Фридрих Незнанский - Заложники дьявола

Дернувшись всем телом вперед, она неожиданно упала на землю лицом вниз, увлекая за собой Дениса.

Раздавшийся вслед за этим взрыв, казалось, целой стеной огня отделил фасад детского дома от того, что осталось по ту сторону его ограды. На детей, лежавших на полу, посыпался град осколков, ударная волна сбила с ног не успевшую упасть рядом со своими воспитанниками Наталью Павловну.

Потом как-то сразу и вдруг на них обрушилась тишина – тяжелая, как железобетонный блок. И прежде чем первый из малышей разразился отчаянным плачем, тишину эту прорезал далекий вой милицейских сирен.

Итак, Турецкий ее вновь, наверное уже в миллионный раз, обманул. Главное – время выбрал удачно: у Катьки какой-то срочный больной, которого подружка откачивает уже, пожалуй, больше часа... Ну и работка у нее!..

Ирина Генриховна сердито посмотрела на часы, потом покосилась на свой мобильный: главное – телефон, негодяй такой, отключил... Она взяла с тумбочки журнал мод, принесенный Екатериной, и, нехотя полистав его, отложила в сторону.

Впервые за несколько дней Ирина осталась одна неизвестно насколько. Она прислушалась к своим ощущениям и поняла, что низ живота вновь тянет. У нее уже был опыт по этой части: если сейчас не сделать укол ношпы, могут начаться схватки... Странно, что медсестры до сих пор нет. Обычно ей как раз в это время и ставили все уколы.

Ирина Генриховна сердито нажала тревожную кнопку, имевшуюся специально для таких случаев на стене у кровати, и немного подождала... Никакой реакции. Ну это уже слишком! Вначале полдня ждать обманщика Турецкого, потом срочно вызывают на рабочее место Катьку, а теперь еще и медсестра куда-то провалилась!..

Сердито нахмурившись, она осторожно опустила ноги на пол и, ощутив опять тянущую боль в животе, поморщилась. Нет, но медсестра-то куда подевалась?!

Медсестра никуда не подевалась. Просто, сидя на своем посту, пялилась вместе с еще двоими пациентками в телевизор, работавший громче обычного. Вот и не слышала вызова. Ирина присмотрелась и поняла, что девушка на дежурном посту ей незнакома, видимо новенькая.

«Придется нажаловаться Семену Львовичу... – пробормотала Ирина Генриховна. – Им тут что, видеозал, что ли?»

Большой телевизор, предназначенный для пациентов, находился в общем холле, а этот, маленький, Ирина до сих пор на дежурном посту не видела: то ли прячут его днем, то ли новенькая с собой притащила... Она попыталась окликнуть сестру, но ни девчонка, ни пациентки не обратили на нее ни малейшего внимания, поглощенные только что начавшимся срочным сообщением.

Известная ведущая новостных программ смотрела прямо в камеру с испуганным видом, но текст произносила без запинок:

«...Взрыв произошел на территории детского дома номер четыре, на улице Потемкина, Северо-Восточного административного округа. Есть жертвы, подробности буквально через минуту...»

– Господи, да переключи ты этот свой ящик! – неожиданно возмутилась одна из пациенток, едва стоявшая, придерживающая свой огромный живот. – Мы здесь беременные, а нам такие ужасы показывают... От одного этого родишь!..

– Я бы вообще запретила в роддомах телевизоры держать, – поддержала ее вторая. – Или чтоб с видаками и показывали бы нам только фильмы какие-нибудь смешные... Правда, переключите канал!– Сейчас, – поморщилась медсестра, – вот только узнаю, сколько жертв, и переключу!

Последнюю фразу Ирина Генриховна уже расслышала, поскольку ей удалось наконец добраться до дежурного поста. На слово «жертвы» она уже много лет подряд реагировала автоматически.

– А что случилось? – слегка задохнувшись, спросила она у одной из пациенток.

– Ящик в холле сломался! – охотно пояснила та. – Хотели здесь чего-нибудь посмотреть, а там сплошные страхи, как всегда, кажут...

– Какие страхи?

– Про то, как детский дом какая-то сволочная шахидка взорвала, представляешь? Нам только этого не хва... Ой, ты чего толкаешься?!

Ирина Генриховна вдруг перестала ощущать свой живот, вообще свое тело. Она не поняла, что, бросившись к экрану, слишком сильно оттолкнула от него эту женщину.

– Когда?! – Ей казалось, что она кричит, хотя на самом деле молоденькая сестричка, уставившаяся на нее с удивлением, едва расслышала вопрос.

– Полчаса назад... Да вот, если хотите, как раз репортаж начался...

Она долго не могла вслушаться в то, о чем говорил голос за кадром, перед глазами мелькали одни картинки: развороченные окна здания, почерневшая стена, реанимационная машина, загораживающая обзор, в проеме которой на мгновение мелькнули спины в белых халатах... И, наконец, дошедший до нее смысл только что произнесенной слишком, до нереальности красивым голосом репортера фразы:«...К счастью, благодаря двоим сотрудникам правоохранительных органов, которые привезли в этот момент в детдом подарки, взрыв произошел вне стен актового зала. К сожалению, оба они в процессе обезвреживания террористки получили смертельные ранения. Погибли также...»

Ирина медленно оттолкнулась от стола и, подняв руки, словно в попытке удержать равновесие на канате, натянутом над пропастью, сделала шаг назад...

Медсестра, случайно взглянувшая в этот момент на ее лицо, вздрогнула и вскочила с места:

– Дамочка, что с вами, вы... Вы чего это?!

И, круто развернувшись, ринулась в сторону ординаторской.

Ирина Турецкая еще сумела услышать, как в кармане ее халата залился всем известным маршем Моцарта мобильный... Ее муж самолично и совсем недавно поставил ей, смеясь собственной шутке, эту мелодию.

– Шурик... – пробормотала Ирина. – Огонь... Огонь во сне, Шурик...

Наверное, она все-таки включила связь, потому что каким-то образом аппарат оказался возле ее уха, и все это она бормотала, задыхаясь все сильнее, в трубку, но голос, который отозвался, принадлежал не ему... Почему?!

Это был совершенно незнакомый мужской голос, тоже задыхающийся:

– Вы слышите меня, вы слышите?! Он жив... Я вытащу его, клянусь вам, вытащу!..

И тишина. Глухая и мертвая. Мертвая!.. Мертвая!..Бегущих к ней по коридору Семена Львовича, Катю и едва поспевавшую за ними медсестру она уже не видела, точно так же как и испуганно замерших за ее спиной пациенток.

Тьма объяла Ирину в одно короткое мгновение, но тьмой оставалась недолго, молниеносно обернувшись алыми и золотыми языками пламени, словно огонь только и ждал этого мгновения, чтобы объять ее... И дождался.