Донна Леон - Выстрел в лицо

Франка сделала маленький глоток вина и, наклонив бокал к Брунетти, покрутила его в руках.

— Ничего этого, — она отпила еще немного, — у нас без фермеров точно не было бы.

Брунетти решил рискнуть. Подняв правую руку, он нарисовал в воздухе круг, включив в него стол, людей за ним, и даже palazzo и город, в котором они находились.

— А без политиков, — объявил он, — у нас не было бы ничего этого.

Франка при всем желании не смогла бы удивленно распахнуть глаза, поэтому ограничилась тихим смешком, который вскоре перешел в девическое хихиканье. Она прикрыла губы рукой, но смех так и рвался из нее, хотя она пыталась замаскировать его кашлем.

На них уже косились другие гости. Катальдо отвлекся от беседы с графом, чтобы водрузить руку на ее плечо. Все разговоры стихли.

Франка кивнула и помахала рукой, показывая, что с ней все в порядке, затем, все еще кашляя, вытерла салфеткой глаза. Вскоре кашель утих, и она сделала несколько глубоких вдохов.

— Прошу прощения, — обратилась она к остальным гостям. — Не в то горло попало.

Накрыв руку мужа своей ладонью, она легонько сжала ее и что-то ему прошептала, от чего тот заулыбался и вновь вернулся к своему разговору с графом.

Франка пригубила бокал с водой, попробовала ризотто, но вскоре опустила вилку.

— Что касается политиков, то я предпочитаю Цицерона, — сказала она Брунетти, как ни в чем не бывало возвращаясь к прерванному разговору.

— Почему?

— Он умел ненавидеть.

Не без труда Брунетти заставил себя не пялиться на ее невероятный рот и сосредоточиться на словах, которые из него вылетали. Слуги забрали их почти нетронутое ризотто, а они все еще обсуждали Цицерона.

Франка говорила о ненависти, которую римский мыслитель испытывал к Катилине и всему, что тот олицетворял; вспомнила, какое отвращение вызывал у Цицерона Марк Антоний; откровенно радовалась тому, что должность консула досталась все-таки Цицерону; и поразила Брунетти, зарекомендовав себя прекрасным знатоком его поэзии.

Когда слуги убирали со стола тарелки со вторым блюдом — овощным рулетом — муж синьоры Маринелло сказал ей что-то, чего Брунетти не расслышал. Франка улыбнулась и переключилась на супруга. Она продолжала беседовать с Катальдо до тех пор, пока не унесли десерт — кремовый торт, такой жирный, что он с лихвой компенсировал отсутствие в меню мяса.

Брунетти, вновь вынужденный включиться в светскую болтовню, перенес внимание на жену адвоката Роччетто. Она принялась рассказывать ему о недавнем скандале, в котором оказалось замешано руководство театра «Ла Фениче».

— …короче говоря, мы решили не продлевать наш abbonamento [11] Абонемент (ит.). , — вещала женщина. — Все равно постановки у них какие-то второразрядные, и наверняка они опять включат в репертуар эти ужасные немецкие и французские пьесы, — фыркнула она, чуть не трясясь от возмущения. — Как будто это какой-то вшивый провинциальный театришка в занюханном французском городке, — закончила она, взмахом руки посылая в небытие и театр, и всю провинциальную Францию вместе с ним.

Брунетти, подобно героине [12] Имеется в виду Элизабет Беннет, героиня романа «Гордость и предубеждение». Джейн Остин, вспомнил «старое правило: чем сказать, лучше смолчать» и потому не стал говорить, что «Ла Фениче» и есть типичный провинциальный театр в маленьком итальянском городке, от которого не стоит ждать ничего выдающегося.

Подали кофе, и слуги принялись обходить стол, толкая перед собой тележки, заставленные бутылочками граппы и другими дижестивами. Брунетти попросил налить ему «Доменис», и ликер его не разочаровал. Он повернулся к Паоле, чтобы предложить ей глоток, но она была занята — слушала разговор Катальдо с отцом. Она сидела, подперев подбородок рукой, и ее наручные часы оказались прямо под носом Брунетти. Было уже далеко за полночь. Брунетти принялся медленно и осторожно продвигать свою ногу под столом, пока она не уткнулась во что-то твердое, но не настолько твердое, как ножка стула. Он дважды легонько пнул ногу жены.

Меньше чем через минуту Паола взглянула на часы и воскликнула:

— Oddio! [13] Боже! (ит.) Ко мне завтра студент придет к девяти, а я даже не начала проверять его работу! — Она наклонилась и через весь стол обратилась к матери: — У меня вообще такое ощущение, что я всю жизнь провела над уроками — только раньше сама делала домашние задания, а теперь вот проверяю чужие.

— И ни то ни другое не успеваешь вовремя, — заметил граф с добродушной ухмылкой. Он ее ни капли не осуждал.

— Caro [14] Дорогой (ит.). , может, и мы пойдем потихоньку? — улыбнулась Франка мужу.

Катальдо кивнул и поднялся на ноги. Обойдя жену, он подождал, пока она встанет, и задвинул ее стул.

— Благодарю вас, синьор граф, — чуть склонив голову, сказал он. — Очень мило было с вашей стороны пригласить нас. Мы вдвойне рады, так как получили возможность познакомиться поближе с вашей семьей, — улыбнулся он Паоле.

Тем временем другие гости побросали салфетки на стол, а адвокат Роччетто, вздохнув, заявил, что неплохо бы размять ноги. Граф поинтересовался у Франки Маринелло, не желают ли они с мужем отправиться домой на лодке графа. Катальдо отказался, объяснив, что у porta d’acqua [15] Пристань, причал (ит.). их уже ждет собственная лодка.

— Я вовсе не чураюсь пеших прогулок, — сказал он, — но сейчас уже поздно, да и погода на редкость промозглая, так что мы лучше отправимся домой по воде.

Разбившись на пары, гости нестройными рядами направились обратно в salone , откуда уже исчезли всякие следы подававшихся перед ужином напитков, и прошли в холл, где двое слуг помогли им надеть пальто и шубы.

— А еще говорят, в наши дни не найти приличной прислуги, — шепнул жене Брунетти. Паола лишь улыбнулась. И тут же у них за спиной раздался приглушенный смешок. Обернувшись, Брунетти увидел лишь безмятежное и невозмутимое лицо Франки Маринелло.

Во дворе гости вежливо распрощались. Катальдо с женой сопроводили к porta d’acqua , где стояла их лодка; Роччетто с женой жили всего в трех домах отсюда, так что пошли пешком; еще одна пара направилась в сторону Академии, со смехом отвергнув предложение Паолы проводить их.

Взявшись за руки, Брунетти с женой наконец пошли домой.

— Ну как тебе, весело было? — поинтересовался Брунетти, когда они проходили мимо университета.

Паола остановилась и посмотрела ему в глаза.

— Ты мне лучше скажи, — хладнокровно произнесла она, — что это вообще на тебя нашло?

— Прошу прощения? — Брунетти даже споткнулся.

— Ты просишь прощения за то, что не понял моего вопроса? Или за то, что весь вечер беседовал с Франкой Маринелло, игнорируя всех остальных?