Кнут Фалдбаккен - За гранью

— Diana?

— Yes.

— She is not here any more. Она здесь больше нет…

— Нет?

— She got into trouble. [34] У нее неприятности.

— Trouble?

Она рассмеялась, увидев выражение его лица, и удивительной белизны зубы прямо-таки осветили темный подъезд.

— Not that kind of trouble… This kind! [35] Не такие неприятности… Вот такие!

Она растопырила руки вокруг живота.

— She got herself pregnant, silly girl! [36] Она забеременела, глупышка!

Ей пришлось еще раз показать ослепительную белизну своих фантастических зубов, прежде чем до него дошло, что она пыталась ему сказать.

— You understand? Pregnant! [37] Ты понимаешь? Беременна!

Анне беременна!

Он кивнул. Покачал головой и кивнул одновременно.

— Боже мой! — только и выдавил он.

— I have to run. [38] Мне надо бежать. — Она открыла дверь.

— Thank you! — крикнул он ей вслед.

Был уже одиннадцатый час, а он все еще сидел в машине и слушал, как дождь барабанит по крыше.

Он плакал. Он ощущал боль в горле, а щеки онемели и болели. Он был совершенно потрясен и подавлен тем, что узнал, и своей неистовой реакцией на это. Анне беременна, и он будет дедушкой.

Дедушкой.

Он попытался представить себе, как держит в руках младенца, вышедшего из хрупкого и щуплого тела Анне, засмеялся и захлюпал носом.

Но в то же время все казалось таким неясным и угрожающим, что вместо радости он чувствовал страх и отчаяние. Что он мог сделать, чтобы помочь ей выбраться из этого безвыходного положения? Он думал сейчас не о ребенке, а об Албане Малике и его друзьях. «Белла Донна Массаше». Был ли Албан отцом ребенка? И они что, правда собрались пожениться? Но в этом же нет ничего хорошего! Скорее наш добрый Албан вовсе и не хочет стать отцом и, наверное, пытается уговорить ее сделать аборт. А что же Анне? Хочет ли она стать матерью или… И только сейчас ему пришла в голову ужасная мысль о том, что она в создавшемся положении не хочет донашивать ребенка.

Он сидел и мучился этими проблемами. Они подавляли его. Это были проблемы совершенно иного рода, чем те, с которыми ему приходилось сталкиваться в повседневной жизни. Они касались жизни и смерти, и не для него, а для Анне и младенца. Поэтому он вытер слезы, улыбнулся и выругался, глядя на приемник, который сейчас не принимал даже христианский канал.

Через несколько минут весело запел мобильник.

Он все еще сидел за запотевшими стеклами, в то время как струи дождя превращали уличный пейзаж в подобие подводного царства. Он не хотел видеть людей, которые подходили к дому на противоположной стороне улицы. Мужчины. Клиенты массажного клуба «Белла Донна». Может быть, его дочка обслуживала их?

Звонок Дидриксена оторвал его от этих размышлений.

— Привет, наконец-то я дозвонился.

— Да…

— Что-то у тебя невеселый голос.

— Да нет, просто я немного устал. Надо было съездить в Осло…

— Да, ты говорил об этом. Так ты развлекаешься, дорогой?

— Да нет же. Речь идет о моей дочке. Я должен был помочь ей. Она здесь учится, — добавил он, чтобы не объяснять то, что он не смог бы объяснить никому, и, уж во всяком случае, не Дидриксену.

— Понимаю, — ответил Дидриксен, и Арне Ватне подумал, что неплохо было бы сейчас сидеть с ним в тихом пабе за кружкой пива, смотреть на капли дождя, стекающие по стеклам, и обсуждать будущие планы и проекты, которыми они займутся, когда закончат работу в Конгсвингере. Как было бы хорошо иметь такого друга в молодости, когда он много времени проводил в одиночестве и не решался осуществить многие свои идеи и планы. Он о многом мечтал в молодости, но стал только плотником.

— Не падай духом. Тебе он понадобится завтра, когда мы поедем в Торсби за твоей новой колымагой. Она уже готова. Я, собственно, поэтому и звоню. С завтрашнего дня для тебя начнется новая жизнь на дороге. А может быть, и не только на дороге, с такой-то тачкой! Ха-ха-ха!

— Я сейчас еду домой. — Сказав эти слова, он повернул ключ зажигания. Он был не прочь ехать всю ночь, только чтобы встретиться с Дидриксеном, один только голос которого вывел его из оцепенения, охватившего его после визита в подъезд «Белла Донны Массаше». Он опять воспрял духом.

— Отлично! У меня, впрочем, есть несколько крон, которые лежат и тебя дожидаются. Я тебе не рассказывал, что владелец «Цифровой мечты» недавно заходил и смотрел, как идут дела. Он был чертовски доволен работой, и прежде всего тем, что мы сделали все вовремя. Так что он добавил нам премию. Мы поделим ее фифти-фифти, согласен?

— Отлично, — ответил Арне Ватне. — Чудесно… — Он попытался придать своему голосу чуть больше энтузиазма, но получилось слабо. — Обсудим завтра.

— Так, скажем, часа в два? И сразу же поедем. Это будет триумфальное шествие. И ты познакомишься с Херманссоном. Крутой парень. Ведь это он все обстряпал. Впрочем, если ты не знаешь, куда девать твою старую телегу, то я об этом тоже позаботился. Когда работа будет сделана, ты получишь еще деньжат, и с этим покончено. Теперь мне надо бежать. До завтра!

— Пока, — пробормотал Арне в пустоту, поворачивая направо на перекрестке Синсен.

На следующее утро Валманн пришел в контору чуть свет. Он проснулся, когда еще не было шести. Какой смысл лежать дома в постели, уставившись в потолок? Ведь на работе всегда есть дела.

Была суббота, и в управлении было тихо. На улице буйствовала осенняя погода: сильные порывы ветра кидали мокрые хлопья снега как буруны над озером Мьёса; они прилипали к стеклу как замерзшая пена. В такой день хорошо укрыться в конторе и разбираться в делах. А кроме того, ему нужно было время, чтобы подготовиться к послеобеденной операции, — он ожидал ее с неохотой и рассматривал как отвлечение от той работы, которой был занят. На это уйдет, наверное, несколько часов, но у него была масса времени. Он чувствовал какую-то неестественную работоспособность. Ведь утром он даже не стал готовить завтрак. Третья чашка кофе на пустой желудок превратила его в комок нервов. Сосредоточься, говорил он себе. Думай, думай… Он должен был найти выход из тупика, в котором очутился из-за этого дела с контрабандой гашиша и в котором не принимал такого уж активного участия. Это было не его дело. Вот смерть девушки на дороге — это его дело. Незаконная проституция на границе у Магнора — тоже его дело. Алка в бегах и преследующая ее свора бандитов — его дело. Пропавшая Эви — его дело. А тот факт, что между всеми этими делами начала прощупываться взаимосвязь, был главным аргументом в пользу того, что необходимо бросить ресурсы на это расследование. Но никто не хотел и слышать об этом.

Он открыл файл про Херманссона, присланный полицией Вэрмланда. Никаких замечаний за последние три года. Один случай уклонения от налогов и несколько случаев неуплаты НДС чуть раньше, когда он занимался импортом тканей и сувениров. А потом его компания по сносу домов обанкротилась, и он занялся торговлей автомобилями. Дела шли, по-видимому, неплохо. Этот мужик был, как видно, типичной пробкой, которая плыла, покачиваясь на неспокойных водах состоятельных охотников за наживой.