Фридрих Незнанский - Гонцы смерти

— Но я же не Турецкий, — с обидой сказал Питер.

— Нормальный мужчина всегда чем-то похож на Турецкого, — рассмеялась Надя.

Реддвей, проводив ее, долго размышлял над последней ее фразой. Что она хотела сказать?.. Что она и сама такая же, как Турецкий, и не хочет себя сковывать обещанием, данным одному мужчине? Но Питер никогда не думал, что Надя такая легкомысленная. Наоборот, ему казалось, что Надя при всей своей красоте очень надежный и верный человек. За ней многие ухаживали в центре, но она никогда ни с кем не вступала в близкие отношения. Эти ее качества и подкупали Питера. А когда произошла их близость, он считал, что не вправе относиться к этому как к легкой интрижке, поэтому так тяжело все и переживал, предаваясь мучительным раздумьям о своем и ее будущем. Она доверилась ему, и он должен решить, как им быть дальше. И вдруг такое заявление, которое повергло его в растерянность. Но нашлись «Жигули» Клюквина, начались допросы покупателя, и личные проблемы на время отступили на второй план.

Теперь в руках Питера и Турецкого были веские доказательства причастности двух женевских бойцов к убийству русского гражданина Анатолия Клюквина, и Генеральной прокуратуре можно было выписывать постановление об аресте убийц и о выдаче Швейцарией двух преступников. А когда они попадут в руки российского правосудия, то и у Турецкого возникнет надежда на хорошую сделку. В обмен на сохранение жизни — получить у террористов сведения о всей террористической группе. Вот тогда это была бы очень успешная акция, которая подняла бы престиж и Антитеррористического центра в Гармише. Питер сейчас нуждался в таком успехе, потому что американская власть в целом, и ЦРУ в частности, скептически относились к его затее с этим центром, и вопрос о дальнейшем финансировании этой организации, которой руководил Реддвей, висел на волоске. Для Турецкого это тоже было выигрышно, он мог бы стать одним из заместителей Питера от России, где преступные террористические группировки наращивали свои мускулы. А чем плохо еще некоторое время пожить в Гармише? На этот раз он мог бы взять с собой семью, и они с Питером ходили бы друг к другу в гости.

Об этом мечтал Питер, надеясь на успех, когда ехал сюда. Но потом пришли разочарования, а сейчас надежда снова расправляла свои крылышки.

Когда только раскручивалась история с найденными «Жигулями», Александра Борисовича вызвал к себе генеральный. Время, отпущенное им лично на расследование загадочной смерти Шелиша, истекало, но веских улик в руках у Турецкого до сих пор не было. Перед встречей с ним он мучился одной дилеммой: посвящать генерального в версию причастности Станкевича или нет. «Важняк» боялся преждевременной утечки информации. И не потому, что он не доверял генеральному прокурору, считая его ставленником мафиозных сил, нет, новый руководитель прокуратуры пытался в меру сил бороться со злом. Но в силу своих обязанностей не имел права скрывать полученные факты от сопредельных силовых ведомств, а это означало, что Станкевич сразу же будет об этом знать и предпримет срочные контрмеры.

— Мне нужна еще неделя, чтобы во всем разобраться, — вздохнув, объявил Турецкий, когда, поздоровавшись, генеральный спросил о результатах расследования.

— А что удалось выяснить? Удалось ли собрать улики в пользу вашей версии, о которой вы так широко объявили журналистам? — спросил генеральный.

— Пока ничего убедительного я сказать не могу. Словом, мне нужна еще неделя, чтобы аргументированно доказать свою версию.

Генеральный нахмурился.

— Это дело на контроле премьера и Президента, — решительно проговорил он. — И я не могу прийти к ним и сказать: у меня есть очень опытный следователь — Турецкий, который просит отсрочку в расследовании, он немного расслабился: коньячок попивает, с девушками болтает и за десять дней ничего толком не смог расследовать!

Замечание о коньячке и девушках покоробило Турецкого. Даже Меркулов помрачнел, не ожидая от генерального такого грубого выпада. «Интересно, кто же ему доносит всю эту чепуху? — усмехнулся про себя Александр Борисович. — Что за гнида?»

— И вообще, Константин Дмитриевич, я недоволен работой вашего следственного управления. Вы у нас шеф следствия? — Генеральный поморщился, вытащил таблетку, запил ее водой. У него была язва, она время от времени давала о себе знать, и весь аппарат об этом был осведомлен. — Прошло то время, когда результата нужно было добиваться любой ценой. Но когда результативность раскрытия преступлений на нуле, то это свидетельствует о плохой работе не только подчиненных, но и руководства. Я в данном случае говорю и о себе. Значит, мы не умеем руководить. И все прошлые заслуги, которые имеете вы, Константин Дмитриевич, и вы, Александр Борисович, не могут перекрыть данный позорный факт и волокиту по важному делу. Я тут еще прочитал справку Поздеева по делу об убийстве директора Красноярского алюминиевого завода Токмакова. Следствие проведено неплохо, но убийца опять-таки не найден. А утверждение Поздеева, что действовал профессионал, да еще из другой страны, этот вывод, извините, звучит неубедительно. Нам только не хватало сегодня все списывать на зарубежных террористов! Да газеты просто засмеют нас!

Генеральный выдержал паузу. Он в силу старого воспитания очень серьезно относился к печатному слову.

— Словом, пишите рапорт на мое имя, приводите объяснения, почему вам не удалось найти убийцу вице-премьера. Я же склоняюсь к мнению Фомина из ФСБ о том, что здесь естественная смерть. Словом, прекращайте это дело! Мы не можем отвлекаться на неперспективные дела, когда следственное управление буквально завалено работой, и я никого даже в отпуск не могу отпустить! — приказал он.

Конечно, Турецкий мог рассказать о своих подозрениях, причастности двух швейцарцев к убийству Анатолия Клюквина, а тот вместе с убитым Старостиным создавали «фантом Володина», который использовали как орудие убийства, и прекрасную историю, подаренную Эллой Максимовной, о мотивах Станкевича. Он даже хотел все это выложить, если генеральный посоветует ему прекратить дело, но упоминание о Фомине вызвало настороженность. Турецкий вдруг вспомнил, как недавно на одном из расширенных совещаний силовых ведомств в правительстве, куда пригласили и его, Фомин и генеральный сидели рядом и о чем-то постоянно перешептывались. «Они если не друзья, то хорошие приятели, может быть, учились вместе, — подумал Турецкий. — Вместе собираются, чтобы пропустить рюмочку-другую, отметить праздник, и завтра же все это узнает Станкевич. Какие его действия?»

Он вспомнил налитые кровью глаза Шелиша, и ему стало не по себе.