шею, начал оглядываться по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Женщина зло дернула его за рукав и потянула за собой. Разлегшийся на земле Гуров был ей отлично виден, и она не сводила с него глаз. Но она упрямо шла вперед – лишь решительным жестом расстегнула сумочку, которую держала в руках.

И тут Гуров увидел, как в разных точках двора появились люди. Их было человек пять – все с пистолетами, оснащенными глушителями. Они действовали осторожно, но быстро, сжимая живое кольцо вокруг Гурова и парочки беглецов. И среди этих пяти был полковник Любимов.

«Вот так попали, на ровном месте, да мордой об асфальт! – с досадой подумал Гуров. – Конечно же, Надюха их за собой притащила. И ведь знал, что так получится! Ну что ж, этот раунд явно не твой, Гуров. В запасе у тебя остался только Терехин, но пока об этом лучше не думать. Пока нужно сделать так, чтобы хотя бы тебя самого случайно не подстрелили при задержании свидетельницы. Ее-то минуты, похоже, сочтены…»

Гуров был уверен, что группа Любимова намерена захватить, а возможно, даже уничтожить Жукову. При таком раскладе чужие глаза никому не нужны, поэтому Гуров не на шутку опасался сейчас за свою жизнь. Правда, его удивляла наглость «связистов», решившихся на такую операцию среди бела дня, но, видимо, таковы были инструкции.

Каково же было его удивление, когда вдруг Жукова просияла, оттолкнула в сторону своего спутника и сломя голову бросилась навстречу Любимову. Кисловский между тем, держась за грудь, с несчастным видом уселся прямо на асфальт под ногами. Наверное, у него прихватило сердце.

Забыв о безопасности, Гуров с изумлением наблюдал, как Жукова подлетела к Любимову и повисла у него на шее. Она что-то кричала ему в ухо и пачкала воротник рубашки помадой. Полковник пытался отстранить ее, но крайне бережно, точно женщина у него на шее была хрупкой, как бабочка, и он боялся обломить ей крылья. Гуров ничего не понимал.

И тут его обстреляли еще раз. Две пули взрыли асфальт совсем рядом. Сверху на голову посыпалась кирпичная крошка. Гуров вжался в землю, но потом отчаянным движением перевернулся на спину и выхватил из наплечной кобуры пистолет.

«Что делают, подонки! – с раздражением подумал он. – Стрелять днем в жилом дворе… Дети ведь ходят, пенсионеры, Кисловский, в конце концов. Непременно угробят кого-нибудь!»

Бросив взгляд налево, Гуров почувствовал холодок в груди – его мрачное пророчество уже сбылось. Кисловский лежал на боку, уткнувшись лицом в асфальт, и на его груди расползалось темно-красное пятно.

Сам Гуров стрелять не собирался ни при каких обстоятельствах. Единственное, на что он рассчитывал, доставая оружие, – это припугнуть противника. Но сразу понял, что с тем же успехом мог грозить им зубной щеткой, – эти молодцы ничего не боялись.

Гуров видел, как они перебегают от укрытия к укрытию, оказываясь все ближе и ближе. Времени у него оставалось совсем немного. Но он еще успел поменять пистолет на мобильник, набрать номер Крячко и прохрипеть в трубку:

– Немедленно хватай девчонку и катись отсюда! Все! Вопросы потом!

Мобильник полетел в пыль, а Гуров, преодолев естественное человеческое желание избежать опасности, рывком поднялся во весь рост и шагнул навстречу убийцам. Какого-то определенного расчета у него в этот миг не было. Но Гуров был уверен – щадить его не станут, а поэтому намеревался сделать то единственное, что оставалось в его распоряжении, – сделать свою гибель как можно заметнее. Тогда появлялась надежда, что местные жители успеют вызвать милицию прежде, чем нападающие сумеют безнаказанно уйти. Возможно, в этом случае замять скандал не удастся.

Это было слабое утешение, и, возможно, расчет этот был абсолютно неверен, но ничего другого в распоряжении Гурова не имелось. Он не хотел проигрывать, но раз уж такой жребий выпал, то урвать хотя бы несколько очков напоследок Гуров считал делом чести.

И все-таки это не было тщательно продуманным, осознанным решением – скорее сработал инстинкт старого сыщика, который готов лучше умереть, чем увидеть, как уходит цель, которую он долго и терпеливо преследовал.

В груди его опять возник неприятный расслабляющий холодок, но голова была совершенно ясной, и видел Гуров все совершенно отчетливо – весь большой двор, блеск стекол в окнах, зелень деревьев, обмякшее тело на асфальте и зловещие фигуры с бесшумными пистолетами наготове. Они были совсем рядом – Гуров прекрасно различал лица, они казались совершенно равнодушными. Надеяться было не на что.

Но ничего не произошло. То есть произошло, но совершенно не то, чего ожидал Гуров.

Неожиданно нападавшие разом остановились и принялись недоуменно оглядываться по сторонам. На какой-то момент они потеряли всякий интерес к Гурову. Это была микроскопическая, но все же лазейка – в этот короткий миг он еще мог улизнуть. Но он остался на месте, потому что сам был удивлен не меньше, чем команда Любимова.