Алексей Макеев - Убийство с аншлагом

Сыщики подъехали к большим кованым воротам, рядом с которыми поводила своим оком камера наружного наблюдения.

– По-моему, здесь. – Лев сверился с блокнотом.

– Давненько я не был в гостях у олигархов. – Стас хлопнул себя по коленям.

– Надеешься на хороший прием? – Лев покосился на напарника, который был одет в джинсы и короткую кожаную куртку.

– А почему бы и нет? Я, например, не прочь выпить хороший кофе и съесть парочку бутербродов с красной икрой, а то с утра не удалось позавтракать.

– Мечтать не вредно, – уже выходя из машины, сказал Гуров.

Нажав на кнопку звонка, он поднял голову и посмотрел в камеру.

– Вам кого? – прозвучал женский голос из динамика переговорного устройства, висевшего рядом с калиткой.

– Мы приехали поговорить с Жанет Билиербах, – коротко ответил Гуров. Его раздражали подобные ситуации, хотя в душе он, конечно же, понимал, что подобные меры предосторожности просто необходимы людям, живущим на Рублевском шоссе.

– Одну минуту, – ответил все тот же женский голос.

Через минуту прозвучал характерный звук открывающегося замка, и перед сыщиками вырос двухметровый атлет в черном костюме. Его двигающиеся желваки говорили о том, что он не расположен к мирному разговору, но Лев повидал таких бойцов на своем веку и поэтому без лишних объяснений сунул охраннику под нос свою «корочку». Несколько секунд атлет рассматривал раскрытое удостоверение, а потом, поднеся рацию ко рту, сказал:

– Это из полиции. Пропустить?

По всей видимости, на том конце был старший из охранников, который был в курсе всего произошедшего накануне, и поэтому сыщикам не пришлось долго топтаться перед калиткой. Уже в следующую минуту они шагали вслед за охранником по ухоженным дорожкам, замощенным красивой плиткой. То тут, то там росли какие-то диковинные растения и деревья. Невдалеке блестел своей голубой гладью небольшой пруд, также окруженный красивыми деревьями. Весь этот пейзаж завершал коттедж из красного кирпича, к которому вел сыщиков охранник. На широкой каменной лестнице стояла женщина, которая, судя по возрасту и одежде, скорее всего, была здесь прислугой. Она стояла на верхней ступеньке, по-хозяйски сложив руки на груди.

– Здравствуйте. Прошу за мной, – без всяких церемоний сказала женщина и направилась к входной двери. Охранник остался стоять на месте.

– Как у них тут все строго, – тихо сказал Стас, повернув голову к Гурову.

– Ага. Как в Кремле: сдал – принял, – язвительно ответил Лев, не любивший подобные походы в дома олигархов. Волей-неволей начинаешь себя ощущать не известным сыщиком, а каким-то участковым, от которого все хотят побыстрее отделаться.

Коттедж, в который направлялись полковники, тоже представлял собой нечто похожее на произведение искусства, несмотря на то что явно был построен несколько лет назад. Довольно большое здание было украшено какими-то башенками и балкончиками, которые искусно вписывались в общий ансамбль.

Войдя внутрь, сыщики оказались в большом холле, в котором то тут, то там в глиняных горшках стояли заморские растения и карликовые деревья – эдакий дендрарий на дому. Посредине холла полукругом стояли маленькие диванчики и пара кресел, на одном из которых удобно разместился мужчина средних лет, одетый в белоснежный костюм. «Ну, прямо Майами, мать его!» – выругался про себя Лев. Как только сыщики появились на пороге дома, мужчина встал со своего уютного места и направился к ним навстречу.

– Здравствуйте. Меня зовут Эдуард Смирнов. – Он протянул руку Гурову.

– Полковник специального отдела Гуров Лев, – ответил на рукопожатие Лев.

Стас обошелся без названия своей должности и звания:

– Станислав Андреевич.

– Чем обязан? – сразу спросил хозяин дома. В том, что это был именно он, Гуров не сомневался.

– Мы хотели бы поговорить с вашей женой по поводу вчерашнего убийства в театре.

– Вы знаете, она себя плохо чувствует, и думаю, что сегодня разговор у вас не получится. А что, собственно, вы хотели у нее узнать?

– Мы бы хотели задать ей всего несколько вопросов. Может быть, она все же сможет с нами поговорить? – настойчиво спросил Лев.

Ответить он не успел, потому что сверху раздался громкий женский голос:

– Дорогой! Мне уже лучше!

Мужчины повернули головы на голос. С лестницы, которая вела на второй этаж, спускалась красивая молодая женщина. На вид ей было не больше тридцати – по крайней мере, так показалось Гурову. Одета она была в светлый брючный костюм, который подчеркивал ее точеную фигуру, копна светлых волос обрамляла лицо. Лев покосился на Стаса. Как он и ожидал, у напарника «потекли слюнки».

– Но, Жанет, ты же только что лежала в постели, – попытался оправдаться хозяин дома.

– Я выпила таблетку, и мне уже лучше, – настойчиво ответила женщина, как бы отмахнувшись от мужа. Это не ускользнуло от Гурова.

– Ну, как знаешь. Извините, мне пора. Дела, знаете ли, – скороговоркой сказал Смирнов и поспешил удалиться. Жанет даже не удостоила его взглядом.

– Прошу, – указала она на стоящие рядом кресла, а сама примостилась на диванчике напротив.

После того как сыщики заняли предложенные места, Жанет позвала служанку:

– Мария!

Служанка словно выросла из-под земли.

– Я вас слушаю.

– Чай, кофе? – Жанет посмотрела на сыщиков.

– Спасибо, ничего не надо, – ответил за двоих Гуров, подтвердив свой отказ жестом руки. – Перейдем лучше сразу к делу.

– Как знаете. – Жанет закинула ногу на ногу.

Служанка скрылась так же неожиданно, как и появилась.

– Скажите, Жанет, вы хорошо знали убитого Полянского? – был первый вопрос Гурова.

– Хорошо ли я знала Полянского? – повторила хозяйка вопрос сыщика. – Да как вам сказать… И да, и нет.

– Поясните, пожалуйста. – Лев откинулся на спинку кресла и посмотрел на Стаса.

Жанет поправила волосы, минуту помолчала и только потом ответила:

– Полянский, несмотря на то что его театральная жизнь была на виду, оставался человеком себе на уме. Мне кажется, у него, помимо театра, была еще какая-то жизнь. В смысле, другая жизнь, – пояснила хозяйка.

– А в чем это выражалось? – вступил в разговор Стас.

– В чем это выражалось? – опять повторила вопрос хозяйка. – Сразу так и не скажешь. Ну, например, он запросто мог посредине репетиции собраться и поехать по своим делам, не объясняя никому, с чем связаны эти дела. А однажды, когда я попыталась остановить его, он сказал мне, что у него есть дела поважнее, чем репетиции.

– Может, это было связано с какой-нибудь женщиной? Очень часто так ведут себя влюбленные люди, – предположил Лев.

– Да что вы! – усмехнулась Жанет. – Какие женщины? Я вас умоляю. От него жена ушла только потому, что он не находил для нее времени, а вы говорите – женщина, любовь… Полянский проводил в театре почти все свое время, и поэтому на личную жизнь у него времени не оставалось.