Фридрих Незнанский - Гонцы смерти

Сам Александр Борисович сидел грустный и почти не пил. Затосковал и Грязнов, узнав о переводе друга в Гармиш. А поскольку Турецкий и Меркулов почти не пили, то и у него пропала всякая охота к спиртному.

— Ну что, ты растрясешь этого Нортона? — с постной рожей спрашивал Славка, глупо было сидеть и молчать за праздничным столом.

— Куда он денется, — вздыхал Турецкий. — Мы провели обыск на квартире Кузьмы и обнаружили немало интересного. — Есть оружие, наркотики и пальчики того же Нортона. — А если он скажет, что действовал под давлением Кузьмы и не он организатор убийства, то у него есть шанс получить десять — двенадцать лет. Кто же на такое не клюнет. Кроме того, он технарь и занимался всегда организацией подслушивания, мокруха вроде бы первое его дело, поэтому расколется, я чувствую. И Кузьма расколется. Вышка ему обеспечена, но, если поможет следствию и все чистосердечно расскажет, опять же есть шанс на пожизненное. Это все же жизнь. Нам надо с тобой труп Тюменина найти. Он где-то недалеко от дачи Станкевича. Мы уже нашли свидетелей, которые видели, как вечером Кузьма выезжал на машине в сторону болот. Тебе это что-то говорит?

— Понял! — утвердительно кивнул Грязнов.

— Вы, может быть, хоть на свадьбе прекратите вести служебные разговоры?! — возмутился Меркулов. — Люди радуются, о счастье говорят, а вы о трупах! Кстати, мне адвокат Станкевича уже звонил, Григорий Горелик, я тебе, Саша, не завидую. Он тебе всю печень проест.

— Она у меня несъедобная, — отозвался Турецкий.

Свадьба еще была в разгаре, когда Ирина Генриховна запросилась домой. Хотел уходить и Турецкий, но Денис с Маринкой стали просить его остаться.

— Леха Гаврилов Ирину Генриховну отвезет, он совсем не пил, потому что ему ночью надо кого-то из родственников встречать в аэропорту, — нашелся новоиспеченный муж и тут же выудил из-за стола Гаврилова.

— Только ты не пей! — попросила Турецкого Ирина Генриховна.

— Ты же видишь, я совсем не пью! — успокоил ее Александр Борисович.

— Это меня и тревожит, — сказала она.

Проводив жену, следователь вернулся за стол.

— Ну что, Борисыч? — Славка с тоской посмотрел на него.

— А, наливай! — махнул рукой Турецкий.

Они славно набрались с Грязновым, Костя к тому времени уехал, и Славка потащил друга в свою холостяцкую берлогу, мотивируя тем, что скоро они расстаются, Сашка бросает его одного на произвол судьбы, поэтому надо надраться до чертиков.

Только они по-шустрому сварганили стол, благо Денис нагрузил их и выпивкой, и закусками, которых оставалось в изобилии, как раздался звонок. Звонил Костя.

— Саша, ЧП, — услышав голос Турецкого, заговорил Меркулов. — Кузнецов, или как его, Кузьма, сбежал из Бутырки. Невероятно, но факт. Там церковь организовала какой-то день примирения, и он умудрился затащить монаха к себе в камеру, переоделся в его одежду и дал деру, воспользовавшись суматохой. А без него, сам понимаешь, все моментально рассыплется. Славка-то как?

— Нормально, — взглянув на заснувшего полковника, вздохнул Турецкий. У него от этого известия улетучился весь хмель.

— Я уже поднял всех на ноги, милиция сейчас перекрывает аэропорты, вокзалы, автостанции, на дорогах расставляют посты, важно, чтоб он не ушел. Извини, что помешал вашей вечеринке. Если что, ты мне звони в любое время.

— Во сколько это случилось?

— Между четырьмя и пятью вечера. Точнее, около шестнадцати тридцати.

Турецкий посмотрел на часы: 21.45.

— Тут еще субботний день. Пока спохватились, пока раскачались, нас никого не могли найти, он, конечно, и мог уйти за пределы области, а может быть, и дальше. Но тут есть один резон: ни паспорта, ни других документов у него нет, как денег и одежды, а в рясе да без гроша за пазухой далеко не ускачешь, поэтому, мне думается, он вряд ли помчался, как заяц, без оглядки. Не тот субъект. Он матерый и опытный волк, ты сам мне говорил. Значит, день-полтора ему необходимы на экипировку и добычу денег и продовольствия. Вот из этого и будем исходить.

— Хорошо! Я понял, начинаю действовать!

Александр Борисович бросил трубку. Тут же позвонили из МУРа. Турецкий сказал, что все знает, и попросил прислать машину.

После чего он потащил Грязнова в туалет. Влил в него стакан крутой марганцовки и поставил под контрастный душ. Когда Славка немного пришел в себя, Турецкий рассказал о происшедшем. К прибытию машины начальник МУРа смотрел на водителя трезво и осмысленно.

— Может быть, Дениса поднимем? — заикнулся по дороге Вячеслав Иванович.

— Не надо! — отрезал Турецкий. — У них же брачная ночь.

— Она у них два года длится, — заметил Грязнов.

— Счастливый, — промычал Александр Борисович.

Он почти не вслушивался в пьяную болтовню полковника милиции, который был послабее Турецкого в отношении выпивки, хоть постоянно хорохорился, стараясь пить наравне, сейчас старшего следователя занимала только одна страсть: он старался вжиться в шкуру этого поджарого, тертого калача, исполнителя всех преступных замыслов Станкевича, человека, без которого уличить в преступлениях самого Хозяина будет очень трудно. Костя тут прав на сто процентов. А как себя поведет Кузьма? Он один, а ментов много… Достать деньги и одежду. Это первое. Денег надо не меньше двух-трех тысяч баксов, чтобы купить паспорт и билет, но долго оставаться в Москве ему нельзя. Аэропорты исключены. На машине ненадежно. Поезд. И желательно куда-нибудь побыстрее за кордон.

— Тебе по ориентировке на Нортона и Гжижу еще приходили сведения? — спросил Турецкий Грязнова.

— Да что-то было…

Они подъехали на Петровку.

— Не уезжайте никуда, вы можете понадобиться, — попросил Александр Борисович шофера.

— Хорошо.

Они поднялись на этаж к Грязнову.

— Достань сведения по Нортону и Гжиже, — потребовал Турецкий. — И пусть кофе сварят покруче.

«У кого он может взять деньги? Если где-то был тайник, то вычислять его бессмысленно».

— Узнай, послали людей на дачу Станкевича?

Из богатых друзей есть только Санин. Вице-премьер. Следователь нашел его домашний телефон. 22.30. Позвонил. Санин был дома.

— Виталий Александрович, вас беспокоит старший следователь по особо важным делам Прокуратуры Российской Федерации Турецкий Александр Борисович, добрый вечер…

— Добрый вечер. — Голос у Санина дрогнул, и у Турецкого замерло сердце от предчувствия.

— Я должен к вам подъехать и задать вам несколько вопросов.

— Но уже поздно. Нельзя это перенести на понедельник…

— Нельзя. И потом, вы хотите, чтоб я вас вызвал повесткой в следственную часть?!

Почему-то вызова по повестке боялись все, даже вице-премьер.

— Это займет десять минут, — смягчил тон Александр Борисович.