Алина Егорова - Камень Юноны

Молодая красивая женщина всегда радует мужской глаз. А в апрельский вечер, когда после хмурой зимы выглядывает теплое солнце, согревая уставших от шапок и варежек горожан, созерцать милых дам особенно приятно. Ей очень шло ее светло-зеленое кашемировое пальто с поясом на тонкой талии, полусапожки на высоких каблуках с заостренными носами, стрелки на ажурных колготках подчеркивающие стройность длинных ног. Изящная миниатюрная сумочка, на руках лайковые перчатки. Пушистые рыжие волосы, разбросанные по плечам, на щеках ямочки, губы персикового с перламутром цвета чуть приоткрыты, глаза…. Какие у нее глаза? Малахитовые, кофейные, синие, а, может, черные, как антрацит? Шубин хотел подойти и заглянуть в глаза незнакомке, но его опередил Куликов. Судебный медик привычным жестом приподнял ей веки и, бесстрастно произнес:

— Мертва. Уже часов пять, не меньше.

На шее женщины отчетливо выделялась узкая фиолетовая полоска. Потерпевшая была задушена резиновым шнуром, который валялся тут же.

Оперативная группа, прибыла на вызов в один из старых домов, каких много в центральной части города. Первым труп обнаружил местный сантехник. Он спустился в подвал, чтобы проверить водопроводные краны. Сантехника уже допросили, но ничего полезного он сообщить не смог. Если выбросить из его речи мычание, причмокивание и матерные слова, то оставалось всего два предложения: «Пришел, смотрю — лежит. Вам позвонил».

От убойного отдела были вынуждены выехать Анатолий Шубин и Саша Носов — Шубин сегодня дежурил, а лейтенант Носов «удачно» оказался на месте.

— Ни документов, ни мобильного телефона. Ладно, личность и так установим. Ведите соседей — может, опознают, — распоряжался Скородумцев.

Шубин знал Артема Скородумцева, как человека, не очень прилежно относящегося к своей работе. Поэтому то обстоятельство, что Артем здесь в качестве дежурного следователя, и поэтому дело, скорее всего, передадут кому-нибудь из его коллег, немного ободряло.

Через две минуты, то и дело причитая, и вспоминая всевышнего, в подвал спустились две пожилые дамы. Они вместе с другими зеваками давно стояли у парадной, ожидая подробностей случившегося. Так что, Носову уговаривать их долго не пришлось — соседки с готовностью вызвались принять участие в опознании.

— Господи! — зашептала бабуля с большой хозяйственной сумкой, из которой торчала румяная горбушка батона. — Что же это делается, а?! Как же так, как же так…

— Из двенадцатой квартиры она. Как зовут — не знаю, но точно из двенадцатой.

— Да, да. Она из нашей парадной.

Двенадцатая квартира принадлежала сестрам Элине и Олесе Сырниковым и располагалась на третьем этаже. Кроме нее на площадке находилась еще одна — для старого фонда вполне распространенная планировка. Дверь в квартире потерпевшей оказалась не запертой. Внутри никого, впрочем, этого стоило ожидать. Перед взором оперативников предстала привычная картина, трактуемая уголовным кодексом, как кража: ящики всех шкафов, комодов, тумбочек и столов были открыты, вещи вывалены на пол и разбросаны. В углу одной из комнат угадывался камин, вернее, то, что от него осталось. Неизвестный, устроивший погром, уделил архаичной отопительной системе особое внимание. Камин был вероломно разобран по кирпичику, искорежен и разбит. Рядом валялась груда осколков, пыль плотным слоем покрывала паркет. На полу четко проглядывались следы от кроссовок. Судя по размеру — не меньше сорок второго — следы принадлежал мужчине.

После тяжелой смены Элина очень уставала. По приходу в номер едва хватало сил, чтобы переодеться и ополоснуться под душем. Потом она доползала до кровати и тут же засыпала. Спала всю ночь, как убитая, и ничто ее не могло разбудить: ни горластая соседка со своими пьяными гостями, ни шумные турки, вечно галдящие в коридоре — ничего, кроме будильника, поставленного на без четверти шесть. Сегодня впервые за все время работы на платформе Элина Сырникова не смогла уснуть. За час до окончания смены ей позвонили на мобильный. Звонок был из России — номер начинался с семерки. Из сумбурной, короткой речи Ритки Элина поняла, что ее сестра умерла и нужно ехать на похороны. Как умерла Олеся, когда — эти вопросы остались без ответа. Элина не успела ничего спросить — Ритка отсоединилась. «Экономит», — с неприязнью подумала Эла. Даже в такой ситуации копейки считает. А еще лучшей подругой считалась. Нет не ее подругой, слава богу. Ритка дружила с сестрой. Элина набрала номер Олеси — вне зоны доступа. Затем позвонила Рите — в такие новости сразу не верилось, их нужно было услышать, как минимум, еще раз. «Ты ничего не путаешь?», — хотела она спросить, но дозвониться не удалось. «Абонент временно не доступен», — ответил ей голос оператора. «Вот нищета!». Элина догадалась, Ритка не экономила — у нее, как всегда, на мобильном был минимальный баланс, который сразу же истек, как только она позвонила. Связь с Голландией — удовольствие не из дешевых. Она еще раз набрала номер сестры. Ей казалось, нет, она была уверена, что Олеся ответит. Но опять: «Абонент не недоступен».

Оставшееся время она работала по инерции, не помня, что делала минуту назад. Думать ни о чем не хотелось, а что-либо предпринимать — тем более. А следовало. Хотя бы узнать, что произошло на самом деле. Только спросить было не у кого: они с сестрой жили одни. Родственники, конечно, были, но не настолько близкие, чтобы она знала телефон кого-то из них.

Мысли стали приходить ночью. Они назойливо лезли в голову и мешали уснуть. «Олеськи больше нет", — звенело в голове. Как странно, нелепо и неожиданно. Сестра младше ее, а, значит, должна была прожить дольше. Душа у Элы не болела. Ей было тяжело и скверно, но от горя она не убивалась. Она стала думать, как действовать дальше: попросить на работе расчет и ехать домой, заниматься похоронами. Отпуск за свой счет не дадут — здесь так не положено. Она гастерарбайтер — человек второго сорта, должна радоваться, что вообще на работу взяли. Ее проблемы никого не волнуют. Желающих на ее место хватает — очередь вереницей вьется. Как ей этого не хотелось, но Элина была вынуждена признать, что уволиться все же придется. А ведь в этот раз и недели не отработала, даже деньги на дорогу не отбила. Внутренний калькулятор уже включился и подсчитывал убытки. Кроме незаработанных денег и трат на возвращение домой, добавлялись расходы на похороны. Даже при самом скромном раскладе придется потратить все, что у нее есть, что откладывалось с каждой поездки. Элина хорошо знала порядок цен на ритуальные услуги — два года назад они с Олесей похоронили мать. Еще раньше умер отец.