Юрий Корчевский - Фронтовик. Убить «оборотня»

Андрей уже устал, но знал, что дело превыше всего. Он прошел в кабинет оперов, достал оперативное дело о краже и стал его изучать. Там было даже фото одного из подсвечников, которое сделал хозяин за год до кражи. Обратил внимание на особые приметы: на одном из подсвечников с тыльной стороны подставки была глубокая царапина, другой подвергался ремонту и был слегка виден шов от припая.

Утром он выехал в Балашиху на электричке. Местные оперативники только закончили планерку и встретили коллегу приветливо. Один из них достал из шкафа два подсвечника:

– Смотри.

Андрей взял подсвечники в руки, повертел, внимательно рассматривая. Особые приметы сходились. Подсвечники были украдены у коллекционера в Кривоколенном переулке – это не вызывало сомнений.

– Продавца допросили?

– А как же! Только толку с этого никакого, сам знаешь. Говорил, что купил подсвечники у неустановленного лица и сам хотел на перепродаже заработать. Раньше ни в чем противозаконном замечен не был, взять не за что. Ему даже сто шестьдесят четвертую статью о скупке краденого вменить нельзя, он утверждает, что не знал о том, что вещи краденые.

– Описание того, кто продал ему подсвечники, продавец дал?

– Бесполезно. Среднего роста, лица не помнит.

– Черт, никаких зацепок!

– Пиши бумагу о передаче вещдоков и забирай свои канделябры.

– Подсвечники!

– Да нам все равно.

Андрей написал бумагу, поставил подпись. Эх, не догадался он взять мешок или кусок ткани – завернуть подсвечники.

В электричке на него многие смотрели с интересом, а один старичок не выдержал, подошел:

– Простите великодушно за любопытство – не продаете?

– Сам купил, – соврал Андрей, чтобы отвязаться.

– Старинной работы вещицы, сейчас такие не делают, – вздохнул пассажир.

Сидевший рядом с ним молодой парень хохотнул:

– Дед, зачем они тебе? Сейчас лампочки повсюду есть. А подсвечники – пережиток прошлого.

– Вот она, нынешняя молодежь! Какая в лампочке красота – свет только!

– Отсталый ты, дед! – Парень отвернулся к окну.

Когда Андрей вернулся в отделение и все подробно доложил Василию Федоровичу, тот хмыкнул:

– Я чего-то подобного ожидал. Вызывай потерпевшего, отдай ему под роспись подсвечники на ответственное хранение. Он мне уже всю плешь проел, а так хоть видно будет, что не сидим сложа руки, работаем.

Кражами из квартир и домов оперативники занимались, но как-то без особого усердия. В первую очередь расследовались дела о хищениях или других преступлениях в государственных учреждениях, заводах и фабриках. Даже статьи и ответственность за кражи государственного или общественного, а также колхозного имущества были значительно суровее. Например, за повторно совершенную кражу или за кражу, совершенную группой лиц, – от 10 до 25 лет, тогда как за кражу личного имущества суды давали от 3 до 6 месяцев. Статьи же политические были совсем драконовские. Статья 32-я – преклонение перед Западом – 10 лет, а если человек признавался социально опасным элементом, ему грозило от 5 до 25 лет с конфискацией имущества. За порнографические фотографии, коих солдаты в качестве зарубежных трофеев привозили немало, осуждали на 5 лет.

Василий Федорович продолжил:

– Почти каждый день ориентировки – пошел вал краж из гостиниц «Националь», «Европа», «Савой». Ты хоть знаешь, кто в них живет?

– Понятия не имею.

– Дипломаты, торговые представители разных стран. Представляешь, что они о нашей стране подумают? Сейчас на раскрытие этих краж лучшие силы МУРа брошены!

– Можно подумать, в их странах преступности нет.

– А вот это уже вопрос политический! У них загнивающий капитализм, а преступность – пережиток прошлого. А у нас же – сам понимать должен, ты же комсомолец – государство пролетарское, и преступность мы искоренять должны. Про банду Качалина слышал?

– Это те, кто магазины белым днем грабили?

– Слышал, значит. Подъезжали среди бела дня на грузовике, врывались с оружием и в пять минут выносили все – обувь, одежду, отрезы тканей. Пока милиция подъедет, их уже и след простыл. Но взяли все-таки. Скоро суд будет.

– Здорово!

– Так ведь я к чему говорю? Новая банда объявилась. Как говорится, свято место пусто не бывает. Методы такие же: белым днем въезжают на территорию баз, все с оружием. По-быстрому перекидывают товар в кузов и смываются. Уже две базы таким путем ограбили, причем на одной вохровца убили – он сопротивление оказал.

– А что, какие-то зацепки есть?

– Нет. Потому руководство МУРа приняло решение – под видом грузчиков и экспедиторов направить на базы вооруженных оперативников. На территории нашего отделения таких баз две. Чуешь, к чему клоню?

– Я готов! Надоело жильцов опрашивать!

– Согласен, работа наша порой нудная и муторная, но без этого – никуда. Потому завтра одеваешься попроще, я бы сказал – по-рабочему и вместе с Николаем Алексеевичем отправляешься на базу номер два.

– Николай Алексеевич – это кто?

– Да Мыкола же!

– Простите, не знал, что он Алексеевич.

– Директор базы уже в курсе, явитесь к нему. Старшим идет Мыкола. Работаете, как все. Ну там – мешки-ящики таскать, грузить-выгружать. Начало и окончание работы, обеденный перерыв – все, как у обычных грузчиков. Но за сотрудниками базы приглядывать. Я не исключаю, что среди них наводчики есть. На ограбленных базах забирали самое ценное.

– И долго мы там будем?

– Пока начальство отбой не даст.

Вопросов у Андрея сразу появилось много, но он решил осмотреться на месте, тем более что старший – Мыкола. Оно и понятно: сам он человек в угрозыске новый, опыта оперативной работы нет, к нему только приглядываются. И Андрей это прекрасно понимал: коллектив для него новый, служба совсем не такая – не постовым, имеет свои отличия, особенности.

Одно плохо – на личную жизнь времени совсем не остается. За последний месяц они с Валей встречались всего два раза. Он перезванивался с ней, когда возвращался домой не очень поздно, но ведь телефонное общение не заменит живого. Тем более телефон в коридоре на стене висит, и, когда они разговаривают, все соседи ушки на макушке держат. Так что о личном не больно-то и поговоришь. И обещать что-либо на ближайшие выходные невозможно, поскольку он и сам не знал, будут ли у него эти выходные.

Утром Андрей в потертой курточке и армейских галифе, заправленных в кирзачи, уже стоял у ворот базы в Фабричном переулке – он поджидал Мыколу.

Тот появился в замызганной телогрейке, каких-то полосатых штанах и разношенных штиблетах, просящих ремонта. Андрей не сразу его узнал.

– Заждался, детина? Идем.

Вохровец на проходной проводил их внимательным взглядом, но не остановил, поскольку они повернули в коридор дирекции.