Фридрих Незнанский - Гонцы смерти

— Ну чего, когда свадьбу играть будем? Я тоже мужик не московский, поэтому предубеждения к хорошим парням из глубинки не питаю. Ты-то хочешь за него? — спросил он дочь.

— Я хочу, — с жадностью сказала Наталья. — Я давно его высмотрела.

— Ну тогда решайте, когда и чего, мы с матерью раскошелимся. Родителей надо будет вызвать, — он строго посмотрел на Виталика.

Тот послушно кивнул.

Тесть тогда работал в ГАИ и зашибал прилично, поэтому свадьбу единственной дочери справил с помпой. До загса и обратно их сопровождали гаишные «Жигули» с мигалкой, пугая прохожих и водителей. В ресторан пришло человек сто. А через год тесть купил им двухкомнатный кооператив.

— Я уже соскучилась… — засопела в ухо жена. — Пойдем, киса, я хочу!..

Благополучно завершив исполнение супружеского долга, Виталик с облегчением вздохнул. Он боялся, что с женой у него ничего не получится.

— Жалко, что мы сына не родили, — лежа рядом с ним, мурлыкала жена. — Помнишь, я хотела, а ты взбрыкнул… После аборта мне сказали, что был мальчик…

— Тогда на что мы жили, вспомни, — отозвался Санин. — На копейки!

— Мы тогда нормально жили. Просто ты не захотел, а я, как дура, тебя послушалась. — На этом их разговор закончился, Виталику было скучно с ней разговаривать.

Санин вдруг вспомнил недавний разговор с Геником по поводу Шелиша, который в одном из интервью бросил странную фразу относительно того, что правительство должно ужесточить контроль за теми банками, которые переводят большие суммы за рубеж.

— Если его не утихомирить, он, чего доброго, вообще перевод валюты за границу запретит, — заметил Санин.

— У меня сейчас одна игрушка есть, с помощью которой любого человека навсегда утихомирить можно, — помолчав, обронил Станкевич.

— Что за игрушка? — не понял Виталик.

— Да так, — отозвался Геник и добавил: — Это я образно…

Но тогда фраза прозвучала совсем не образно, а как скрытая угроза. Может быть, он эту «игрушку» и применил?

Не успел Санин об этом подумать, как зазвонил телефон. Объявился Станкевич:

— Чего у тебя?

— Ты о Шелише слышал?

— Слышал. Чего ты звонил?

— Я хотел встретиться.

— По поводу?

— Дельце одно хотел обсудить.

— Что-то срочное или дня два терпит?

— Пару дней терпит.

— Так, сегодня четверг, давай в субботу. В полдень, в двенадцать ноль-ноль. Договорились?

— Договорились. Ты на похороны Олега пойдешь? — успел напоследок спросить Санин.

— Нет, — ответил Станкевич и отключился.

Гриша Старостин узнал о смерти Шелиша в Стамбуле. Он посмотрел новостную программу по телевизору, прослушал комментарий и кое-что смог уяснить, даже плохо зная турецкий, о причинах смерти вице-премьера. Мишка Тюменин перед исчезновением чертежей и прибора как раз поделился соображениями о его назначении, когда они, работая в одну из ночных смен, под утро распили пару бутылок «Русской».

Тюменин, быстро нагрузившись, тогда так и брякнул спьяну:

— Между прочим, исправление биополя и предупреждение инсультов и инфарктов — это лишь одна сторона. Но точно так же может быть и другая.

— Какая? — не понял тогда Гриша.

— Такая! Живет, к примеру, человек и на сердце не жалуется. А тут перевел диапазон в другой режим, нажал кнопочку, и самый закаленный здоровяк получает инсультик со смертельным исходом. Маленькая магнитная буря, о каких пишут в газетах. Только там превышение давления в пять-шесть атмосфер, а тут в сто или двести. Все просто. Вот, братцы, какую штуку мы делаем!

Конечно, Гриша и сам был не дурак, он кое-что кумекал и догадывался. А теперь ясно, что исчезнувший Володин или тот же Мишка аппаратик повторили и сейчас он в бандитских руках. И выглядит все так, что все сотворила как бы сама природа, никаких тебе следов, улик, а главное — видимости самого преступления.

