Чарлз Тодд - Испытание воли

— Я прошу не ради себя, а ради Леттис!

На обратном пути в гостиницу Хэмиш негодовал: «Опять эта ведьма! Она тебя околдовала своими разными глазами, и ты потерял душу…»

— Нет, — сказал Ратлидж, глядя перед собой. — Я начинаю думать… — Он объехал большого рыжего пса, который мирно трусил по дороге. — Я начинаю думать, что я, наоборот, ее обрел.

«У тебя есть подозреваемый, свидетели, есть орудие и причина, по которой твой прекрасный полковник в то утро должен был умереть. Ты сделал дело, старина, не отказывайся от достигнутого!»

— Наоборот, до сих пор я ощупью бродил впотьмах, позволяя другим рассказывать, что случилось. Я был запуган тем, что другие могут увидеть мои страхи и обернуть их против меня. Я боялся неудачи, но почти ничего не сделал, чтобы ее предотвратить. Я был потерян — потерян! — и никак не мог вернуться назад, в 1914 год. Если я не справлюсь, то вполне заслуживаю того, чтобы меня снова заперли в проклятой клинике вместе с другими жалкими калеками. Если я хочу выжить, я должен бороться за выживание…

Весь день он рассортировывал улики, заканчивая отчет. Прежде чем его начать, он позвонил Боулсу в Лондон и сказал:

— У меня достаточно улик, чтобы требовать ордера на арест. Завтра в полдень. Улики сильные, но в деле есть подводные камни. Думаю, хороший королевский адвокат все докажет, и убийцу признают виновным.

Боулс выслушал его и заявил:

— От всей души надеюсь, что вы не собираетесь арестовать Уилтона! Утром мне звонили из Букингемского дворца; они хотят выяснить, стоит ли присылать своего представителя на похороны. Уилтон женится на подопечной Харриса…

— Передайте, пусть пришлют человека, который лично знал полковника Харриса. Он был хорошим солдатом и верно служил королю. Уилтон тут ни при чем.

— Ратлидж, если вы запорете дело, в Скотленд-Ярде вам голову снесут! Вы меня слышите? Не трогайте Уилтона до тех пор, пока не найдете такого бесспорного доказательства его вины, что даже сам Христос не сумел бы его оправдать! В противном случае вы бросите тень на королевскую семью и опозорите Скотленд-Ярд!

— Не опозорю, — ответил Ратлидж гораздо увереннее, чем чувствовал себя на самом деле. — Если же опозорю, утром в среду на вашем столе будет лежать мое прошение об отставке.

— И что толку, старина? Ведь вред уже будет причинен!

— Понимаю. Поэтому я и не спешу.

Ратлидж повесил трубку. Нечего сказать, начальство умеет поддержать в трудную минуту! Он почувствовал себя очень одиноким, брошенным.

В то же время одиночество придавало ему силы. Когда тебе кто-то верит, ты уязвимее. Ты поддаешься. Он давно уже рассказал бы кому-нибудь про Хэмиша, если бы было кому рассказать. Пока он горит в своем отдельном, личном аду, ему во многом гораздо спокойнее. Никто до него не дотянется. Никто не может его уничтожить. Он и без того втоптал себя в грязь.

Вечерело. Ратлидж исписал не один лист бумаги заметками и набросками будущей речи. Довольный результатом, он перечитал написанное. Об искусной работе детектива пока не было речи, да и само следствие еще не завершено, ведь он так и не нашел очевидцев самого убийства.

Кроме девочки и куклы. Лиззи была на лугу. Ничего удивительного; в ужасе от увиденного она едва не лишилась рассудка и поспешила спрятаться в уютный мирок, где нет ни чувств, ни мыслей, ни воспоминаний.

И все же она совсем не испугалась Уилтона, когда тот вошел к ней в комнату. Зато страшно кричит всякий раз, как к ней приближается родной отец…

Ратлидж встал из-за стола и начал беспокойно расхаживать по комнате. Он не любил целыми днями сидеть в четырех стенах. Может быть, именно поэтому не пошел по стопам отца и не стал адвокатом. Но после войны, после того, как его завалило землей в траншее, эта нелюбовь превратилась почти в клаустрофобию. Служа в полиции, он получал возможность много времени проводить на воздухе, а если и находился в помещении, то не ждал, пока стены начнут давить на него… Как сейчас.

Взяв пальто, Ратлидж вышел из номера, спустился по лестнице. Он решил прогуляться до церкви.

День заканчивался; торговцы подсчитывали барыши, сворачивали палатки, грузили их на подводы. Последние покупатели ходили от одной лавки к другой. У витрины модистки Ратлидж заметил Хелену Соммерс; та о чем-то серьезно беседовала с Лоренсом Ройстоном. Она стояла на тротуаре, а Ройстон сидел в одной из машин Чарлза Харриса. И одета Хелена была так же, как в воскресенье, когда Ратлидж видел ее в садике у гостиницы после службы и обличительных речей Мейверса.

Хелена улыбнулась Ройстону, отступила, и он поехал дальше. Заметив идущего навстречу Ратлиджа, Ройстон помахал ему.

Ратлидж подумал: Чарлзу Харрису повезло с управляющим. Немногие так самоотверженно трудятся на благо хозяина, не преследуя собственной выгоды. Возможно, Ройстон тратит на «Мальвы» больше времени и любви, чем способен был дать поместью сам Харрис. Не потому ли, что у Ройстона нет жены, которой он мог бы посвящать любовь и свободное время? Интересное предположение.

Хелена перешла улицу, увидела Ратлиджа и остановилась.

— Добрый вечер, инспектор! — Она показала ему шляпную картонку, которую несла в руке. — Я не захватила с собой черной шляпы. Но думаю, что завтра обязана пойти на похороны. Я не очень хорошо знала полковника, но как-то была у него в гостях… Думаю, я должна пойти на его похороны. Мистер Ройстон любезно согласился прислать за мной машину. — Выглядела она усталой. Словно прочитав его мысли, она добавила: — После вчерашней грозы мы буквально утопаем в грязи. Пришлось идти в город пешком; на велосипеде добраться не было никакой возможности. Энн страшно боится грома, поэтому она почти не спала — и я тоже. Но сейчас, похоже, прояснилось, причем во всех смыслах слова.

— Прекрасный день, — согласился Ратлидж.

— И я почти весь его потратила, угождая себе. Что ж, я пойду.

— Прежде чем вы уйдете, я хотел спросить… в то утро, когда убили Харриса, вы видели на лугу девочку — маленькую девочку, которая рвала цветы? Вы могли встретить ее либо до, либо после капитана Уилтона…

Хелена Соммерс наморщила лоб, припоминая:

— Н-нет. Но это не значит, что девочки не было. Я смотрела в бинокль и вполне могла не обратить на нее внимания. Детей в округе много; обычно я держусь от них подальше, потому что они распугивают птиц, за которыми я наблюдаю. Обычно рядом с лугом гуляют маленькие Пинтеры. Их дочка очаровательна, но ее брат ужасный болтун, даже если ему не отвечать. — Хелена улыбнулась, словно для того, чтобы ее слова не показались собеседнику слишком язвительными. — Не сомневаюсь, в будущем он станет известным политиком… Простите, мне надо идти. Энн, наверное, заждалась меня.