Александр Царинский - Алмазная пыльца

— Я бы уточнил, — поднялся Сайко. — Предполагаемый убийца Ря… — и не договорил. Вошел следователь Гуров.

— Николай Алексеевич, экспертиза готова.

Гуров надел очки и сухо прочитал: — «Кровь и остатки эпидермиса, обнаруженные под ногтями убитой идентичны с кровью и следами эпидермиса на исследуемом клочке марлевого пластыря, снятого с лица подозреваемого».

— Ну вот! — воскликнул Сайко.

— Вадим Михайлович, а как насчет экспертизы височных волос? — спросил Нетребо.

— Заключения пока нет. Волосок, что обнаружен под ногтем убитой, и тот букет, что вы дали, еще на экспертизе. Я пошел, Николай Алексеевич! Прокурор ждет, — сказал Гуров и вышел.

Седых прошелся по кабинету.

— Какие будут предложения по Рядно?

Не сговариваясь, и Нетребо, и Сайко пожали плечами. Николай Алексеевич поиграл спичечным коробком и обратился к Ивану:

— Лейтенант Сайко, на сколько времени мы имеем право задержать подозреваемого без санкции прокурора?

— На 72 часа! — быстро встав, бойко отрапортовал Иван.

— Садитесь, пять. Завтра же задержите Рядно по подозрению в убийстве и допросите. Прокурору об этом сообщу. Все материалы по делу Измайловой представьте мне. Свободны, Сайко! А вы, Нетребо, задержитесь!

Иван вышел, а Седых прикурил новую сигарету и, щурясь от дыма, спросил:

— Какого вы мнения о Сайко?

— Хорошего. Служит старательно, добросовестно. А что?

Седых прошел к столу, вытащил из ящика какое-то письмо и, перейдя на «ты», протянул его Виктору Ильичу:

— На, порадуйся!

В конверте оказался лист мелованной бумаги. Сразу бросилось в глаза старательно выведенное слово: «ЖАЛОБА».

Нетребо давно так не волновался, как сейчас, когда читал это неожиданное послание, адресованное начальнику Фрунзенского РОВД.

«Довожу до Вашего сведенья, что 11 октября сего года около шести часов вечера Ваш сотрудник И. Сайко проявил по отношению ко мне хулиганские действия. Ни за что придрался, пытался перевернуть мою машину, затем, обвинив меня, что я нетрезв, грубо втолкнул в „Жигули“ и, сев за руль, доставил в ГАИ. Сознаюсь, я выпил стакан пива, и от меня, видимо, попахивало, но это не давало права гражданину Сайко так грубо со мною обращаться. Своими хулиганскими действиями Ваш сотрудник запятнал высокую честь советской милиции. Прошу принять меры.

Заместитель директора молокозавода С. Шумский».

— Что скажешь?

— Непонятно. Сайко горяч, но ни с того ни с сего…

— Плохо знаем подчиненных, Нетребо! Разберись и доложи!

Виктор Ильич вернулся хмурым.

— Что случилось, Ильич? — обеспокоенно спросил Сайко.

Нетребо глянул ему в глаза и протянул конверт. По мере того, как Иван читал, его лицо из розового делалось багровым.

— Как прикажешь понимать, душа моя хорошая?

Сайко, что называется, оторопел. Да, он вел себя с тем франтом грубовато. Но нацарапать такой пасквиль?.. Язвительно произнес:

— Ах, гадина! Эс. Шумский! Ты знаешь этого типа?

— Откуда?

На душе у Ивана скребли кошки: «Да, видать, правду говорят, что о проделках жены муж узнает последним».

— Будь так. Раз натворил — значит, отвечу!

— Что ты натворил? И в чем причина?

Иван промолчал. Нетребо смотрел выжидающе.

— Так я жду, Ваня!

— А как бы поступил ты, Ильич, если бы, скажем, какой-то тип приударил за женой твоего приятеля?

