Алексей Макеев - Мужское дело

– Да, Лева, что я еще хотел спросить, – остановился в дверях Крячко. – На Пешкова заводить уголовное дело будем?

– Нет, – твердо ответил Гуров. – Он уже достаточно наказал и себя, и свою семью. Хватит с него и этого.

– ФСБ тебе это не даст на тормозах спустить, – пообещал Станислав.

– А при чем тут ФСБ? – хмыкнул Гуров. – Это не их юрисдикция. Хватит лясы точить. Иди работать. Время придет, тогда с этим делом и разберемся.

Оставшись один, Гуров открыл папки с документами, полученными от Бурдина. Полковник попытался сконцентрироваться на изучении дела, но ничего из этого не получилось. Мысли упрямо возвращались к Пешкову и его жене. Представив, что на месте этой женщины могла оказаться Мария, Гуров нервно поежился.

Наконец терпение сыщика лопнуло. Гуров понял, что до тех пор, пока не позвонит Марии, нормально работать он не сможет. До начала спектакля время еще было. Поэтому Строева не должна разозлиться из-за звонка мужа.

Все дело было в том, что перед началом спектакля Мария запиралась в своей гримерной и никого к себе не пускала. Ей необходимо было сконцентрироваться. Вжиться в роль и стать единым целым с тем человеком, судьбу которого предстоит показать зрителю. Тревожить Строеву в такие моменты было все равно что дергать тигрицу за усы.

Даже Гуров очень редко решался на такое. Поэтому он и посмотрел на часы, прежде чем набрать номер телефона. Сейчас позвонить еще было можно. Минут через десять будет уже поздно. И ничего другого, кроме неприятностей и ссоры с женой, Гурову такой звонок принести не мог бы. Полковник уверенно набрал номер и попросил Марию к телефону.

– Что случилось, милый? – удивилась Мария, едва взяв трубку. – Я уже боюсь выходить из театра! Мир наверняка перевернулся, раз ты решил позвонить мне на работу…

– К сожалению, все еще на своих местах, – улыбнулся Гуров. – У тебя есть сторублевые купюры?

– Только не говори, что вам опять начали задерживать зарплату. – Гуров живо представил себе, как Мария закатила глаза. – Мой дистрофичный кошелек этого не выдержит. Его тут же хватит девальвация.

– Мария, я серьезен, словно ксендз на проповеди! – Гуров попробовал не рассмеяться. – У тебя есть сторублевые купюры?

– Нет. Разве я когда-нибудь дождусь, чтобы ты сторублевками мне кошелек наполнял? Взятки бы, что ли, брать начал! – Мария явно не понимала, к чему клонит Гуров. – Зачем тебе сторублевка?

– Мне ни к чему. Да и тебе тоже, – Гуров чмокнул телефонную трубку. – Вот теперь, милая, я спокоен и могу нормально работать…

– А я нет! – перебила его Мария. – Ты белены объелся? Или у вас в ментовке теперь приколы такие?

– Ни то и ни другое. Расскажу вечером. А пока целую! – Гуров положил трубку, не дожидаясь новых расспросов.

Едва полковник закончил разговор, как появился Крячко. Станислав подозрительно посмотрел на Гурова, обошел вокруг него и сел на стул напротив. Не говоря ни слова. Крячко уставился прямо в лицо полковника, словно узрел восьмое чудо света.

– Слушай, Гуров, как тебе это удается? – с тем же выражением на физиономии спросил Станислав. – Может, после заражения бешенством у человека обостряется чутье? Словно нюх у собаки. Тебя надо почаще в одной комнате с Кулагиным держать. После этого ты становиться безобразно гениальным!

– Ну и?.. – Гуров спокойно посмотрел на напарника. – Не разбегайся, прыгай.

– До чего ты скучен, Гуров! – с таким выражением лица, какое изобразил Крячко, смотрят только на безнадежно больных. – Как тебя Мария терпит?

Гуров оставил эту реплику без внимания. Крячко повторял ее с нерегулярной периодичностью. Но делал это настолько часто, что вопрос о терпимости Марии стал чуть ли не притчей во языцех. Крячко ответа на свой вопрос не дождался. Станислав тяжело вздохнул, развел руками и рассказал то, что успел узнать. А куда ему было деваться!

Из кабинета Гурова Станислав пошел прямиком в компьютерный отдел. Он выложил перед специалистами листок с номерами купюр и попросил посмотреть, не фигурировали ли в каком-нибудь деле хоть какие-нибудь из них. Ответ появился на экране IBM через полторы минуты.

Две из перечисленных купюр фигурировали в деле о похищении человека! Станислав не надеялся, что с определением номеров банкнот выйдет что-то путное. Он считал эту операцию простой формальностью. Поэтому Крячко это настолько удивило, что он попросил специалистов проверить еще раз. Ответ на запрос пришел тот же самый.

Около года назад в Чечне был похищен Виктор Скоков, журналист известной газеты. С его женой связались почти сразу и, естественно, потребовали выкуп. Похитители пригрозили, что отрежут ее мужу кисть руки, если женщина попробует связаться с милицией или ФСБ. Что самое интересное, так это требование похитителей. Они хотели, чтобы сумма выкупа непременно была в рублях!

Жена журналиста спорить не стала. Она выполнила все требования. В первую очередь потому, что ни капли не надеялась на то, что компетентные органы смогут отыскать и освободить ее мужа. Невесть какими путями, но требуемую сумму женщина набрала.

Выкуп она заплатила. Мужа ей вернули. Вот тогда и выяснилось, что дамочка обожает читать детективы: перед выплатой нужной суммы она переписала все до единого номера банкнот. Вот с этим списочком они вместе с мужем пошли в милицию.

Заявление у Скоковых приняли. Обещали принять меры, но на этом все и закончилось. Ни одного следа уплаченной суммы отыскать не удалось. До сего дня. Получается, что плохо искали.

– Я поражаюсь вашему гениальному предвидению, мистер Шерлок Холмс, – сострил Крячко. – Но что нам это дает? Ну получили похитители деньги. Потратили их. Часть суммы вернулась в Москву. Что дальше? Остается только сгонять к Скоковым и обрадовать их, что нашлись двести рублей из суммы выкупа. Затем огорчить журналиста тем, что и эти денежки он не получит. Поскольку они теперь радиоактивные и их в данный момент, извините, уничтожают! После этого останется только взять автограф и помахать тете с дядей ручкой!

– Стас, если ты ждешь от меня еще одного гениального озарения, то ошибаешься. Лимит на сегодня исчерпан, – Гуров сочувствующе посмотрел на Станислава. – Поеду сейчас к Скоковым и поговорю. И не смотри на меня бешеными глазами! Я сам не знаю, зачем это делаю. Но что-то делать надо. Иначе мы, как и ФСБ, просидим два месяца и вернем дело с теми же результатами, с какими начинали.

– Знаешь, Лева, иногда я тебя не понимаю, – безнадежно проговорил Крячко. – Как ты умудряешься, делая такие нелогичные поступки, еще и оставаться сыщиком?

– А вот это, Стас, военная тайна, – ухмыльнулся Гуров. – Пытаться разгадать ее бессмысленно. Поэтому займись изучением документов из ФСБ, пока я со Скоковыми разговариваю.