Мартен Кумберленд - Кошмар для полиции

— Сожалею, но ничего не могу вам сказать по этому поводу.

— Мама, — приблизив губы к уху матери прошептал ей Поль, но так громко, что, если бы это происходило на сцене, его услышали бы в последнем ряду, — мама, что этот толстый детектив…

Его мать покраснела.

— Тише, мой дорогой! Не следует перебивать… у нас серьезный разговор.

— Значит, это серьезно, мама? Это очень серьезно? Этот толстый уведет мерзкую Гонорин в тюрьму?

Выпученными глазами он снова уставился на Сатурнина, который заворчал. Теперь ему стало понятно выражение шефа, когда тот, говоря о мальчике, назвал его негодяем и чумой. Это слово очень к нему подходило. Этот расхлябанный юноша изображал наивность, которая явно контрастировала с его хитрыми черными глазами.

Обычно на редкость терпеливый комиссар почувствовал сильную антипатию к мальчишке, испорченному матерью. Его хитрые глаза, обгрызенные ногти, бестактность и грубость заставили Сатурнина задать себе вопрос, не он ли является причиной исчезновения Видмера.

Теребя усы и сердито глядя на мальчика, что впрочем никак не действовало на последнего, он не знал, как продолжить разговор. Несколько минут назад смущенный вид Фелисити Видмер, ее манера смотреть в сторону, ее уклончивые ответы убеждали его, что она верила, что муж уехал с другой женщиной. Но как заговорить о таком деликатном предмете в присутствии этого «невинного» создания, фальшивый наивный вид которого только подтверждал характеристику, данную шефом.

— Кажется, месье Видмер жаловался на свое здоровье? — все же спросил он. — По вашему мнению, он в самом деле был болен или зря беспокоился?

Мадам Видмер с задумчивым видом нахмурила брови.

— Я много думала об этом. Эжен говорил, что он плохо спал, но это неправда. Я часто видела его крепко спящим.

Она улыбнулась.

— Сколько раз он говорил, что не спал всю ночь, а на самом деле все время храпел! Я слышала это даже из своей комнаты, а она находится по другую сторону площадки.

Поль вытянул губы к уху матери.

— Две кровати лучше, чем одна! — сказал он по-английски. Это можно было бы перефразировать так: «Две головы лучше одной». — Не так ли мама?

Потом он повернулся к комиссару.

— Вы говорите по-английски, месье? — вежливо спросил он. — Я считаю, что детектив должен понимать многое…

— Замолчи, Поль.

Его мать стала пунцовой и оторвала его руку от своей талии.

— Ты уйдешь отсюда, если не будешь себя вести подобающим образом и не перестанешь меня перебивать.

— Мама, я думал, что толстый…

— Замолчи!

Поль стал плакать и вытащил из кармана носовой платок под цвет галстука и носков. Он громко всхлипывал, как ребенок.

Сатурнин взял шляпу и перчатки.

— Я полагаю, мадам, — сказал он, — что мне следует повидать мадемуазель Лорд. Я также хочу задать несколько вопросов вашему шоферу. Его зовут Колла? Он свободен?

— Гидо Колла. Да, месье.

Мадам Видмер тоже встала.

— Он должен быть в гараже, в двух шагах отсюда. Хотите, чтобы я позвала его?

— Нет, спасибо, не стоит вас беспокоить, но я буду признателен, если вы позвоните мадемуазель Лорд в отель и предупредите, что мы вскоре навестим ее.

— Мама, а ты хочешь, чтобы толстый отыскал папу?

— Проклятие! — прошептал Феликс Норман. — Понятно, почему папа удрал. Дело идет о добровольном исчезновении, самом что ни на есть добровольном.

Феликс широко улыбнулся, но комиссар оставался серьезным.

— Этот мальчишка способен учинить любой скандал, — пробормотал он.

Недалеко от дома, на маленькой улочке находилась новая постройка из желтых кирпичей — гараж. Наверху — жилые комнаты. В гараже кто-то распевал неаполитанскую песню под аккомпанемент текущей из крана воды. Гидо Колла положил на пол шланг и посмотрел на детектива.

— Да? — спросил он.

Это был мужчина лет сорока, облаченный в короткие штаны зеленовато-желтого цвета, черные гетры и небольшой белый жилет. Шофер, небольшого роста тщедушный человечек, видимо, был о себе высокого мнения. Его черные циничные глаза блестели, а зубы оставляли желать лучшего. Волосы завиты и напомажены. Ветер и солнце заставили покраснеть его смуглую кожу. Ранение от шрапнели оставило неприятные следы на левой руке. От него пахло чесноком и бриллиантином.

— Я комиссар Дакс из уголовной полиции, — представился Сатурнин. — Я веду следствие по делу об исчезновении вашего хозяина, Колла.

Выражение лица шофера изменилось. Теперь оно стало почти раболепным.

— Исчезновения?

Он с задумчивым видом сплюнул и пошел закрыть водопроводный кран. Потом он сел на крыло прекрасной бело-красной «испано», которую только что мыл.

— Итак, значит, вы из полиции, и вы называете это исчезновением, месье комиссар?

Сатурнин достал из кармана пачку «Мериленда» и протянул ему. Тот бросил быстрый взгляд на Феликса Нормана, который, обойдя сзади машину, вошел в гараж.

— Спасибо, месье комиссар.

Итальянец говорил по-французски как парижанин. Он взял сигарету и прикурил.

— Утро! Разве теперь не слишком рано, чтобы говорить об его исчезновении? Ведь сегодня вторник. Хозяин все чаще и чаще пользовался уик-эндами. Почему бы и нет? Когда у человека есть деньги и он достиг определенного возраста, он имеет право жить так, как ему этого хочется. Уик-энд продолжается с вечера пятницы до утра понедельника. Потом это продолжается до вторника, а почему не до среды или четверга?

Это предположение заставило его расхохотаться, но дым попал ему в легкие, и он закашлялся.

Сатурнин улыбнулся.

— Но ваш хозяин, кажется, пока еще никогда не пропускал ни одного понедельника?

Гидо Колла закивал напомаженной головой и сплюнул.

— Нужно чтобы мужчина когда-нибудь начал, месье комиссар. Привычки нас одолевают, но, достигнув определенного возраста, возможно, люди и говорят себе: «Опять понедельник утро…» и хотят расстаться с этими привычками.

— Вы полагаете, что месье Видмер решил создать себе новые привычки или, возможно, другие связи?

Колла опять плюнул.

— Полагаю? Я не обязан думать. Моя работа заключается в том, чтобы возить их — его, ее и «вещь».

Довольно злая гримаса исказила лицо Колла, когда он вспомнил о Поле.

— Что касается их и их привычек, то меня, я уже сказал вам, это не касается.

— Очень хорошо, Колла. Но как люди, знающие жизнь, мы можем предположить, что тут замешана женщина, а?

— Это очень возможно, месье комиссар… но я ничего не знаю. Видишь мужчин, у которых столько женщин, сколько гаражей. У меня нет времени заниматься женщинами, я предпочитаю пиво.

Колла стал смеяться, потом кашлять.

— Может быть, вы и правы, — сказал Сатурнин, — но тем не менее, мы можем кое-что предположить, да? Сидя за рулем, вы получаете распоряжение поехать туда или сюда, подождать на углу улицы или перед чайным салоном в пять часов. Ведь в зеркальце бывает видно кое-что, а?