Николай Леонов - Пуля из прошлого

На город постепенно опускалась тьма. Сыщики не спеша поели, выпили ароматного чаю и продолжили следить за гаражом. О том, что могут упустить засланного вредителя, они не беспокоились: Гуров и Крячко были не одни. Поблизости стояла еще одна машина, а в соседнем гараже сидели двое младших офицеров.

– Только Петра недостает, – негромко заметил Гуров.

– Его только не хватало! – откликнулся Крячко, допивая остатки чая из крышки, навинчивавшейся на термос. – Пускай в кабинете сидит, руководит. А то еще спину застудит…

– Ну, в такую погоду застудиться сложно, – усмехнулся Гуров.

Жара по-прежнему была на пике. Температура даже ночью не опускалась ниже двадцати пяти градусов, и, естественно, город не успевал остыть. Неудивительно, что утром заново начиналось адское пекло.

– Еще рановато, часа через два появится, – около полуночи сказал Крячко.

Станислав почти не ошибся. «Объект» появился в половине третьего ночи, одетый в темную, неприметную одежду. Легко пружиня, неслышно подошел к гаражу и, достав отмычку, начал отпирать замок, видимо, предварительно смазав его, поскольку дверь отворилась без всякого скрипа и металлического лязга. Действовал, можно сказать, профессионально. Быстро скользнул в образовавшийся проем и занялся там своим делом. В гараже он пробыл около пятнадцати минут.

– Пора, – толкнул Станислава пристально всматривавшийся в темноту Гуров, и они быстро выбрались из машины.

Свет фонаря, который держал в руке Крячко, ударил в лицо. Темная фигура невольно отшатнулась, прикрывая глаза рукой. Тем не менее рванулась в сторону, но из соседнего гаража уже выскочили оперативники, с двух сторон схватившие неизвестного за руки и заломив их за спину. Гуров подошел ближе, всмотрелся в него и разочарованно вздохнул:

– Ба! Майор Мокин? Игорь Васильевич? Надо же, какая неприятность. Вот уж кого мне не хотелось бы здесь увидеть! Боевой офицер, герой войны… Впрочем, в этом деле есть и бо́льшие неприятные сюрпризы, не так ли?

– Что вам от меня нужно? – спросил Мокин, морщась от боли.

– А давай, Игорек, вместе прокатимся на этой машинке, а? – ласково проговорил Крячко, подходя и обнимая Мокина за здоровую шею. – За руль кто сядет – ты или я?

Допрос Мокина Гуров проводил лично – именно ему было поручено заканчивать это дело. Собственно, он практически все уже понял, за исключением некоторых деталей. Но показания главного свидетеля все равно были важнейшей составляющей. Игорю, конечно, совершенно не хотелось «сдавать» своего подельника, но быть обвиненным в убийстве хотелось еще меньше. А улики против него серьезные: неисправность в тормозной системе автомобиля Марины Скворцовой очевидна, и взяли Мокина на месте преступления. Кроме того, в его квартире уже был произведен обыск, и в ней обнаружилась камера журналиста Артемова, а также данные с его компьютера.

– А что ж вы такие важные улики не уничтожили, Игорь Васильевич? – спросил Гуров. – Не думали, что вашу квартиру станут обыскивать?

– Я хотел на помойку выбросить, – произнес Мокин, – да побоялся оставлять информацию. Я в этом не очень хорошо разбирался, думал – вдруг ее можно будет восстановить?

– Но вы же уничтожили операционную систему в компьютере Артемова! Значит, какими-то познаниями обладаете?

– Он сказал – сохрани до поры до времени. Наверное, надеялся уничтожить потом сам, чтобы уж наверняка. А может, не до конца доверял…

– Он – это полковник Лемешев? – уточнил Гуров.

Мокин кивнул и прикрыл глаза.

– Артемов позвонил в часть и напал прямо на него. Он вызвал меня и сказал, что такого-то числа нужно будет проникнуть к нему на квартиру и стереть все. А потом передал и камеру. Может, надеялся таким образом всю вину на меня свалить, в случае чего… Хотя это глупо, а он не дурак. Просто растерялся, наверное. Он-то думал, что после смерти Романенко ему ничего не грозит, все быльем поросло…

– А Костырев?

– Костырев ему не мешал, – усмехнулся Мокин. – Он сам Лемешева боялся, как черт ладана, потому и уволился после смерти Романенко. Он тогда и закладывать стал, боялся, что следующим окажется он сам. Но Романенко горячий был и глупый, а Костырев поумнее и сдержанный. Лемешев с ним побеседовал и понял, что тот будет помалкивать в тряпочку, лишь бы его не трогали. И помалкивал… Пока этот журналист не вмешался.

– А почему Романенко вдруг заговорил? Столько лет молчал… Или он случайно что-то узнал?

– Какое там случайно! – скривился Мокин. – Мы все там повязаны были, и Романенко не меньше других.

– Расскажите, – потребовал Гуров, – с самого начала.

– С начала? – снова усмехнулся Мокин. – История долгая… Хотя вроде, с другой стороны, и рассказывать особо нечего.

– Говорите, – повторил Гуров.

Слушая Мокина, он внутренне удивлялся, до чего может дойти человек, офицер, призванный защищать свою страну, под воздействием аргумента, называемого деньги…

По словам Мокина, началось с мелочей. Находясь в Чечне несколько месяцев, офицеры потихоньку стали продавать информацию налево. Информация, естественно, предназначалась для чеченских боевиков. «Мелочь», рядовые и сержанты, продавали патроны. За это их сильно наказывали, но сами продолжали свою деятельность. Потом произошло кое-что посерьезнее…

– Большую группу боевиков заперли со всех сторон, – рассказывал Мокин. – Уйти им было некуда: кругом горы и наши бойцы. Нам, то есть нашей части, оставалось только открыть огонь. Приказ был – стрелять на поражение, потому что банду эту несколько лет взять не могли. Но Лемешев уже имел к тому времени связь с Назимом Умаровым, лидером боевиков. И договорился его отпустить. За большие деньги. Умаров ушел, а остальных мы положили, нанесли артудар. Это был первый серьезный момент, а дальше пошло еще хлеще… У Лемешева уже началось плотное сотрудничество с Умаровым. Свой процент от сделки имели, конечно, все – и я, и Костырев, и Романенко. Но больше всех получал, естественно, Лемешев.

– И все охотно его поддерживали?

– А куда деваться? – развел руками Мокин. – Во-первых, его боялись. Там человека застрелить куда проще, чем тут. И свалить на чеченцев. Война! Лемешев и глазом бы не моргнул, замочил бы любого, кто стал бы вякать. Во-вторых, у нас у самих рыло в пуху было. Что уж тут запираться?

Потом война закончилась, но связь Лемешева с Умаровым не прервалась, только стала другого качества. Теперь Умаров готовил теракт в Москве, о чем и договорился с Лемешевым, спокойно возглавлявшим к этому моменту войсковую часть номер 31254. Уже и дата была назначена, и место.

И вот тут серьезно восстал Романенко. У него когда-то сестра погибла в метро от теракта, и он крайне болезненно переживал такие вещи. А тем более, как выпьет, у него совсем крышу сносило. И вот, узнав про готовящийся теракт, он надрался и устроил пьяную истерику. Орал, что мы все сволочи и уроды, что своих людей убиваем, что этого он уже не потерпит и пойдет в военную прокуратуру. «Мне и так кошмары по ночам снятся!» – кричал он, размазывая сопли.