Самолет в Москву вылетал на следующий день рано утром, у Гриши вечер был свободен. Он по старой привычке решил спуститься в соседний с гостиницей бар прополоскать горло после страшноватого известия. И обдумать, что ему теперь делать. Об этом догадываются и знают фактически они вчетвером. И еще те, с кем скорешились Тюменин или Володин. На Валериана Старостин грешить не хотел. Валерка и человек был совестливый, и ученый порядочный, тут нечего зря напраслину возводить. Да и потом, на кой черт ему было уничтожать впопыхах собственный прибор и все чертежи? Сколько ночей они горбатились как проклятые, корпели над отдельными узлами, придумывая миниатюрные блоки. Тюменин же в отличие от Володина был мужик скрытный. Жена его бросила, ушла к другому, и в душе физика образовалась какая-то червоточина. Миша и на Володина постоянно обижался. Все время твердил: «Он думает, я не понимаю! А я все понимаю, не хуже его! И сделать могу не хуже его. А он не доверяет. Я полностью даже всю схему не видел. Но понимаю, почему он не показывает. Хочет один потом сбагрить прибор толстосумам или янки. Те с руками оторвут. Я тут вчера такой один ход придумал, голова кругом пошла!» Какой ход, Тюменин не говорил, хотя они с Клюквиным в их замыслы не вникали. Они с Толей были чистые технари, им давали узел, и они разрабатывали. А тут вон оно как обернулось. Конечно, это всего лишь Гришины домыслы. По приезде он почитает газетки, покумекает. И на всякий случай заявит. В ФСБ или прокуратуру. Тут дело серьезное.

У Старостина оставалось на пропой полсотни долларов. Он всегда оставлял на последний вечер полсотни. Что это за жизнь, если без кайфа в Турцию сгонять. Жизнь и так собачья, носишься с высунутым языком, бабки зашибаешь, а его старший сын тут пошел с девкой в казино и четыреста баксов выкинул. Хоть и своих, заработанных, но все равно Гришу злость взяла. У него две дочери еще на руках, две родные сестры сыночка, старшая только школу заканчивает, вторая — восьмой. Дал бы каждой по сотне, и девки по новому платью к лету справили бы. Нет, ему хочется жить красиво. Гриша сына чуть из дома не выгнал. А отцу не хочется хорошо пожить? Отец тоже не дурак выпить и поесть вкусненького. Иногда и на стороне пошалить надо. И мать совсем даже не дура. Но они носятся оба как ошалелые, чтоб дочек поднять да выучить. А парня он в свое время пропустил, отбывая эти ночные и гробя свое здоровье на оборонку. Государство его выпнуло под зад коленкой, чтоб наперед лучше думал. Ну да ничего. Дочерей они с женой поднимут и для себя немного поживут.

В Шереметьеве его встретят. Он вез партию дешевых кожаных курток и разную недорогую бижутерию. Челночным извозом Гриша занимался уже два года. Когда прикрыли их лабораторию, он полгода поработал в одном закрытом НИИ, но на зарплату старшего лаборанта двоих дочек и сына тогда еще было не прокормить, и его приятель, тоже бывший майор, заманил Гришу легкими бабками, раз в две недели гонять в Турцию за дешевыми куртками, джинсами, бижутерией и прочим барахлом. Они сначала сбывали все сами на вещевых рынках, потом открыли собственные палатки. Сейчас этих магазинчиков в разных концах Москвы насчитывалось уже двенадцать. Год назад челночный извоз ударили налоговой лопатой. Одиночки быстро вылетели из колеи, но Гриша с Сан Санычем выжили. Раньше навар на одной поездке зашкаливал под сто двадцать процентов. Теперь с соблюдением закона скатился к двадцатипяти — тридцати, но и этой прибыли им хватало, чтобы не только держаться на плаву, а намазывать детям на бутерброд большой кусок масла. Хотя и бижутерия, и кожаные куртки дохода почти не приносили. Народ наелся. Сан Саныч, мужик дошлый, быстро перекрутил торговлю на спиртное и продукты. И Гриша вчера подписал с турками контракт на поставку прохладительных напитков, кофе и фруктов. Тут прибыль поменьше, процентов десять, но зато оборот, да и им расти надо. Сан Саныч уже о большом супермаркете мечтает. Ничего, все устаканится, и они еще в миллионерах походят. Говорят, те тоже из бедняков выходили.