Андрей Кивинов - Лазурный берег

— Спрячь пушку, дурак!

Николай пальнул в воздух. Сотни жирных чаек одновременно поднялись с воды и с соседних яхт, на мгновение застив охраннику солнце. Кто-то иной из каннских гостей вспомнил бы в этот момент фильм Хичкока «Птицы», но Николай плохо разбирался в кинематографе — любимым его фильмом был «Иван Васильевич меняет профессию».

«А ведь и впрямь дурак, — прикинул Николай. — Как бы полиция на выстрел не заявилась. Хозяин убьет».

Мотор взревел.

Через несколько секунд, у подножия маяка, Тимофей Пастухов орал на «убойщиков»:

— Продюсер, мать-перемать!.. Продюсеров таких, мать-перемать, кинематографисты выискались, мать-перемать, чтоб вас…

— Не кипятись, путешественник, — утешал его Плахов. — Зато мотор проверили. В боевых условиях.

Пастухов простил оперативников, лишь когда они рассказали ему правду о своей тайной миссии. Путешественник уважал законы. И правоохранительные органы уважал. В частности — родную милицию. В Магадане в позапрошлом году у него украли трех собак. Милиция местная всю ночь не спала. Пастухов, правда, не знал, что милиция сама собак и сперла — по приказу какого-то генерала. Тот собирался баллотироваться в какие-то депутаты, и фотографии со счастливым Тимофеем и спасенными песиками были неплохим пиаром. И хорошо, что не знал.

— Мне однажды на Кубе спасательный круг украденный полиция нашла, — припомнил он еще. — Так что я всегда рад помочь. Обращайтесь!

— А у нас в Питере слона недавно ловили, — по ассоциации с собаками вспомнил Рогов.

— Слона?!

— Ну! Позвонил ночью какой-то хрен: у меня, говорит, слон сбежал.

— Где ж он его взял?

— Якобы из Финляндии вез в фургоне. Придумал тоже — из Финляндии. Родина слонов, можно подумать… И ведь поверили! Тоже всю ночь искали. Объявили операцию «Перехват».

— «Хобот» она называлась, — поправил Плахов.

— Точно: «Хобот».

— Так что, не было слона? — не понял Пастухов.

— Да откуда… — шмыгнул носом Рогов. — Пошутил кто-то.

— Глупая шутка, — рассудил Пастухов. — Милиция работает, людей сторожит, а этот со слоном…

Не зная, чем еще выразить свое расположение к новым друзьям, Тимофей показал им свое свежее изобретение — странный агрегат с длинным гофрированным шлангом.

— Ни в жисть не угадаете, что такое, мать-перемать, — с гордостью сказал покоритель стихий.

— Рассказывай! — согласился Плахов.

— Пресс для выдавливания пресной воды из рыб. Собственной конструкции.

— Не уверен, что понял, — поднял брови Рогов.

— В рыбах есть пресная вода, — пояснил Пастухов. — Вдруг в море опреснитель откажет. Буду из рыбы давить. Сюда бросаешь рыбку, а отсюда вытекает вода.

— Ловко, — одобрил Рогов. — У тестя похожий. Тоже собственной конструкции. Только вместо рыбы яблоки…

Егоров был так увлечен беседой с какой-то особой в сиреневом купальнике, что Плахова и Рогова не заметил. Те расположились неподалеку, чтобы было слышно, что вещает старший группы. А тот говорил вещи для милицейского подполковника удивительные:

— В 1953 году жюри фестиваля приняло особое заявление, где выражало восхищение творчеством Уолта Диснея. Старика в это время травили в Америке, и поддержка кинематографической общественности была очень кстати…

Про травлю в Америке Егоров добавил для красного словца. В «Кинокалендаре», откуда он почерпнул много информации о Каннском фестивале, про это ничего не было.

— Надо же! — удивилась Кристина.

— Отличилась в том году и советская делегация. Привезли, прикиньте, Кристина, для приема сто двадцать килограммов черной икры.

— Ух ты! Мне бы сейчас хоть килограмм…

— Золотая же пальмовая ветвь впервые присуждена в 1955 году, Кристиночка. И называется она так не для понтов, а в натуре выполнена из золота…

— Обалдеть! Мне бы сейчас хотя бы сто граммов…

— Не то слово!.. А в 1958-м Михаил Калатозов…

— Надо же, как заливает, — удивился Плахов. — Думаешь, гонит? Или это правда все?

— Егорову такое не выдумать. Особенно про травлю Диснея. Наизусть шпарит. Выучил в дороге. Я у него вырезки видел.

— М-да…

Накупались сегодня до посинения. Тело приятно гудело, мышцы ныли.

— Солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья, как сказал бы Семен.

Вспомнив о питерских коллегах, Рогов помрачнел.

— И чего делать будем, Вась?

— Можно завтра еще попробовать… Тимофей не отказывается плавать.

— У него сегодня просмотр.

— У Тимофея?

— На солнце перегрелся? У Троицкого просмотр. Премьера!

— А, точно… И что?

— А если уедет? После просмотра снимутся — и в Португалию. На белой мечте…

— Д-а-а… Не подумал… — разочарованно протянул Рогов. — Остается Дворец…

— Кто же нас туда пустит… В калашный ряд…

Плахов перевернулся на другой бок и закрыл глаза.

— Я похожу, подумаю…

— А в 1960-м с конкурса была снята картина Жана Люка Годара «На последнем дыхании». Обращаю ваше внимание: без объяснения причин!.. А годом раньше такой же беспредел случился с фильмом Алена Рене «Хиросима, моя любовь». Кстати, тогда же, в 59-м, впервые появляется совместное коммюнике режиссеров французской «новой волны», — не мог остановиться Егоров.

Ноги у Кристины удивительным образом оказались точно такие, как во сне. Длинные и чуть полноватые, как Егоров любил. И грудь такая… Нормального размера.

— Как много вы знаете! — восхищалась Кристина. — Вы, наверное, не впервые на фестивале?

— Конечно. Из года в год — почетный гость.

— Ух ты! А кто вы? Артист?

— Нет, хотя кое-где снимался… — с деланной скромностью приврал Егоров.

— Да, да… — припомнила Кристина. — Я, кажется, вас видела. Ой, точно! В рекламе! Вы там пиво пили!

— Нет, в рекламе я не снимаюсь, — обиделся Сергей Аркадьевич. — Не мой уровень…

Заснуть Плахову не удалось. Рогов «походил-подумал» очень быстро. Уже через пять минут он тронул Плахова за плечо.

— Поднимайся, хватит мечтать. Есть идея.

— Ну, выкладывай, — сладко потянулся Плахов.

— По дороге расскажу. Вставай. Времени-то мало.

— До чего?

— До сеанса.

Плахов встал и начал одеваться. До сеанса времени и впрямь было не слишком много.

Егоров, увлеченный болтовней, заметил своих коллег только теперь, когда они уже двинули с пляжа.

— Эй! — кликнул Сергей Аркадьевич. — Вы далеко?

— За мороженым, — бросил Рогов.

— Нам купите, — велел Егоров.

— Кто это? — удивилась Кристина.

— Мои ассистенты, — небрежно бросил начальник группы.

Кристина с уважением глянула на Егорова. С каждой минутой этот загадочный солидный мужчина нравился ей больше и больше.

— Тринадцать два раза, один раз наоборот, — брякнул Рогов.