Фридрих Незнанский - Оборотень

И что, если тот действительно окажется дома?..

Вскочив в подъезд, Алексей бесшумными прыжками понесся по лестнице вверх.

Дверь двадцать третьей квартиры очень ему не понравилась. На первый взгляд ничем особенным она не блистала, но высаживать ее без помощи специального инструмента Алексей бы не взялся. Пластаясь по стене, он подобрался к двери и прижался к ней ухом. Слух у него был тренированный, и ему показалось, будто он уловил монотонный голос, глухо звучавший внутри. Слов, однако, разобрать не удалось. Киллер опустился на пол и принюхался к сквозняку. Ему повезло: тянуло не с площадки в квартиру, а наоборот. И ноздрей Алексея коснулся ЗАПАХ. Запах, который запоминается с одного раза на всю жизнь. И от которого потом до гробовой доски волосы поднимаются дыбом.

Мысленно застонав, наемный убийца метнулся вперед, к лестничному окну. Выдернул из кармана неразлучный телефончик, торопливо нажал кнопки, набирая тот из номеров Александры Ивановны Романовой, по которому звонили только в крайних случаях и только свои люди.

— Милиция?.. Большая Пестовская, пятьдесят три, четвертое строение, квартира двадцать три… да… Судя по всему, совершено убийство… Все!

Рама, с девятьсот тринадцатого года обраставшая все новыми слоями краски, поддалась сразу. Выглянув через подоконник, Алексей увидел карниз, лепившийся к стене под окном. Он вел как раз в нужную сторону и был сантиметра три шириной.

Александра Ивановна не сразу сообразила, кто с ней говорит и что говорят. И только когда краткий разговор был закончен, оправилась от изумления, вызванного уже тем, что ей позвонили ПО ТОМУ телефону.

Второй мыслью было осознание того, что назван очень знакомый адрес. До боли знакомый. Потому что по Большой Пестовской, пятьдесят три, четвертое строение, квартира двадцать три, проживал не кто иной, как гроза преступников, лучший из омоновских командиров майор Карелин.

Убийство? На квартире у Карелина? Это могло бы показаться розыгрышем, если бы не голос. Голос был странным и очень знакомым. Романова не сразу поняла, где она его слышала.

Потом догадалась — это был голос киллера, который давал интервью Ветлугиной.

Все это пронеслось в голове Александры Ивановны за секунду, не более. И со стороны могло показаться, что она и не раздумывала вовсе, а, положив трубку, сразу же начала набирать другие номера.

Не прошло и пяти минут, как на ноги были подняты все — группа Артура Волошина, Турецкий, Меркулов, ребята из районного отделения.

Вернувшись к реальности, Олежка первым делом ощутил, что случилось непоправимое и он промочил брюки. Это было ужасно. Разум не вполне еще прояснился, Олежка никак не мог взять в толк, что произошло и где он вдруг оказался. Он дернулся, приподнялся и неожиданно понял, что лежит плашмя на гладком линолеуме и не может пошевелиться.

Мокрое полотенце хлестнуло его по лицу, и Олежка открыл глаза.

«Борис Германович!..» — рванулся из груди возглас, полный радостного облегчения. Рванулся — и застрял, остановленный забитым в рот кляпом. Вся нижняя часть лица была замотана липкой лентой, сквозь которую наружу проникало только слабенькое, придушенное мычание. Но ни путы, ни кляп уже не имели значения. Потому что на подмогу подоспел сам майор Карелин, а значит, все будет хорошо.

Почему-то, однако, Карелин, — стоявший над ним в маечке и спортивных штанах, не спешил освобождать Олежку и отдирать с его лица скотч. Тому понадобилось несколько долгих секунд, чтобы в полной мере осознать: майор смотрел на него сверху вниз безо всякого участия. Скорее наоборот.

— Сейчас ты мне кое о чем расскажешь, — проговорил он холодно и спокойно. — Меня интересуют две вещи. Первое: как Турецкий меня вычислил? И второе: кто еще знает?

Карелина сгубила боязнь провала, вызвавшая болезненную подозрительность. Если бы, обнаружив Олега, он открыл дверь и весело поинтересовался, какого рожна тот ошивается у него под дверью, события могли бы принять совершенно другой оборот. Смех, извинения, хлопание себя по лбу и поспешное отбытие пристыженного Золотарева, сделавшего еще одну глупость. Однако Карелин запаниковал, вообразил, что засветился, и в результате наломал дров не хуже неопытного следователя Золотарева. Ибо только теперь, беспомощно растянувшись в собственной луже, на линолеуме кухонного пола майорской квартиры, Золотарев с ясностью внезапного озарения понял, КТО убил журналистку. И кто подставлял Снегирева, разыгрывая спасение из могилы на Востряковском кладбище. И что означали слова настоящего Скунса, сказанные для передачи Турецкому: «Пускай оборотня поищет…»

В сумерках, в темноте, в соответствующей одежде и маске, стоявший над ним коренастый светлоглазый мужчина мог вправду сойти за легендарного киллера.

Гипнотически глядя Олежке в глаза, Карелин сказал:

— Ну как? Надумал по-хорошему?

Олежка, леденея от ужаса, отчаянно замотал головой.

— Значит, надумаешь по-плохому, — с прежним равнодушным спокойствием сказал майор. Он опустился на корточки, и Олежка почувствовал, что с него стаскивают ботинки. — Сам не мог догадаться, больно соплив, — приговаривал «оборотень». — Турецкий, стало быть. Что ж он тебя, сосунка, сюда послал?

Он вытащил из шпика кухонного стола огарок свечи, зажег фитилек, покапал расплавленным парафином на край жестяной крышки и прилепил огарок, сделав нечто вроде подсвечника.

— И ты не воображай: никто сюда за тобой не придет, — доверительно сообщил он Золотареву. — Ну так каким образом он меня вычислил, твой гениальный следователь?

Олег кое-как оторвал голову от пола, чтобы посмотреть на свои ноги, но тут же ощутил прикосновение язычка пламени, и тело, вышедшее из повиновения, вновь начало биться и корчиться. Отчаянный крик раздирал челюсти, но не мог пробиться наружу. Мерзкие соленые капли скатывались по щекам. Олег почувствовал, что задыхается.

Несмотря на ужас и боль, голова молодого юриста продолжала работать достаточно четко. Он понимал, что Карелин его убьет. Сейчас или погодя, но убьет обязательно. Не в живых же оставлять такого опасного свидетеля. А от трупа Карелин избавится с легкостью.

— Ты лучше представь, как твоей маме расскажут, — усмехнулся Карелин. Олег представил.

Остаться в живых у него никакой возможности не было. Защитить Александра Борисовича — тоже. Он мог только одно. Протянуть время. Запираться, пока оставались хоть какие-то силы. Карелин смотрел на него, подкидывая в ладони сероватую горсть соли. Несколько блестящих крупинок скатилось с ладони майора и упало вниз, прямо на закопченные, окровавленные ступни. Олегу показалось, что его ноги начали протыкать раскаленными спицами. Он вздрогнул, рванулся, потом упрямо замотал головой. Он догадывался, что арсенал у майора был богатый.