Николай Леонов - Ультиматум Гурова (сборник)

– Прошу не обобщать, – с улыбкой возразил Стас. – Я давно это понял, только не хотел субординацию нарушать. Ты шеф, это твоя прерогатива.

– Моя, моя, – кивал Гуров головой, а мысли его были уже не в этом кабинете.

Быстро пощелкав кнопками телефона, он набрал номер дочери погибшего актера.

– Извините, что так поздно беспокою, но ответьте мне еще на один вопрос. У вашего отца какие были носовые платки?

– Обычные, – замялась женщина, не понимая, как ответить на этот вопрос.

– Обычными у мужчин считаются клетчатые, – подсказал Гуров.

– Ну да, конечно. В основном, клетчатые. Я в последний раз покупала десяток одной упаковкой.

– В основном… Понятно. А еще какие были? Белые батистовые у него были? Или у вас?

– Простите, я вас не понимаю…

– На теле вашего отца, когда его обнаружили лежащим под окном, лежал белый батистовый платок.

– Может, это ветром принесло или кто-то уронил перед подъездом, а он, когда упал… – голос женщины задрожал.

– Он мог ваш платок взять? Без вашего ведома?

– Да нет у меня таких платков. Парочка есть, но не белых, да и не пользуюсь я платками. Я салфетки предпочитаю одноразовые. С ними и удобнее, и…

– Спасибо. Извините еще раз.

Гуров опустил руку с телефоном и посмотрел на Крячко. Тот взглянул на часы и молча пожал плечами. Сейчас они друг друга понимали без слов. Такое состояние возникало все чаще и чаще после долгих лет совместной работы. Оба подумали об одном и том же – хотя и поздно, но стоит позвонить следователю, который выезжал на место гибели актера Белова. Крячко порылся в бумагах на своем столе, нашел номер мобильного и набрал его. Когда пошел вызов, он поднялся и протянул мобильник Гурову.

– Да, слушаю, – отозвался женский голос.

– Добрый вечер, это полковник Гуров из Главного управления уголовного розыска. Не очень поздно для одного служебного вопроса?

– Не очень. Тем более что я еще в кабинете.

– Вот и мы тоже, – хмыкнул Лев. – Я по поводу смерти актера Белова. Помните, вы выезжали на место?

– Конечно. А что вас интересует?

– Платок, который лежал на теле погибшего во время осмотра и составления протокола. Помните такой белый платочек? Вы его еще в протокол внесли.

– Помню, и что?

– У вас впечатления какие-нибудь сложились по этому поводу? Мы на месте не были, а вы первая, кто его осматривал. Ассоциации какие-нибудь, невольные мысли?

– А-а, да, были. Лежал этот платок странно. Я, честно говоря, еще личные вещи не возвращала родственникам, но мысль расспросить дочь о нем у меня была. В самом деле, возникла у меня тогда мысль, что платок не в руке погибшего зажат, не рядом валяется, как если бы вывалился у него во время падения из кармана или из руки, а лежит на теле так, словно его кто-то специально небрежно бросил на труп.

– Скажите, а платок в морге с вещами погибшего или у эксперта?

– Платок? Нет, он у эксперта. Мы его изымали, а что? У вас есть какие-то мысли на этот счет?

– Пока только подозрения. Вы не знаете, а эксперт ваш уже ушел или…

– Не он, а она. Еще не ушла, я ее как раз жду, чтобы…

Убедить следователя в том, что сыщикам из Главка срочно нужно посмотреть на этот платочек, было не сложно, потому что она тут же почувствовала важность этого звонка. Опытный следователь обычно доверяет нюху сыщика, который с ним работает, его опыту и тем сведениям, которые тот добывает оперативным путем. Пусть оперативные данные и не включают в уголовное дело, но опираться на них приходится, помощь в расследовании они могут принести очень большую. Следователь мгновенно «загорелась», тем более что это был сыщик не из МУРа или районного УВД, а из самого Главка.

