Ежи Эдигей - Идея в семь миллионов

— Пан директор, семь миллионов — огромная сумма. Она могла ввести в соблазн, как вы считаете, работника милиции, но с таким же успехом и кассиршу, и шофера, и охранника, а не исключено, что и кого-нибудь из руководящих работников завода.

Директор помолчал.

— Может быть, вы и правы, майор. Но в одном я убежден: сообщников бандита в милицейской форме, — теперь он выражался не столь категорично, — следует действительно искать на нашем заводе.

— Почему вы так думаете?

— Да просто доверяю своему чутью.

— А ваше чутье не подсказывает, где именно следует искать преступников?

В ответ директор рассмеялся, но тут же опять принял серьезный вид.

— У меня никаких подозрений, — сказал он, — но мне бы хотелось обратить ваше внимание на то обстоятельство, что оба преступника, как мне сказали, были молодыми людьми. В возрасте двадцати — двадцати трех лет. Пани Палюх и охранник Балицкий люди далеко не молодые, да и шофер Ковальский постарше бандитов. По-моему, логично искать сообщника или сообщников в среде молодых. У нас на заводе их много, но именно среди этой возрастной категории наблюдается самая большая текучесть. Так же, впрочем, как и всякого рода дисциплинарные проступки.

Качановский покачал головой:

— Уважаемый пан директор, я мог бы привести десятки и даже сотни примеров, когда за молодыми преступниками стоял «мозг», зачастую раза в три старше их. Он все продумывал, а молодые были лишь исполнителями его планов. Ему же, кстати, доставалась львиная доля добычи.

— Так с чего же вы думаете начать? — спросил директор.

— Мне бы хотелось собрать как можно больше сведений по делу, пусть даже имеющих к нему самое отдаленное касательство. Вас бы я попросил рассказать обо всех обстоятельствах, связанных с выдачей зарплаты. Вы не возражаете? Тогда приступим. Кто мог знать, что именно во вторник, шестого сентября, машина поедет в банк за деньгами?

— Поездки за деньгами ни для кого на заводе не секрет. Зарплата у нас выдается два раза в месяц, шестого и двадцатого. По этим дням мы посылаем кассиршу в Варшаву, в банк. Обычно машина отправляется около десяти утра, возвращается к двенадцати. Пани Палюх — наш главный кассир. В выдаче зарплаты ей помогают другие работники бухгалтерии. Зарплата выдается по цехам, причем дело у нас организовано так, что первая смена получает деньги в конце рабочего дня, а вторая — в начале. Работники в бухгалтерии опытные, и выдача зарплаты всегда проходит быстро, без сучка без задоринки. Ах, да… за исключением последней. Пришлось ее перенести на другой день, снова взять в банке деньги.

— За зарплатой всегда ездила пани Палюх?

— Да. Кроме тех случаев, когда она была в отпуске или болела. Тогда ее кто-нибудь заменял. Но это случалось нечасто.

— А теперь, пожалуйста, расскажите о шофере Ковальском.

— У завода есть две легковые машины, — начал директор. — К одной прикреплен шофер, этот самый Ян Ковальский, вторая без шофера: на ней ездят сотрудники, имеющие права. По служебным делам, разумеется. Кроме того, как руководящий состав, так и инженерный персонал пользуются своими личными автомашинами, если им приходится выезжать по делу, а служебные машины заняты. Для этого им выделяется специальный «лимит километража», который оплачивается заводом. За получкой мы всегда посылаем Ковальского. Один только раз, когда Ковальский был в отпуске, его машину вел другой шофер. У нас на заводе несколько грузовиков и один автобус, который ежедневно привозит и отвозит рабочих и служащих, живущих в Варшаве. Часто какая-нибудь машина стоит на ремонте, так что замену Ковальскому легко найти.

— Ваша автомастерская работает в две смены?

— Вообще-то в одну, но в случае необходимости люди остаются и на две смены, и даже на ночь. Сверхурочно.

— Говорят, в этой мастерской Ковальский делает и «левую» работу?

Надольный слегка смешался:

— Какая там «левая»! Просто у многих наших сотрудников есть собственные машины. А автомастерских в Надажине нет. Ну я и разрешил Ковальскому в нерабочее время помогать сотрудникам в ремонте. Знаю, это не по правилам, но, если хочешь удержать людей, имея под боком такого конкурента, как столица, приходится идти на некоторые компромиссы. Взять того же Ковальского. Не будь у него дополнительных заработков, не дай ему завод квартиру, он бы здесь не остался. Да вы и сами знаете, как трудно заполучить хорошего специалиста предприятию в тридцати километрах от столицы.

— Теперь, пожалуйста, об охраннике Балицком.

— На заводе двенадцать охранников. Работают они по такому принципу двенадцать часов дежурят, потом двадцать четыре часа отдыхают. Все, как один, из так называемых рабоче-крестьян. Их это расписание очень устраивает: после тяжелой работы в поле они отдыхают на службе. Вообще у нас на заводе много рабоче-крестьян, и, признаюсь вам, они доставляют массу хлопот.

— Чем же? Ведь они-то, надеюсь, в Варшаву не рвутся?

— К счастью, нет. Дело в другом. Ведь этот самый рабоче-крестьянин на самом деле и не рабочий, и не крестьянин. Заводы такого типа, как наш, все меньше нуждаются в неквалифицированной рабочей силе, все больше им требуются специалисты. А у рабоче-крестьянина нет ни времени, ни желания получить специальность. Работу на заводе он рассматривает лишь как источник некоторого дополнительного дохода. Что же касается их крестьянского труда, то они, как правило, ведут экстенсивное хозяйство. Эту проблему следует как-то решать в общегосударственном масштабе.

— И решать не нам с вами, — улыбнулся Качановский. — А пока меня интересует конкретно Анджей Балицкий.

— За деньгами обычно едет один из четырех охранников, дежурящих в этот день.

— Кто их назначает?

— Теоретически я или мой заместитель по административной части, а практически моя секретарша.

На этом майор решил пока закончить разговор с директором.

— Мне бы хотелось поговорить с теми тремя голубчиками.

— Мой кабинет в вашем распоряжении.

— Зачем же мы будем вам мешать? Может, найдется другое помещение?

— Нет, нет, вы не помешаете. У меня намечено совещание с заведующим отделом снабжения, мы поговорим в его кабинете. Вам прислать всех троих сразу?

— Нет, лучше по одному. Я начал бы с шофера.

— Хорошо. Сейчас распоряжусь, чтобы секретарша вызвала его. А потом вы сами, пан майор, скажете ей, кого вызвать следующим. — Директор попрощался.

Вскоре открылась дверь и вошел Ян Ковальский. Измазанный комбинезон и наскоро вымытые бензином руки красноречиво говорили, от какого занятия его оторвали. Да и он сам начал именно с этого:

— Теперь у меня машины нет, так я в мастерской работаю. Извините, что в таком виде…