Фридрих Незнанский - Плутоний для «Иисуса»

Японец снова поклонился:

— Ямада, староста общины. По какому вопросу к нам?

— Честно говоря, устал объяснять, господин Ямада. Меня интересует ваш… как его, — Олег показал рукой на обитателей большого зала.

— Это послушники, — буркнул впустивший их монах.

— Ну да, послушник Сергей Годунов.

— Я не знаю всех послушников, уважаемый господин Величко, — сказал Ямада.

При этих словах Марк отвернулся, чтобы японец не увидел, как улыбка помимо воли растягивает губы. Но его улыбка мгновенно исчезла, потому что оперуполномоченный заметил, как, подчиняясь неслышным командам монахов, послушники торопливо группируются в одном углу зала. Не нужно быть большим докой в тактике, чтобы понять — они освобождают место. Для чего? Уж не для того во всяком случае, чтобы господин Ямада мог поклониться Величко-сан до земли.

Марк тронул за руку одного из милиционеров и, когда тот повернул к нему массивное лицо, произнес одними губами:

— Смотрите в оба!

Тем временем Олег Величко сказал, с трудом сдерживаясь:

— Я предупреждаю вас, что за неподчинение властям эта обитель будет закрыта и опечатана! Покажите, где у вас тут находится установка под названием «шлем спасения». Мне кажется, за той дверью.

Следователь показал на среднюю дверь. На ней, как и на входной, белела кнопка звонка.

— Весьма сожалею. — Ямада снова поклонился. — Установка на ремонте.

— Вот мы и посмотрим!..

Олег мельком оглянулся, чтобы убедиться, что его гвардия с ним, и решительно шагнул по направлению к заветным дверям.

В этот миг раздался негромкий однотонный свист…

И как по команде, вся толпа немытых послушников с полубезумными глазами и книжками Като в руках стремительно ринулась на семерых посетителей. В считанные секунды людской вихрь разметал эту маленькую кучку, растащил в стороны.

В какой-то момент Марк почувствовал, что его уже не толкают беспорядочно туда-сюда, а держат за руки. Он быстро посмотрел вправо-влево: два монаха. Крепко держат, видно, не только молитве учились. Это нам и надо, подумал Марк, чем крепче, тем лучше! Опустив центр тяжести, он начал скручиваться, подобно пружине. Руки тем временем с прямыми, как лезвия мечей, ладонями, поворачивались вокруг своей оси и соединялись. Только специалист мог понять и увидеть, почему двое крепких мужиков, пританцовывая, сбежались вместе и вдруг отлетели от схваченного ими Марка метра на два.

После этого монахи и послушники навалились на Майера кучей, и тут уже мастерства капитана милиции не хватило. Вцепившись в него десятком рук, они проволокли его через зал, по коридору и вытолкали за дверь, во двор, где уже отряхивались, матерясь, Величко и четверо милиционеров.

— Ты, однако, посопротивлялся! — уважительно произнес Величко, старательно стряхивая с полы пальто грязно-серый набрякший водой снег.

Марк пожал плечами:

— А толку? Уносить свои бебехи нам пришлося все равно!

— Я думаю, нас выкинули только для того, чтобы успеть замести следы, — заметил Величко.

— Наверное, — согласился Марк.

— Значит, у них там есть что-то такое, чего нельзя показывать, даже рискуя похерить всю лавочку.

— Ну, — кивнул Марк.

— Значит, надо спешить! — произнес Олег тоном учителя, раздосадованного бестолковостью ученика.

— Как спешить? Через куда? — в своей манере спросил Марк.

— Пока не знаю, — хмуро признался Олег. — Мое дело не ловить злодеев, а раскалывать!

— И как успехи? — съехидничал вполне, впрочем, дружелюбно Марк.

Олег покосился и парировал:

— Так же, как у вас!

— Имею мысль, — изрек Марк. — Как вы думаете, монахам и послушникам необходимо отхожее место? Или, питаясь святым духом папы Като, они не производят отходов?

— Хорошая мысль! — одобрил Олег.

— Хорошо, если у них не хватило ума и это окошко зарешетить, пробегусь вокруг посмотрю.

Архитектор этого незамысловатого строения не утруждал ни себя, ни строителей излишними выкрутасами. Во всем здании преобладали прямые линии и единство формы. В то время как обычные окна представляли собой широкие трехстворчатые рамы, окно в местах общего пользования — умывальник и туалет — являло собой два узких одностворчатых окна, разделенных стеной-перегородкой. Еще до монахов стекла до половины замазали белой краской, но неистощимая фантазия подростков и их же неутомимые руки выцарапали на белой поверхности соответствующие месту слова и рисунки. Сквозь процарапанные в краске щели Марк рассмотрел, что сетка натянута и здесь, но на окне умывальной комнаты один край сетки отстал, оторвался от крепившегося к раме гвоздя и болтается в воздухе.

Наверное сами поленились прибивать, наших пьяниц наняли, подумал Марк про монахов.

Он надел перчатки и аккуратно, без лишнего шума выдавил стекло, вырвал еще один край сетки, проверил, пролезет ли достаточно быстро в образовавшийся проем. После этого бегом вернулся к своим.

— Ну что? — спросил Олег.

— Усё у парадку, шеф! Дайте мне пистолетик и вызывайте подмогу!

— Вызвали уже, — сказал Олег и повернулся к милиционерам. — Ну дайте кто-нибудь!

Те замялись.

— Вообще-то не положено, товарищ следователь, — угрюмо молвил один из них. — Если капитан кого пристрелит, мы ж не расхлебаемся.

— Никого он не пристрелит! Под мою ответственность!

— Тогда ладно.

Грузный, краснолицый сержант, застревая толстыми пальцами, расстегнул кобуру и протянул Марку теплый, нагретый большим разгоряченным телом пистолет.

Через минуту Марк был снова у окна. Замер на секунду, прислушался. Кажется, тихо. Подпрыгнул, ухватился за подоконник, подтянулся, перехватил одной рукой холодную и влажную трубу отопления и осторожно, медленно, как змея, вполз в умывальную комнату. Встал на ноги, достал пистолет и снова притаился, слушая тишину. Заодно и огляделся. В умывальной крепились к стене три раковины с порыжевшей от ржавой воды эмалью, над раковинами уныло свесили носы три крана. Над средней раковиной висел осколок зеркала. Стена, отгораживающая умывальник от уборной, не была сплошной, поэтому Марк услышал шум в соседнем помещении, где унитазы. Шум не был характерным для столь прозаического места.

Марк осторожно, неслышно ступая мягкими подошвами по кафельным плиткам, покрывающим пол, подкрался к тому месту, где заканчивалась разделяющая два помещения стена толщиной один кирпич.

Шум раздавался из дальнего угла, примерно оттуда, где окно.

«Неужели нашелся такой же умник, как я? — подумал Марк. — Решил свалить через окошко от греха подальше».

Он очень осторожно заглянул за край стены и вначале просто не понял, что за копошение происходит у окна, будто огромный паук в белом балахоне пытается взобраться на квадратную паутину рамы. Потом понял: монах или послушник в балахоне с развязанным поясом стоял чуть согнувшись, упершись ладонями в подоконник. Под ним, согнувшись еще ниже, чтобы упереться руками в трубу отопления, со спущенными на лодыжки джинсами, стояло другое существо, габаритами поменьше, возможно девушка. Сама поза плюс характерные движения и сопение того, что сверху, не давали усомниться в том, что именно происходит у окна.