Эд Макбейн - Способ убийства

– А я выполняю свой, – глухо произнесла Вирджиния.

– Как? Ты знаешь, что таскаешь в своей паршивой сумке? Ты понимаешь, что, если выстрелишь, все полетит к чертям? Нитроглицерин не зубная паста!

– Мне все равно.

– Тебе тридцать два года, и ты готова убить человека и даже сама погибнуть ради этого!

– Мне безразлично.

– Не говори глупостей, Вирджиния!

– Я не обязана говорить ни с вами, ни с кем-нибудь еще. Я вообще не хочу говорить. – Вирджиния подалась вперед, и сумка едва не сползла с ее колен. – Я оказываю любезность, говоря с вами.

– Хорошо, не волнуйся, – сказал Бернс, покосившись на сумку. – Успокойся. Почему бы тебе не поставить эту сумку на стол?

– Для чего?

– Ты скачешь, как мяч. Если ты не боишься, что эта штука взорвется, то я боюсь.

Вирджиния улыбнулась, осторожно сняла сумку с колен и не менее осторожно поставила ее на стол перед собой, одновременно подняв револьвер, как будто 38-й калибр и нитроглицерин были новобрачные, которые не смогли бы вынести разлуку даже на мгновение.

– Так-то лучше, – заметил Бернс и облегченно вздохнул. – Успокойся, не нервничай. – Он помолчал. – Не хочешь закурить?

– Не хочу, – ответила Вирджиния.

Бернс вынул из кармана пачку сигарет и небрежно подвинулся, не упуская из вида 38-й калибр, прислоненный к боку сумки. Он мысленно измерял расстояние между собой и Вирджинией, рассчитывая, насколько ему нужно будет наклониться к ней, когда он подаст ей зажженную спичку, какой рукой ударить так, чтобы она не упала прямо на сумку. Может быть, она отреагирует, нажав сразу курок? Вряд ли. Скорее отпрянет. И тогда он ее ударит.

Бернс вытряхнул из пачки одну сигарету.

– Вот, – сказал он, – возьми.

– Нет.

– Разве ты не куришь?

– Курю. Но сейчас не хочется.

– Закури. Сигарета – лучшее успокоительное. Бери. Он протянул ей пачку.

– А, ладно! – Вирджиния переложила револьвер в левую руку. Его дуло почти касалось сумки. Правой рукой она вынула сигарету из пачки, которую держал Бернс.

Он полез за спичками. Руки у него дрожали. Вирджиния зажала сигарету губами, продолжая в левой руке твердо сжимать револьвер, почти касающийся ткани сумки. Бернс чиркнул спичкой.

В это время раздался телефонный звонок.

Вирджиния вынула изо рта сигарету, бросила ее в пепельницу, стоящую на столе, переложила револьвер в правую руку и повернулась к Берту Клингу, поднявшемуся, чтобы снять трубку.

– Погоди, сынок, – приказала она, – какая это линия?

– Параллельный, линия 31, – ответил Клинг.

– Отойдите от стола, лейтенант. – Вирджиния навела на него револьвер, и Бернс отодвинулся.

Свободной рукой она притянула к себе аппарат, внимательно осмотрела его и нажала кнопку внизу.

– Хорошо, теперь снимай трубку, – велела она и подняла трубку одновременно с Клингом.

– Восемьдесят седьмой участок. Детектив Клинг.

Клинг очень живо ощущал присутствие Вирджинии Додж, сидящей за соседним столом с трубкой в левой руке и 38-м калибром, почти касающимся середины сумки, в правой.

– Детектив Клинг? Это Мерси Снайдер.

– Кто?

– Мерси. – Голос на секунду умолк, потом нежно прошептал:

– Снайдер. Мерси Снайдер. Вы меня не помните, детектив Клинг?

– Ах, да. Как дела, мисс Снайдер?

– Спасибо, хорошо. А как поживает высокий светловолосый полицейский?

– Не... плохо, спасибо.

Он посмотрел на Вирджинию. Ее бледные губы растянулись в невеселой улыбке. Она казалась бестелесной и бесполой, бледная тень смерти. Мерси Снайдер изливала живительные соки полной чашей. Голос ее трепетал и вибрировал, шепот возбуждал, и Клинг будто видел перед собой крупную женщину с огненно-рыжими волосами, которая полулежала в шезлонге, закутавшись в прозрачное неглиже и кокетливо сжимая в руке телефонную трубку слоновой кости.

– Как приятно снова слышать ваш голос. Вы так спешили, когда были у меня в прошлый раз.

– У меня было назначено свидание с невестой, – холодно ответил Клинг.

– Да, знаю. Вы говорили мне. Несколько раз. – Она замолчала, потом тихо добавила: – Мне показалось, что вы тогда нервничали. Что вас расстроило, детектив Клинг?

– Пошли ее к чертовой матери, – прошептала Вирджиния Додж.

– Что вы сказали? – спросила Мерси.

– Ничего не сказал.

– Я точно слышала...

– Нет, я ничего не сказал. Я занят сейчас, мисс Снайдер. – Чем могу служить?

Мерси Снайдер расхохоталась так нагло и вызывающе, что Клингу, который ни разу в жизни не слышал такого смеха, показалось на минуту, что он, шестнадцатилетний юнец, входит в двери публичного дома на улице “Шлюхин рай”.

– Прошу вас, – сказал он хрипло. – В чем дело?

– Ни в чем. Мы нашли драгоценности.

– Да? Как?

– Оказалось, не было никакого ограбления. Моя сестра взяла драгоценности с собой, когда поехала в Лас-Вегас.

– Значит, вы аннулируете жалобу, мисс Снайдер?

– Конечно, а как же? Если не было ограбления, на что мне жаловаться?

– Совершенно верно. Я очень рад, что драгоценности нашлись. Если вы направите нам заявление, свидетельствуя, что ваша сестра...

– Почему бы вам не заглянуть ко мне и не взять самому это заявление, детектив Клинг?

– Я это сделаю, мисс Снайдер. Но в этом городе ужасающее количество преступлений, и мне вряд ли удастся скоро вырваться. Спасибо за то, что позвонили. Будем ждать вашего заявления.

Он, не прощаясь, повесил трубку и отвернулся от телефона.

– Ты идеальный любовник, верно? – насмешливо сказала Вирджиния Додж, кладя трубку на место.

– Конечно, идеальный любовник, – ответил Клинг. По правде говоря, ему было неприятно, что Вирджиния слышала его разговор с Мерси Снайдер. В свои двадцать пять лет Берт Клинг был не очень-то искушен в словесных дуэлях, приемами которых мастерски владела Мерси Снайдер. Он был высок и белокур, с широкими плечами, узкими бедрами и щеками чистого оттенка клубники со сливками. Его можно было назвать красивым, но его красота была омрачена тем, что он ее совершенно не сознавал. Клинг был помолвлен с девушкой по имени Клер Таунсенд, с которой встречался вот уже год. Его совершенно не интересовали ни Мерси Снайдер, ни ее сестра, ни бесчисленные Мерси Снайдер, сестры и компании, которые кишели в этом городе. И он был смущен тем, что Вирджиния Додж могла подумать, будто он дал какой-то повод Мерси для звонка.

Клинг понимал, что его совершенно не должны интересовать мысли такой женщины, как Вирджиния Додж, но его гордость почему-то страдала: эта дрянь будет считать, что он занимается всякими шашнями вместо того, чтобы расследовать ограбление.

Он вернулся к своему столу. Черная сумка действовала ему на нервы. А если кто-нибудь упадет на нее? Господи, надо быть ненормальной, чтобы таскать с собой сумку с нитроглицерином.