Андрей Кивинов - Цепная реакция

— Скажите, в каких отношениях вы были с Еленой Репиной?

— Просто знакомые, — неопределенно пожал плечами Харин. — Выручали друг друга иногда.

— Я не про бизнес.

— А про что?

— Как говорится, сексом дружбу не испортишь.

Леонид Андреевич недоуменно уставился на оперативника. Затем его брови дрогнули и медленно поползли вверх. Усмехнувшись, он откинулся на спинку стула.

— Вас что, интересует, была ли она моей любовницей?

— Ну, можно считать, что так.

— Однако… Можно еще сигарету?

Андрей молча пододвинул Харину пачку. Тот вежливо кивнул.

— Так вот, по поводу Елены Виктровны. Видите ли… — Харин щелкнул зажигалкой. — Я бы, в принципе, ничего против и не имел. Даже деликатно намекал пару раз… Но! Во-первых, у нее муж ненормальный…

— Ну, муж — чувствам не помеха… — Бухаров снова посмотрел на зеркало.

— В общем, да… Но это — скорее все же во-вторых… А во-первых… Знаете, есть такой довольно распространенный тип женщин. Особенно у нас, на Руси. Смотришь иной раз: не любит она мужа. Не ставит ни во что, поносит его на всех углах почем зря, спит с ним в разных комнатах… А изменить — ни в какую! Даже если есть где и есть с кем… Своеобразная форма мазохизма. Смотри, мол, сволочь поганая, как я из-за тебя страдаю… Или не мазохизма? Может, дурость просто?.. Вот и мне поначалу казалось, что и Елена — туда же. В мазохистки. Или в дуры. Но потом… Когда ее муж с квартиры съехал, она очень сильно переживала. Реально переживала, не для публики! Старалась, конечно, этого не показывать, пыжилась… Только я ее достаточно хорошо знаю. Это не мазохизм и не глупость. Просто любит она его. По-своему, конечно, но… любит!

Из-за стены донесся такой громкий вздох облегчения, что Бухарову стало даже как-то неудобно перед подозреваемым.

Автор свежего полотна «Летающие аквариумные рыбки» осторожно постучал в дверь кабинета психологической разгрузки.

— Войдите! — послышался голос Михайловой.

— Привет, Надюш!

Сидевший в кресле Соломин даже не вздрогнул. Потому что звали его не Надюша.

— Я, короче, извиниться хотел. Прав твой Юнг. Так что, если мы с Ленкой снова разбежимся, я — сразу к тебе.

Надежда в ответ улыбнулась, словно ребенок, которого похвалила воспитательница.

— Вот видишь, а ты не верил…

— Теперь поверил! А хочешь, я тоже на процедуры ходить начну? Вон — Солома сюда уже, как на работу… Хочешь?

Ответить психолог не успела. Дверь снова отворилась — на сей раз без стука, и в «психушку» ввалился Быков.

— Привет членам клуба любителей морского прибоя… Пикассо, Серега Елагин приехал.

— Ну?! — встрепенулся Анатолий.

— Три года условно. Без права работы в органах. Обходной подписывает… Жаль! Нормальный мужик… Он там принес кой-чего, по случаю. Пошли, проводим!

— Пошли. Эй, Солома… Солома, подъем!

Пациент не реагировал, сохраняя на физиономии выражение безмятежного счастья. Анатолий уже протянул руку, чтобы потрепать его за плечо, как вдруг его мозг пронзила дедуктивная догадка.

— Ну-ка, ну-ка…

Он осторожно расстегнул верхнюю пуговицу Димулиного комбинезона и чуть отодвинул в сторону воротник. Трубочка из прозрачного пластика, пропущенная через специальную петельку, уходила в горловину торчавшей из внутреннего кармана плоской металлической фляжки. Легкий коньячный аромат, исходивший от пребывавшего в нирване коллеги, не оставлял Юнгу и его последователям никаких шансов.

— Вот, гад… — Надежда бессильно уронила руки. — А я-то думала…

Быков с Репиным, с трудом сдерживая хохот, деликатно покинули кабинет.

В коридоре первый сразу сообщил радостную новость:

— Завтра Викулю мою на подписку выпускают… В музей пойдем.

— Поздравляю… Совет да любовь.

— Ты-то со своей, наконец, помирился?

Вместо ответа художник остановился возле стенда с боевым листком, пару секунд подумал и шепотом начал:

— Леха… Только между нами… Знаешь, когда этому мудаку идея со взрывами в башку пришла?

— Ну?

— Когда мы дом Фединский разворотили. Этот и смекнул. Мол, младший брат может платить той же монетой. А дом мы почему разнесли? Потому что заряд перепутали. А перепутали, потому что я с Ленкой поругался и за Соломой не уследил… Понимаешь? Если б мы не поцапались, ничего бы и не случилось. Цепная реакция… Такая вот «Илиада».

— Ого… — вытянул подбородок Быков. — Ну вы… это… больше уж не ссорьтесь…

— Да я-то и не собирался. Это бомбист решил клин вбить! Подговорил какую-то хохлуху, чтоб она меня пасла и Ленке поклепы наводила. Будто я, честнейший из смертных, с малолетками гуляю.

— Зачем?

— Чтоб из равновесия вывести. Ленка бы потеряла бдительность и легче отдала бы деньги. Так, собственно, и случилось… Сплошные манипуляторы кругом… Хоть на улицу не выходи без пистолета… Слушай, сотен шесть не дашь до получки? Цветы хочу купить.

— Об этом после… Я главного не понял. Что у тебя с малолетками?

— Меня в тюрягу упрятали, собаку — чемпиона породы! — покалечили, полдома разхерачили, брату руку поломали. А как поплохело резко, так обратку играете? Чистенькими хотите остаться?.. — На физиономии Федина появилась недобрая улыбка. — Ни хрена у вас не выйдет! Не те времена. Вы сегодня в полной заднице. Никто вы нынче, и звать вас никак. Так что ни меня, ни брата…

— Андрей Борисович, а хотите, я вам кино покажу? — неожиданно дружелюбным тоном перебил его Бухаров.

— Какое еще, к чертям, кино? Я вам самим такое кино устрою!

— Документальное. Да вы не волнуйтесь, это всего три минутки займет…

Оперативник встал со стула и, подойдя к стоявшей на сейфе видеодвойке, нажал на панели управления пару кнопок.

Федин с ленивым любопытством уставился в экран, и на нем вскоре замелькали кадры задержания Валеры.

Дождавшись момента, когда на того надели наконец наручники, Андрей остановил запись и вернулся на свое место.

— Интересно, правда? У нас эту запись телепрограмма «Криминальная хроника» чуть не на коленях выпрашивала… Пока решено не давать. Кино, повторяю, не художественное, а документальное. Название сие, между прочим, происходит от слова «документировать». Поэтому то, что вы, Андрей Борисович, видели — это копия. А оригинал в прокуратуре находится… Что касается гранатки, которой ваш братец так героически размахивал, то она уже на экспертизе. Заключение, правда, еще не готово — эксперты, как всегда, самые занятые на свете люди. Но — крайний срок послезавтра обещали разродиться. И как только они подтвердят, что граната боевая, в чем сомнений никаких нет и быть не может, Валерику вашему — полный аллескапут. Сопротивление сотрудникам Фэ-Эс-Бэ… Да-да, уважаемый, вы не ослышались!.. Плюс незаконное хранение боеприпасов… Все это, помноженное на третью судимость, даст в итоге циферку, весьма ощутимую даже для его могучего организма. По самым скромным прикидкам, лет пять, не меньше…