Николай Леонов - Деньги или закон

Тетя Нина выпила еще рюмку, перекрестилась.

- Благодарствую, Катюша, проводи, ноги совсем не держат.

Катя взяла ее под руку, забрала со стола бутылку, прошла к соседке. Та лукавила, спать, конечно, хотелось, но ноги держали.

Усевшись на тахту, тетя Нина спросила:

- Чего мы с твоим будем делать?

- А чего с ним делать? - удивилась Катя. - Поживет два дня и уедет.

- А может, он беглый? Или похуже чего? Ты сама говоришь, десять лет его не видела. А с другой стороны, вызову я Мишу, парня твоего заберут, а у него деньги имеются, мы могли бы и пожить чуток. Как полагаешь?

- Утро вечера мудренее, так и полагаю.

Старый мастер по железу - ключи, замки и прочая мелочевка - хромой, с вислыми седыми волосами, был здоров ростом и отнюдь не стар. Так как морщинистое его лицо постоянно закрывали спадающие волосы, да и крутились вокруг мастерской несовершеннолетние пацаны, Митрич в свой полтинник с небольшим считался стариком. Жизнь Митьке давно обрыдла, запросы у него были минимальные, до гробовой доски он с лихвой заработал и, часами точая железо, начал думать о смысле жизни. Нет, не то, что в Библии говорится, Митька ее в руках ни разу не держал, а о смысле, зачем человек живет-существует, и какой человек плохой, а какой хороший.

Вот у него самого четыре ходки в казенный дом было, не много, но и не мало, семьи никогда не имел, вору не положено, одежду хорошую не носил, на чистом не ел, не спал. Но он, Митька Судин, в законе, и людишки его боятся, а кто не боится, тот либо Митьку не знает, либо просто дурак.

К пятидесяти годам Митька понял, что воровской закон, по которому фраера живут, сплошной обман. Старые молодым голову дурят, заповедей своих не соблюдают, каждый гребет к себе, сколько может, и о ближнем никогда не думает. Митька в мыслях своих совсем до края дошел, начал милостыню подавать. А когда один вор увидел и спросил, ты, мол, вор или монах, Митька его костылем огрел.

А когда на толковище вопрос подняли, Митька прямо сказал: "Человек должен жить, как выглядит. У тебя, - он ткнул в Хазара, - совсем дикая харя. Ты бандит и живешь, как бандит, вся округа и ментовка о том знают. Митька - тихий мастеровой, должен соответствовать и может пятерку старухе дать, иначе шустрые оперы его посетителями заинтересуются. Ты, недоумок, хочешь ко мне спуститься, а подняться уже с "хвостом"?" Люди одобрили Митькины слова и больше о том не говорили.

Сегодня у него была работа пустяшная: сделать копию с серийного ключа, в сущности, делать нечего, таких ключей в ящике дополна, подобрать да зачистить, чтобы новым смотрелся.

Митька поднялся на асфальт, встал в проеме двери, опираясь на костыль, оглядел базар. Подползла старая мухоморка, хотя сигаретами торговала, окурочек у ноги Митьки подняла. Он знал, за ларек зайдет, выбросит, но надобно засветиться перед барином, может, и перепадет. Бабке повезло, он сунул ей полтинник, старушенция была сродни иллюзионисту: купюра у нее в руках мгновенно пропала.

Подлетел пацан по кличке Блоха, больно мал был, непрестанно прыгал, уши больше головы и красные.

- Командир, дело, - прошептал он.

- У каждого дело, излагай, - Митька начал заряжать папиросу смесью табака и анаши.

Чуть в стороне стоял Станислав, решал, заходить к "пахану" или не стоит.

- Слушаю, - Митька зажег самопал, затянулся, мальчонка извернулся и проскочил в мастерскую.

Митька знал, такое Блоха мог себе позволить только в случае пожара, пыхнув сигаретой, мастер тяжело вздохнул и спустился.

- Коли зря, так убью, - спокойно обронил он. Блоха быстро выпалил:

- Серегу Черта видел.

- Врешь, убью точно, - но ленивая гримаса исчезла с лица Митьки. - Где? Когда? Блоха повалился на колени.

- С полчаса, на Калининском, он прошел переходом, по Гоголевскому, тащил пьяную девку.

- Не ошибся?

- Я Серегу не знаю? Одет необычно, будто из помойки выбрался.

- Куда же он с Гоголевского девался?

- В дом вошел, на второй или третий этаж.

Станислав нарушил все существующие законы и подошел к стоявшему палаткой Нестеренко.

- Мы прослушали разговор в подвале. Мальчишки нашли Бестаева. Видел пацана, что в подвал спустился? Появится, как хочешь, отнеси его в отделение. И никаких контактов с посторонними.

Нестеренко кивнул.

Крячко пробежал квартал, снял телефонную трубку, услышал голос Кати, сказал:

- Ты чего выделываешь? Красивый парень, так вас убьют обоих. Неужели ты думаешь, его убьют, тебя оставят?

Катерина всхлипнула.

- Тут не только твоя и его жизни, здесь много чего. Слушай внимательно, уходите немедленно, вещей минимум, двигаете к Пироговке и по ней до Садового, думаю, я вас там перехвачу. Двигай.

Он тут же набрал номер машины Гурова, услышал ответ, сразу спросил:

- Ты где находишься?

- На Пресне.

- Значит, ты ближе. По Пироговке идут Бестаев и Катерина, думаю, их уже преследуют, собирай людей.

Но Екатерина была женщина, рассуждала иначе. Конечно, попасть в руки ментов значительно лучше, чем оказаться в лапах воров. Стас умный, а дурак, им с Сергеем не пройти Гоголевский, тем более не свернуть на Пироговку, в лучшем случае пристрелят, а то и захватят. Дура она, дура, чего тянула, на что рассчитывала?

- Я пытаюсь тебя спасти. Не знаю почему, и не спрашивай, - она положила в сумку хлеб, закуску и водку, опрокинула стул, сдернула со стола скатерть. - Если ты мне веришь, идем со мной. Иначе одна уйду, мне ваши дела неинтересны.

После небольшой паузы Сергей спросил:

- Чем здесь плохо? Куда пойдем?

- Идешь? - Катерина открыла дверь.

- Сдать ты меня могла давно, - рассудил Сергей и вышел за Катериной.

Она не пошла на улицу, начала подниматься по лестнице. На следующем этаже ключом открыла дверь, пропустила Сергея, вошла следом, сказала громко:

- Олег Иванович, это Катя, поесть принесла.

Квартира была двухкомнатная, точно такой же планировки, как и та, из которой они ушли.

С кухни раздался шум, что-то упало, раздался мужской голос, но слов было не разобрать. Катя пробежала коридорчик, в кухне лежал седой мужчина в военной, блеклой от стирки форме, при орденах и костылях, мертво смотрел на вошедших.

- Серега, а ну, разом, перенесем его в комнату, на диван.

Сергей подхватил мужчину под мышки, Катя под коленки, напряглись, но тело почти ничего не весило, как у ребенка. Они уложили хозяина на диван, Сергей нашел шейную вену, человек был еще живой.

- Что же ты забыла, - шепотом сказал хозяин, - один пятнадцать один.

- А тетя Нина? - оправдываясь, произнесла Катя.

- Она спуститься может в гастроном, а назад - уже дух вышел. Тюрю сделай, коли есть сахар... - пробормотал хозяин, закрыл глаза.

Подогрели воду, растолкли хлеб и сахар, начали бурую массу вливать с ложки старику в рот.