Андрей Кивинов - Испытательный срок

— Может, за нарушение правил? Подруга-то его реально поломалась. Тяжкие последствия. Никто его так гнать не заставлял. Сейчас с этим строго. С гаишниками договоримся.

— Вряд ли закроют, — усомнился Копейкин, — за такое на подписке оставят. И потом, не очень я гаишникам доверяю… Перекупить их могут. Может, по старинке? На пятнадцать суток?

— За неповиновение?

— Лучше за политику. Участие в митинге оппозиции. Тут как раз был очередной. Упакуют в одну калитку.

— Беспредел… Надо запомнить.

Консьержка дома Якубовских, милая дама лет шестидесяти, тоже использовала компьютерные технологии. Заносила данные гостей не в допотопный гроссбух, а в планшетник с монитором высокой четкости «Ретина». Жильцы скинулись, купили. Благо не бедные. На квартиру наворовали и на планшетник найдут. Зато теперь — как в приемной Кремля. «Кто? Когда? К кому?» Только металлоискателя не хватает и детектора для сканирования сетчатки.

Удостоверение, показанное Ромой, не произвело на нее никакого впечатления.

— Сначала подпишите запрос у председателя жилищного товарищества, а потом приходите.

— Какой запрос, женщина?!

— А вдруг вы — оборотень? На мафию работаете.

— А вы уверены, что ваш председатель тоже не работает на мафию?.. Перестаньте капризничать, а то я вернусь с постановлением и изыму ваш планшет вместе с «Косынкой» и «Сердитыми птичками».

Выручила Виола, спустившаяся с этажа.

— Раиса Геннадьевна, молодой человек действительно может.

— Нашли чем пугать, — проворчала консьержка, запуская планшетник, — какое число вам надо?

— Сейчас, — прикинула Виола, — зажигалку он нашел дня за три до убийства… Кажется, двадцатого… Да, точно! Я в салон была с утра записана и не поехала.

Раиса Геннадьевна поводила пальчиком по «Ретине», открывая таблицу.

— Вот, пожалуйста, любуйтесь…

Якубовская развернула планшетник, вгляделась в записи.

— Это Саша — водитель Андрея. Он какие-то бумаги привозил… Это курьер из интернет-магазина, но он в квартиру не заходил… Рита, уборщица… Никитский, партнер Андрея… Все!

— Получается трое, — подытожил Рома. — И то если зажигалку в тот день подкинули, а не раньше.

— Нет, раньше вряд ли. Понимаете, Рита у нас очень аккуратная, убирает тщательно и через день. Зажигалку бы нашла.

— Если сама не подкинула…

— Нет, нет! Она давно у нас.

— Это не аргумент. В нашей системе тоже многие давно, а сами знаете, что творится. Люди покупаются и продаются. Хоть в супермаркет на прилавок выставляй… Так… После нее из посторонних был только Никитский.

— Да, я это хорошо помню. Они еще ругались с Андреем… Потом Андрей ненадолго ушел в кабинет и с кем-то говорил по телефону. Костя оставался в гостиной один.

— Из гостиной можно пройти в спальню?

— Конечно, дверь туда выходит. А вы думаете, что… Но у Константина не могло быть зажигалки Глеба. Они не знакомы…

— Кстати, а где она сейчас?

— Ой… Андрей тогда швырнул ее в меня… И я ее больше не видела. Наверно, так и лежит где-нибудь. За кроватью или…

— Пойдемте, поищем.

Они направились к лифту, но грозный окрик заставил их остановиться:

— Молодые люди! Вы кое-что забыли.

Вахтенная дама показала на небольшое объявление, приклеенное на стекло ее каморки: «Информация о визитах платная. Справка — 100 руб.».

Каждый зарабатывал как мог.

— Капитализм, — с легким акцентом прокомментировал Рома, подражая герою Шварценеггера из «Красной жары».

Но денег не дал из принципа, а не из-за жадности.

Вера Борисовна Царева, девушка тонкой душевной организации, переживавшая сложный период в личной жизни, предпочитала получать информацию из проверенных источников. Интернет к последним она не относила. Читальный зал институтской библиотеки надежней. Да и уютней здесь. Зеленое сукно на столах, мягкий свет лампы. Гарри Поттера только не хватает за соседним столом.

Правда, мысли ее сейчас были заняты не подготовкой к семинару по гражданскому процессу. Антон… Неужели все мужики одинаковые? Господи… Как жить после такого?

Он звонит, но она не берет трубку. Подкараулил возле института, кричал, что к нему приходил его отец, что любит ее… Что написал рапорт и уезжает в Москву… Пустые слова. Теперь можно кричать все что угодно.

Она заподозрила неладное, когда он отказался от ипотеки. Все вроде бы решили, дом выбрали, квартиру застолбили. И вдруг — полный назад. С чего? Он объяснял, что все не так просто, что ипотека — это на долгие годы. Интересно, а с ней он планировал пару месяцев пожить? В аренду взять? Или в лизинг, прости господи?

Потом узнала, что отец собрался на пенсию. Тогда не усмотрела никакой связи. Но после разговора с родителем призадумалась. А не так ли уж папа не прав? Бойков подтвердил опасения. На Антона была разработка. И теоретически Антон мог… Но она гнала эту мысль. Нет, он не такой, он добрый, честный, единственный. Что бы там все ни говорили.

А потом тот нечаянно подслушанный разговор в институтском коридоре. Они с Ленкой болтали возле окна. Рядышком пристроились два заочника. Кажется, Вера видела их в группе Антона. Обычный мужской треп — кто с кем. Впрочем, почему мужской?

Они говорили об Антоне. Длинный сказал, что «Тоха реально попал. Закадрил дочку начальника ОСБ, а тот на пенсию собрался. Теперь не знает, как соскочить. Второй засомневался, но первый поклялся, что сам с Тохой базарил…»

Мир перевернулся. «Хочет соскочить…» А как он ухаживал, как объяснялся в любви. Они шли мимо театра, он подбежал к клумбе и вырвал розу. А в розе оказалось колечко… Оказывается, он заранее воткнул розу в клумбу. Да, с розыгрышами у него полный порядок. Что тогда в кафе с перепутанным обедом, что потом. Комбинатор.

И все просто потому, чтобы спокойно крышевать, брать взятки, фабриковать дела, рассчитывая, что Верин папа в нужный момент прикроет.

Скотина! Сволочь! Еще прибегал, в грудку кулачком бил. «Я тебя люблю, я тебя люблю…»

— Верочка, у тебя все в порядке?

Вера вздрогнула. Рядом стояла Анна Кирилловна, библиотекарь.

— Ой… Да… Все нормально… А почему вы спрашиваете?

— Просто я никогда не видела, чтобы на чтение одной страницы уходило две секунды.

Дверь не скрипнула как в сказке — вдруг. Она скрипнула предсказуемо и громко, потому что была металлической. Рома, стоявший у небольшого зарешеченного оконца с тяжелыми жалюзи-ресничками, повернулся. Конвоир назвал фамилию доставленного, кивнул тому на табурет и удалился.

Роме повезло — тюремный кабинет для допросов, рассчитанный на восемь посадочных мест, сегодня пустовал — никто не будет лезть с расспросами. Мало того, в кабинете недавно провели косметический ремонт, удалив со стен позорящие органы и партию власти надписи. Правда, придется терпеть запах дешевой краски.