Через час Гуров и Крячко были в кабинете следователя и рассматривали платок. Он был точно такой же, как и найденный неподалеку от тела погибшего в котловане парня. Пообещав следователю, что они будут держать ее в курсе, если связь подтвердится, сыщики уехали.

– Может, это ритуальное убийство? – размышлял вслух Крячко, ведя машину по ночной улице. – Толкают жертву, бросают окровавленный платок и взывают к духу какого-нибудь демона.

– Не окровавленный, а со следами крови, – поправил Гуров. – Буквально несколько капелек.

– Для ритуала вполне подходит. Капнуть на платок пару капель, буквально окропить. Интересно, что даст экспертиза крови?

– Конан Дойль! – вздохнул Гуров.

– Почему Конан Дойль? – не понял Крячко.

– Был у него один рассказ. Мститель приехал в Лондон и предлагал своим жертвам выпить таблетку из двух предложенных. Одна безобидная, а вторая – яд. Так сказать, месть на волю судьбы. Но не в этом дело, там мститель оставлял следы крови на стене, надпись какую-то. И у нас тоже следы крови, только на платке. И трупы.

– И тоже без признаков насильственной смерти, – добавил Крячко.

– Вот-вот!

– Слушай, но тогда нам придется поднимать всю жизнь обоих погибших, чтобы найти там связывающее их с убийцей. И потом попытаться понять, как убийства были совершены?

– Возможно, что и придется, – согласился Гуров. – И еще с психологами проконсультироваться. Может, платок что-то означает, символизирует, какой-то образ создает в глубинах человеческого мозга. Лично я из своего опыта ничего подобного не помню. А два случая – это уже намек на серию. Только серийного убийцы нам и не хватало.

– Ты, Лев Иванович, всегда говорил иное. Один случай – это случай, два случая – совпадение, а три – закономерность. Боже упаси нас, конечно, от третьего трупа, но не спешишь ли ты с выводами? Ты же знаешь, что совпадения иногда бывают настолько фантастическими, что и…

Крячко вдруг замолчал на полуслове, потом крутнул руль и резко нажал на тормоз. Гуров от неожиданности схватился одной рукой за ручку двери, а второй уперся в панель перед собой. Он с недоумением и беспокойством посмотрел на напарника, потом прислушался к звуку мотора машины.

Крячко глубоко вздохнул и чуть ли не со стоном и с нарочитой медлительностью выключил зажигание. Мотор послушно замолчал. Станислав почесал лоб, уперся руками в рулевое колесо и в глубочайшей задумчивости уставился вперед, сквозь лобовое стекло.

– Чайник забыл выключить? – спросил Гуров, которому уже надоело ждать пояснений.

– Чайник? Нет, чайник я выключил, – грустно ответил Крячко. – Про олухов ты хорошо сказал.

– Я сказал про старых олухов, – напомнил Гуров.

– И про старых тоже, – кивнул Крячко. – А ведь есть третий платочек, Лева.

– Что-о?

– Помнишь, я пришел и принялся рассказывать вам с Петром в кабинете про то, как девушка упала под поезд на станции метро? Я тогда не сразу ушел оттуда. Пока помог вызвать оперативные службы, пока попытался свидетелей выявить, место происшествия от затаптывания сохранить. Ну ты понимаешь, о чем я. А потом, когда группа приехала, когда пассажиров убрали, и станцию перекрыли, я там побродил немного. Поразмышлял, попытался картинку из подсознания вытащить. Это ведь все случилось чуть ли не на моих глазах. Попытался вспомнить приметы людей, которые рядом с ней стояли. Бродил, бродил и отошел к колонне. А там лавка мраморная для пассажиров. И платок там лежал. Не белоснежный, конечно, наступили на него, и не один раз, но то, что он женский, я почему-то тогда подумал. Просто мимоходом отметил, а потом забыл напрочь, потому что он не имел отношения к случившемуся.