Андрей Кивинов - Идеальный охотник

— Да уж, не Америка… Хотя там тоже только в кино палят. К нам как-то делегация приезжала из Лос-Анджелеса. Я спросила у патрульного, который на улице двенадцать лет, — сколько раз он стрелял? Ни разу. По той же самой причине. Тройная проверка — собственная безопасность, прокурор да еще судья. Притом что у них оружие в свободном доступе и стрельба довольно обыденная вещь. Все… Готово.

Ольга срезала кухонным ножом нитку.

— С Никитой помирились?

— Да мы и не ссорились. Так, дуется, что в кино не пошли. Он, вообще-то, понимает, где я работаю. Когда совсем мелким был, я его с собой на дежурства брал. Оставить не с кем, приходилось… Посажу на диван, а сам заявителей принимаю. Иногда и на заявки выезжали. Так он наслушался и даже сам допросы учинял. Хорошо, не колол. А один раз дамочка пришла — машину угнали. Так он ей открытым текстом: «Гражданка, а не вы ли сами свою машину угнали, чтоб страховку получить?» С дамочкой истерика. Самое смешное, что потом выяснилось: действительно — сама.

— Ты бы хотел, чтобы он стал полицейским?

— Боже упаси…

Почему, ответить Копейкин не успел. Помешал звонок в дверь.

Ольга никого не ждала. Может, соседи?

— Я, вообще-то, никого не жду.

— Будем надеяться, что это не потерпевший с заявлением о пропаже ружья.

— Посиди, я сейчас.

Она поспешила в прихожую, припала к глазку.

Черт! Тимур! Без команды. Только его сейчас не хватало! И ведь не притворишься, что никого нет дома: свет горит, Крис де Бург любимый поет-заливается.

Ольга открыла дверь. Тимур стоял на пороге с таким выражением лица, которое бывает у подсудимого, произносящего последнее слово. Полное и чистосердечное раскаяние. Больше не буду, только не сажайте. В правой руке он держал цветочный горшок с «мужегоном». Чувствовался неформальный подход. Вместо обычного ларечного букета ее любимый цветок. Бегал, искал…

Ну зачем она так?.. Тимур совсем не плохой человек. Просто, наверное, не для нее.

— Оль, здравствуй… Извини, я без звонка.

— Здравствуй.

— Оль… Я хочу признаться.

Ольга посторонилась, пропуская его в прихожую. Не на пороге же выслушивать признания.

— Слушаю. — Она решила держаться холодно.

— Хм… Мы тогда действительно не в клубе были. Сразу в сауну поехали. Москвичи потащили. Но я только парился, клянусь.

Народный артист произнес бы «клянусь» менее убедительно. Сейчас Тимур не врал.

— А почему сразу не сказал?

— Не хотел расстраивать… Ты бы черт-те что представила… А у тебя и так на работе проблем хватает. Оль, извини, я вспылил, наговорил ерунды… Глупость какая-то… Проще сказать правду, но почему-то есть уверенность, что тебе не поверят. У меня столько проблем из-за этого… И еще… Оленька… Я не могу без тебя. Это правда. Волком вою.

Положение, однако. Учитывая, что на кухне человек, вой которого нравится гораздо больше. И что же ответить? Сказать — поезд ушел? С крыши Тимур вряд ли прыгнет, но что-то похожее выкинуть может. Человек в таком состоянии непредсказуем.

За нее ответил другой:

— Малыш, а где у нас мука?

Подсудимый понял, что судья не поверил его словам… И перемены на лице открыли его истинную сущность.

Ольга обернулась. В конце прихожей улыбался Копейкин. Со скалкой в руке и ее фартуке с народной вышивкой. Фартук, к слову, подарил Тимур. Были в магазине, ей понравилось, он купил.

— Опа! — Копейкин очень ловко играл свою роль. Вышел узнать, где мука, а тут знакомое лицо.

Тимур не играл. Обалдел реально, неподдельно.

— А он? Что? Тут? — Все слова были сказаны через паузу.

— Пельмени, — улыбнулся опер, на всякий случай подняв скалку.

Ольга поняла, что ей срочно пора вмешаться.

— Вы только больше не деритесь, пожалуйста.

Копейкин подошел и приобнял ее за плечи, положив скалку на полочку. Она вздрогнула от его прикосновения. Две тысячи вольт, миллион ампер. Но это не статическое электричество.

— Так, а зачем драться? — Кирилл по-прежнему улыбался. — Все можно решить сугубо мирным путем. Давай так. Скажи сама, с кем хочешь остаться. Проигравший выбывает. Насовсем. Идет?

Ольга не знала, что ответить на подобное предложение. Как-то все это отдает низкобюджетной мелодрамой. Выбрать-то выберет — уже выбрала, но дальше-то что? Проигравший выбывает. А если не захочет выбывать?

Тимур неожиданно согласился:

— Идет.

Копейкин опустил руки.

— Оль… Прошу. Смелее. Мы же джентльмены. Ради твоего счастья готовы пожертвовать своим.

Какая же она свинья. Вместо того чтобы просто остановить этот балаган, нормально объясниться с Тимуром, поддерживает игру, предложенную Копейкиным. То, что это игра, — никаких сомнений. Копейкин не собирается оставаться с ней, даже если она десять раз выберет его.

Бедный Тимур. Он же живой человек, не компьютер, он же реально страдает.

Она затравленно, но при этом чуть виновато посмотрела на бывшего сожителя. Тот трактовал взгляд по-своему. Поставил на тумбочку горшок с «мужегоном».

— Желаю счастья. И приятного аппетита.

Еще раз взглянув на Ольгу, то ли обличительно, то ли презрительно, Тимур развернулся, вышел на площадку и осторожно закрыл за собой дверь. Лучше бы, блин, хлопнул.

Она постояла немного, не зная, что сказать. Копейкин снял фартук, забрал скалку, вернулся на кухню.

— Чайник вскипел.

Какой чайник? Ах, да, она ж поставила кипятиться воду.

Возвратившись на кухню с «мужегоном» в руках, она выключила магнитолу. Крис де Бург сейчас совершенно не к месту. Достала заварку и баночку с растворимым кофе.

— Как ты понимаешь, это тебя ни к чему не обязывает, — буднично произнес Кирилл Павлович.

— Зачем ты это устроил? Я бы сама разобралась.

— Вряд ли… Простила бы раз, простила бы другой… А разрушенный зуб не лечат. Его рвут. С корнем. Обрати внимание: он ведь даже не сопротивлялся. И ты, кстати, тоже. Какая же это любовь? Еще спасибо мне скажешь.

Да, она не сопротивлялась. И Тимур. Зачем же он приходил? Сказал бы, что все — мы теперь не сожители. Затеял какую-то игру?

Впрочем, какая теперь разница? Он не вернется. Разрушенный зуб не лечат.

— Но хочешь, сбегаю — верну.

— Не надо, — устало ответила она, — тебе чай или кофе?

— Чай.

Ольга бросила в чайник заварку, а когда повернулась, оказалась лицом к лицу Копейкина. Вышло это случайно или он умышленно занял такое положение, она не поняла. Да и неважно.

Они несколько секунд по-голливудски смотрели друг другу в глаза, затем медленно, словно боясь вспугнуть севшую кому-то из них на нос бабочку, начали сближаться губами. Будь здесь Крис де Бург, он немедленно принялся бы сочинять очередную балладу, претендующую на мировую славу. Она осторожно коснулась его плеча, будто Копейкин был миражом, исчезающим при прикосновении.