Алексей Макеев - Особо важное дело

Он имел в виду тех двоих, что вернулись в гараж совсем недавно. Крячко надеялся, что они уже ушли или ему удастся каким-нибудь образом обмануть их бдительность и пробраться в дом. Несмотря на опасность такого мероприятия, Крячко подумал о нем сейчас с удовольствием. Немова ему уже порядком надоела, и он ушел бы куда угодно, лишь бы не слышать ее раздраженного требовательного голоса.

Однако его планам не суждено было сбыться. Едва Стас добрался до двери, как в гараже вдруг послышались громкие голоса нескольких человек, и бетонное подземелье наполнилось гулом и топотом.

Надо было пораньше спохватиться, с досадой на себя подумал Крячко. Вот будет номер, если эта орава нагрянет сейчас прямо сюда. Получится что-то вроде картины Репина «Не ждали», только в более драматическом варианте. Наверняка это работа Гурова. Он разворошил осиное гнездо, и теперь осы задергались. Только бы не начали кусаться.

Впрочем, выбора у Крячко не было. Нужно было работать с тем материалом, который имелся под рукой. Как говорит Гуров – что выросло, то выросло. Все-таки Крячко предпочел извлечь из кобуры свой «Макаров» – с этой увесистой штукой было как-то спокойнее.

С превеликой осторожностью он слегка приоткрыл дверь, чтобы можно было слышать, о чем разговаривают люди в гараже, и отчасти даже наблюдать за ними. К счастью, никто из них не обращал пока внимания на каморку, где скрывался Крячко, – не до этого было.

Стас понял, что кто-то из присутствующих собирается уезжать – по-видимому, это был невысокий полноватый человек в золотых очках, который деловито и строго наставлял другого – высокого, жилистого, с худым желчным лицом.

– Короче, Валентин, остаешься здесь за старшего! – говорил он, тыча худого указательным пальцем в грудь. – Мне здесь оставаться просто неразумно. Ты видел этого мента. Он неспроста завалился сюда. У него что-то на уме. Пока не поздно, я должен с ним разобраться. Если они действительно нашли диск, все может кончиться очень плохо. Мне нужно посоветоваться с нашими московскими друзьями, что можно сделать с этим Гуровым. Я считаю, в панику впадать рано, но и легкомысленность в данном случае преступна.

– И что же ты мне предлагаешь? – не слишком любезно спросил Валентин. – Сидеть здесь и ждать, пока ментовка меня накроет?

– Совсем наоборот, – жестко возразил очкастый. – У тебя есть голова на плечах. Сделай так, чтобы здесь было чисто. Чтобы никто не мог ничего заподозрить. Не мне тебя учить. Только имей в виду – при любом раскладе я не имею никакого отношения к тому, что происходило в этом доме! Так что выкручивайся как можешь, чтобы комар носа не подточил!

– А ты не боишься остаться без своего советника? – все так же хмуро спросил Валентин. – Ты просто подставляешь меня. Надеешься успеть свалить куда-нибудь на Канары?

– Типун тебе на язык! – зло сказал очкарик. – Зачем мне сваливать? Еще не факт, что Журавель решился меня сдать. Кишка у него была тонка. Блефовал он – вот и все! Нечего развешивать сопли – все будет нормально.

– Раз есть диск, значит, есть и информация! – упрямо сказал Валентин. – Я предупреждал тебя, что лучше договориться с Журавлем по-хорошему. Ты не послушал. И теперь хочешь сделать по-своему. Почему я должен платить за твои ошибки?

– Ну ладно, хорош базарить! – оборвал его очкарик. – Сделаешь, как я сказал. Я тебе не за то плачу бешеные бабки, чтобы выслушивать твои замечания. Избавься от бабы и сиди спокойно – жди указаний. Сам мне не звони. Все!

Очкастый прыгнул на переднее сиденье «Мерседеса» и с шумом захлопнул дверцу. Водитель запустил мотор. Коренастый крепыш в белой рубашке открыл ворота гаража и выпустил «Мерседес» на волю. Потом железная створка опустилась, и в гараже наступила тишина.

Валентин стоял посреди помещения, прямой как столб, и на щеках его играли желваки. Он так долго и мрачно разглядывал парня в белой рубашке, что тот не выдержал.

– Может, чего надо, Валентин Сергеевич? – неуверенно спросил он. – Я, конечно, извиняюсь, но, может, вокруг дома посмотреть? Не понравился мне этот мент. А вдруг он не один пришел?

– Чего несешь? – злобно сказал ему Валентин. – Только этого нам еще не хватало! Друганы твои раскололись, думаешь? Почему тогда сразу нас всех здесь не повязали? Иди наверх. Мне подумать надо.

Парень ушел, а Валентин, постояв немного, направился наконец к железной двери в глубине гаража. Крячко подобрался и опустил предохранитель «Макарова». Не дойдя до двери, Валентин неожиданно остановился, будто споткнувшись – несомненно, он сообразил, что засов отодвинут. Он почувствовал неладное и оглянулся в надежде, что его спутник еще не ушел.

Крячко надоело ждать, он распахнул дверь, направил пистолет на Валентина и сказал добродушно:

– Привет, приятель! У тебя телефончика с собой нет? Я свой обронил где-то, а мне ребятам позвонить надо…

– Ну, сегодня ты превзошел самого себя! – восторженно воскликнул Крячко, шутливо раскрывая объятия навстречу Гурову. – С утра в вечернем костюме!

Действительно, Гуров сегодня выглядел необычно торжественно – лучший костюм, ослепительная рубашка, новый галстук и сверкающие штиблеты. На фоне Стаса, который всегда одевался принципиально небрежно, выглядеть торжественно было не так уж и сложно, но на этот раз в наряде Гурова явно подразумевался какой-то особый смысл.

– Звонила из Парижа Мария, – немного смущенно признался Гуров. – Под утро. Она возвращается сегодня – чартерным рейсом, – он посмотрел на наручные часы. – Через три часа я должен быть на аэродроме как штык. Мне помнится, руководство обещало коллективную встречу с оркестром и морем цветов. Но Петр только что умчался в министерство, нам с тобой нужно присутствовать на допросе, да еще купить эти чертовы розы…

– Значит, все нужно делать в темпе, – заявил Крячко. – Без коллективной встречи твоя Мария, я думаю, обойдется – достаточно будет только роз. И даю тебе совет – когда Мария сойдет с трапа, не рассказывай ей первым делом про то, как пытается увильнуть от правосудия Полосатов. Скажи просто, что любишь и очень соскучился…

– Ну, спасибо! – иронически произнес Гуров. – Утешил. Что бы я без тебя делал, учитель?.. Кстати, о Полосатове – по последним сведениям, он до сих пор в столице, ищет управу на Гурова. Ночует в гостиницах и каждый день их меняет. Начисто забыл, что у него здесь есть резиденция.

– Она же, как нам известно, не на него оформлена, – усмехнулся Крячко. – Я не я, и лошадь не моя. И уж, разумеется, ему ничего не ведомо о женщинах, которых приковывают в гараже к трубам.

– Ладно, поехали! – сказал Гуров. – Посмотрим, что стало ведомо нашему Бенедиктову после напряженной работы… Наверное, он уже вывел всех на чистую воду.