Эд Макбейн - Такова любовь

– А может быть, Барлоу, – предположил Хейз.

– Кто? Томми? Нелепо!

– Почему же?

– Потому что они собирались пожениться. Вот почему! К чему было кому-либо из них открывать газ? Или оставлять в квартире эту глупую записку? «Нет выхода». Чепуха! Они уже нашли выход.

– Позвольте мне, миссис Томлинсон, уточнить один вопрос, – вмешался Карелла. – Вы знали, что ваша дочь встречается с Томми Барлоу?

– Знала, конечно.

– И вы не пытались препятствовать ей?

– Препятствовать? Какого черта? С какой стати?

– Ну... ведь она была замужем, миссис Томлинсон.

– Замужем! За этим занудой! Ну и замужество. Ха! – она возмущенно тряхнула головой. – Она вышла замуж за Майкла, когда ей было восемнадцать. Что знает о любви восемнадцатилетняя девушка?!

– А сколько ей сейчас, миссис Томлинсон?

– Почти двадцать один. Женщина, способная принять самостоятельное решение. – Она коротко кивнула. – И она его приняла – оставить Майкла и выйти замуж за Томми. Все так просто. Так зачем ей было убивать себя?

– Вам известно, миссис Томлинсон, что в день смерти Маргарет сказала мужу, что собирается навестить вас.

– Да.

– И она часто так поступала?

– Да.

– Собственно, вы обеспечивали ей алиби. Верно?

– Алиби?! Я бы не назвала это так.

– А как?

– Я бы выразилась иначе: две чуткие, нежные женщины объединились друг с другом против грубияна.

– Вот вы все называете мистера Тейера грубияном Он хоть раз ударил вашу дочь?

– Только бы посмел! Я бы переломала ему все кости!

– Ну, может быть, угрожал ей?

– Нет, никогда. Он любит командовать – только и всего. Поверьте, я была рада, что она решила уйти от него.

Карелла откашлялся. В присутствии этой огромной женщины, которая сама считала себя маленькой, он чувствовал неловкость. Ему было не по себе от матери, которая поощряла прелюбодейство дочери.

– Мне бы хотелось кое-что уточнить, миссис Томлинсон.

– Что именно?

– Майкл Тейер сказал нам, что позвонил вам после того, как увидел фотографию вашей дочери в газете, и...

– Совершенно верно.

– ...и спросил, была ли она у вас?

– Верно.

– Миссис Томлинсон, если вы так одобряли связь вашей дочери с Барлоу и так неприязненно относились к Майклу, почему же вы сказали ему, что ее у вас не было.

– Потому, что это так и было.

– Но вы же знали, что она была с Томми!

– Ну и что из этого?

– Миссис Томлинсон, вы хотели, чтобы Майкл узнал, что происходит?

– Конечно, нет.

– Тогда почему вы сказали ему правду?

– Позвольте! А что мне было делать? Солгать и сказать, что она у меня? А если бы он попросил ее к телефону?

– Ну, могли бы что-нибудь придумать. Сказали бы, например, что она вышла на минуту.

– С какой стати мне лгать этому хаму? Он и так должен был получить то, что заслужил.

– Что вы имеете в виду?

– Развод, конечно. Ведь Маргарет собиралась оставить его.

– А он знал об этом?

– Нет.

– Она еще кому-нибудь говорила о предстоящем разводе?

– Конечно. Она об этом беседовала с адвокатом.

– Кто он?

– Я думаю, это ее дело.

– Вашей дочери нет в живых, – напомнил Карелла.

– Я знаю, – отозвалась миссис Томлинсон.

И тогда, без всякой на то причины, Карелла еще раз повторил:

– Она мертва.

Наступила тишина. Каждый слышал только биение собственного сердца. До самого последнего момента, даже несмотря на то, что они застали миссис Томлинсон в разгар приготовления к похоронам дочери и что разговор все время шел об обстоятельствах ее гибели, Карелла испытывал странное чувство, что и миссис Томлинсон, и Хейз, и он сам не помнили о том, что говорили о человеке, который уже умер. Подсознательно, неопределенно, но постоянно и настойчиво ощущалось ее присутствие и, несмотря на разговор о ней в прошедшем времени, на упоминание о самоубийстве, – все они думали о живой Маргарет Ирэн Тейер, девушке, которая действительно собиралась уйти от мужа через месяц и начать новую жизнь. Так оно и было. И тихо Карелла повторил: «Она мертва». Все в комнате замолчали, и все вдруг стало на свои места.

– Она была моей единственной дочерью, – проронила миссис Томлинсон. Она, грузная женщина с плоскими ступнями, большими руками, блестящими глазами, поблекшими рыжими волосами, сидела на кушетке, которая была для нее слишком мала, и вдруг Карелла понял, что на самом деле, по сути своей, она была крошечной, что мебель, которой она себя окружила, была куплена для маленькой, испуганной женщины, скрывающейся где-то внутри этого огромного тела, женщины, которой и в самом деле нужна была нежность и ласка.

– Мы очень вам сочувствуем, – сказал он, – пожалуйста, поверьте!

– Да. Да. Я знаю. Но вы не можете вернуть ее мне. Верно? Этого вы никак не можете сделать.

– Вы правы, миссис Томлинсон. Не можем.

– Вчера я рассматривала все ее старые фотографии, – продолжала она. – Жаль, что нет у меня фотографии Томми. У меня много фотографий Маргарет, но нет ни одной его.

Она тяжело вздохнула.

– Мне, наверное, много придется принять таблеток сегодня вечером, не засну.

В тишине гостиной маленькие фарфоровые часы, очень тонкой работы, стоящие на красивом инкрустированном приставном столике, начали отбивать время. Не произнося ни слова, Карелла считал удары: один, два, три, четыре. Звуки замерли, опять стало тихо. Хейз заерзал в своем неудобном плетеном кресле.

– Я составила список, – снова заговорила миссис Томлинсон, – записала сотню дел, которые нужно сделать. Майкл – не помощник, знаете ли! Все приходится делать самой. Если бы только Маргарет была жива, она... – произнесла она и запнулась, абсурдность слов, готовых сорваться с губ, поразила даже ее: «Если бы Маргарет была жива и могла помочь на своих собственных похоронах» – вот что она подумала и чуть было не сказала. И в этой маленькой комнате все сразу же остро ощутили присутствие смерти. Миссис Томлинсон всю передернуло. Оцепенев, в гнетущей тишине она вглядывалась в Кареллу и Хейза. Где-то на улице женщина позвала своего ребенка. Молчание затягивалось.

– Вы... вы хотели знать имя адвоката, – внезапно донеслось до них.

– Да.

– Артур Патерсон. Я не знаю его адреса.

– Он живет в этом городе?

– Да, – миссис Томлинсон опять вздрогнула. – Послушайте! Я говорю вам правду. Маргарет действительно намеревалась развестись с ним.

– Я вам верю, миссис Томлинсон, – успокоил Карелла.

Он внезапно поднялся и пересек комнату. Мягко и нежно он взял ее огромную руку, сжал в своих ладонях и добавил: – Мы ценим вашу помощь. Если мы что-то можем сделать для вас, звоните, пожалуйста.

Миссис Томлинсон взглянула в лицо высокого человека, стоящего перед кушеткой, и едва слышно произнесла: «Спасибо».