Фридрих Незнанский - Борт С747 приходит по расписанию

– Это вы, Василиса Аристарховна? – словно не веря своим глазам, выдохнул он.

– Андрей? – Она быстро поднялась, игнорируя призывное мычание уродца. – Как вы здесь оказались?

– В принципе, попал сюда просто. Шел по следам людей, участвующих в махинациях со страховками, и вот – оказался здесь. А вы? Так это тот самый ребенок, о котором вы говорили? Вот за кем вы присматриваете у богатых людей.

– Феликс и вправду совсем ребенок. Ребенок навсегда, – со вздохом произнесла Василиса Аристарховна.

Больной с хныканьем принялся лезть ей под юбку. Она остановила его:

– Деточка, так нельзя делать. Не безобразничай.

– Сочувствую вам, Василиса Аристарховна, – сказал Корешков. – Действительно, в наши дни деньги пенсионерам достаются с большим трудом.

Он повернулся, чтобы выйти из «детской», как вдруг до него донесся голос Святковской:

– Феликс, перестань хулиганить, иначе мама рассердится.

Андрей резко повернулся и посмотрел на Василису Аристарховну. Что-то в интонации женщины его насторожило. Полно, да нянька ли это?! Вряд ли станет женщина на старости лет надрываться из-за чужого больного ребенка. Нет, не чужой он ей. И это проскользнувшее «мама»...

Корешков внимательно посмотрел на нее. Юбка и кофта на ней были простые, но явно не из дешевых. Святковская была хорошо причесана, губы подкрашены. Нетрудно догадаться, что эта женщина в молодости была очень красива и вдобавок она обладает сильным и властным характером.

Смутная догадка забрезжила у Андрея: а что, если это ее якобы умерший сын, о котором она вскользь упомянула при их первой встрече?

Не сговариваясь, Корешков и Багрянцев поняли, что сейчас женщин нужно разделить, не держать в одном помещении, тогда беседовать с каждой будет гораздо проще.

Андрей официальным тоном обратился к Сорокиной:

– Валентина Николаевна, мне нужно поговорить с госпожой Святковской. Можно попросить, чтобы ее тут заменили?

– Конечно, конечно. Я сейчас пришлю медсестру, – торопливо ответила та и направилась к выходу. Сергей Константинович пошел следом за ней и, когда Сорокина с удивлением на него посмотрела, объяснил:

– У меня к вам тоже имеются вопросы. Хотелось бы поговорить с глазу на глаз.

– Пожалуйста, пойдемте.

Они спустились на первый этаж, где Валентина Николаевна велела одной из медсестер отправиться в комнату Феликса и побыть там, как она выразилась, вплоть до особого распоряжения. После этого Сорокина пригласила Сергея Константиновича в маленькую комнату с эркером. Окно было затянуто плотными портьерами, но стоило врачихе, потянув за шнур, раздвинуть их, как стало видно, что комнатка в высшей степени уютная, обставлена с большим вкусом мягкой мебелью с серовато-синей штофной обивкой. Весь гарнитур был новый, но сделан «под старину»: и кушетка, и стол, и стулья. Валентина Николаевна предложила Багрянцеву кофе или чай, однако тот, вежливо поблагодарив, отказался. Он спросил:

– Сколько времени вы здесь работаете?

– Около года. С прошлого сентября.

– Когда вы сюда поступили, Святковская уже работала?

– Да.

– Что вы можете о ней рассказать?

– Вы имеете в виду что-нибудь компрометирующее? – уточнила Сорокина.

– Не совсем так, – замялся Сергей Константинович. – То есть имеются подозрения, что в этом особнячке творятся кое-какие неблаговидные дела. Теоретически можно подозревать, что в них замешаны все обитатели, в том числе и вы. Но, в первую очередь, подозрения падают на хозяев.

– Святковская не хозяйка.

– Да. Но она подозрительна тем, что ее погибшая ныне внучка была связана с преступной группировкой, делом которой мы сейчас и занимаемся. Поэтому я и прошу вас подробнее рассказать про Василису Аристарховну.

Подумав, Сорокина сказала:

– Ее наняли, чтобы она изображала мать Феликса.

– Этого дебила?

– Олигофрена. Мне ближе медицинские термины. Василисе Аристарховне это очень хорошо удается. Хотя задача не из легких, с такой мало кто справится. Больной ее по-своему любит, она единственная, кто может на него повлиять в нестандартных ситуациях. А они случаются, сами понимаете, на каждом шагу. И чуть что – без нее не обойтись.

– Значит, Святковская только обслуга, нянька больного.

– Нет, она здесь более авторитетный человек. Поскольку давно работает и все здесь знает, то к ней постепенно перешли и другие функции. Можно сказать, Василиса Аристарховна исполняет здесь обязанности домоправительницы. Она ведет хозяйство, оплачивает счета, принимает и отправляет почту.

– То есть хозяева полностью доверяют ей?

– Выходит, что так.

– А сами хозяева какие люди, что из себя представляют?

– Я их вообще ни разу не видела, – ответила Сорокина.

– Вот те и раз! – удивился Сергей Константинович. – Почти год работаете и не видели?

– Ну да, они в Москве живут, бизнесом занимаются, к тому же, кажется, много времени проводят за границей, им некогда сюда приезжать.

– Ага. А разве Святковская здесь постоянно живет?

– Тоже нет. Она приезжает по мере надобности.

– И как часто появляется надобность в ней?

– По-разному. Иногда живет здесь несколько дней подряд, иногда приезжает два-три раза. Более длительных отлучек не случалось. Когда ее долго нет, Феликс тоскует и становится малоуправляемым. Правда, при мне такого не случалось. Об этом мне рассказывала врач, которая работала здесь раньше. Василиса Аристарховна куда-то уезжала, кажется, в санаторий, и они тут с этим Феликсом здорово намучались.

Багрянцев записал телефон предшественницы Валентины Николаевны на этой должности, после чего спросил:

– А вам не приходило в голову, что Святковская – настоящая мать Феликса?

Сорокина пожала плечами:

– Почему-то горничные и прочая обслуга тоже так думают. Однако веских доказательств ни у кого нет.

Разговаривать с врачихой было легко. Сергей чувствовал, что она отвечает на его вопросы совершенно искренне, не пытаясь кого-то выгородить или приукрасить ситуацию. У него сложилось впечатление, что Валентина Николаевна фанат своего дела, хороший специалист, но за пределами медицины, в быту, она человек несколько наивный, настроена романтично, и при желании ее доверчивостью легко воспользоваться, как говорится, в корыстных целях.

– Скажите, Валентина Николаевна, у Феликса это врожденное заболевание или последствие какой-либо травмы, стресса?

– Врожденное. Он олигофрен.

В это время зазвонил мобильник Багрянцева, и Андрей попросил его зайти в комнату напротив «детской». Сорокина вызвалась проводить следователя, но он отказался:

– Неужели вы думаете, я не запомнил дорогу на второй этаж?

Звонку Андрея предшествовала его беседа с Василисой Аристарховной. Она получилась намного тяжелее, чем разговор Багрянцева и врачихи.