Нетребо на миг изменился в лице, но тут же взял себя в руки.

— Какого приятеля? У тебя, по-моему, их не так много.

— Это не имеет значения. Ты его не знаешь.

— Во всяком случае, машину не стал бы переворачивать.

— А если… А если своим наглым поведением он вынудил?

— Выходит, все, что написано, — правда?

— Правда! Наглец он и трус. Шкуру свою спасает.

— И все же, Иван, буйной силенкой своей надо уметь управлять. Ты должен извиниться перед ним. Понял?

— Не пойду!

— Я настаиваю! Завтра, прямо с утра. Все ясно?

Не дожидаясь ответа, Виктор Ильич выключил свет, и оба вышли из комнаты. На улице моросил дождь. Они сухо попрощались, и каждый пошел в свою сторону.

Троллейбус № 3 останавливался почти у дома Галки. Иван прыгнул на заднюю подножку и через каких-то десять минут появился перед Кнопкой. Галка безошибочно угадывала его настроение:

— Опять неприятности?

Они вошли в комнату. Иван сел на диван, а Галка тут же засуетилась, чтобы его чем-то покормить.

— Не старайся, Кнопка! Я вот так сыт, — показал он на горло.

— Ваня, что случилось? — И вдруг догадалась: — Скрылся тот… что на кладбище?

— Тот на месте, Все нормально.

— Так в чем же дело? — Кнопка с такой тревогой смотрела в глаза, что Иван понял: сейчас расскажет. Да, ему было тяжело. Безмерно тяжело. Он очень нуждался в Галкином участии и ее добром совете.

Коротко и чуточку сбивчиво Иван рассказал все, как было. Он только не назвал имен «героев», разумеется, кроме себя.

— А почему ты не хочешь назвать ту женщину и ее мужа?

— Это не имеет значения.

Галка немного помолчала. Сидела рядом и гладила его руку.

— Ты очень горяч, Топтыжка! Вот и страдаешь. Есть, конечно, неверные мужья и жены. Но мы плохо знаем жизнь. Жизнь гораздо сложнее, чем мы думаем.

— Я не об этом, Галка! Я того типа насквозь вижу. Ловелас! Не смогу я бить перед ним челом.

— А ты и не бей. Но зайти к нему надо. Виктор Ильич зла не желает. А сейчас, мой милый Топтыжка, давай попьем чайку со своей Кнопкой. Она никогда не поступит так, как та…

Рано утром, для официальности «при погонах», Сайко поехал на молокозавод. Замдиректора завода Сергей Иванович Шумский его визита не ожидал. Он сидел за столом и с деловитым видом давал указания сотрудникам в белых халатах. Услышав стук, грубовато прикрикнул, что занят, но, увидев в проеме двери Ивана, преобразился:

— Ах, это вы?! Проходите, проходите, товарищ лейтенант! — поднялся он навстречу Ивану. — Все свободны! У меня гость.

— Зачем же? Я подожду, — начал Сайко, но Шумский перебил:

— Не беспокойтесь. Мы уже закончили. Присаживайтесь, лейтенант!

Они остались одни.

— Сергей Иванович, — начал Сайко, едва сдерживая раздражение. — На каком основании вы написали на меня жалобу? Собственно, жалобу вы могли написать. Но почему скрыли правду?

— Какую правду? Ах, да… Понимаете, я не хотел писать. Жена настояла. У меня ведь отняли права. Я должен был как-то оправдаться.

— А вы рассказали жене, из-за чего произошел инцидент?

— Ну, что вы? Разве такие вещи?.. Но я это дело закрою. Я напишу вашему начальству. Я напишу, что погорячился.

— Нет, Сергей Иванович! Жалобу будем доводить до конца. Сейчас свяжемся с партбюро, позвоним жене и расскажем все, как было.

— Нет, нет! — взмолился Шумский. — Я все улажу. У меня с Лидой ничего серьезного не было. Маленький флирт… и только. Все! Я клянусь, лейтенант!