Григорий Башкиров - Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать

Шмидт и супруга сидят, не шелохнувшись, слушая этот бред. Их лица выражают глубокое почтение и спокойствие за благоприятный для них исход. Шмидт робко пытается возражать, мол, не стоит отрывать от дела стольких занятых людей ради их скромных персон. Но Михалыч его тут же перебивает.

– А как Вы думаете? Мы должны оперативно и четко реагировать на все заявления. Закон нас этому обязывает. А мы, как известно, слуги народа, живем и работаем для людей! – Высокопарно завершает представление Соков, уткнув на последнем слове прямой, как штырь указательный палец в потолок.

Немного помолчав, приводя в норму несколько сбившееся дыхание, Михалыч обращается ко мне.

– Товарищ лейтенант, п-примите у господина Шмидта заявление, опросите его. Обратите особое внимание на характерные п-приметы похищенных вещей, и немедленно дайте сведения в информационный центр.

Михалыч показывает, что деловая часть разговора закончена и предлагает Шмидту и супруге проследовать за мной. У самых дверей, как Мюллер Штирлица, просит меня остаться.

– П-примешь заявление, опросишь и п-попроси через часик вернуться. Сошлись, например, что из Главка прибудет по их душу лучший следователь….Придумай что-нибудь.

Я согласно киваю и удаляюсь. Подробно записываю Шмидтовы показания. Он и супруга до сих пор многозначительно переглядываются и одобрительно качают головами. Да, всерьез и надолго заглотили они наживку, заброшенную Михалычем.

Воробей и остальные уже давно врубились, что их самым бессовестным образом кидают, в прямом смысле проносят мимо кассы. И кто? Михалыч!! И дело тут вовсе не в сорвавшейся проставе, хотя это было бы весьма приятно и кстати. За раскрытие преступления по горячим следам, да еще учитывая ситуацию, можно было бы рассчитывать на очень приличную премию, кратковременный почет и прощение старых грешков. Крайне расстроенный Петруха злобно бурчит. Он громко обзывает Михалыча халявщиком, который примазывается к чужой славе. Особенно достается Галевичу, на кучерявую голову которого выплескивается целый ушат самых тухлых помоев.

В назначенное время, а именно через час тридцать минут появляется чета Шмидт, и я завожу их к Михалычу. Здесь же, во всей красе парадного мундира предстает Галевич. Соков с радостной улыбкой выходит навстречу и, взяв под руку даму, усаживает в мягкое удобное кресло. Приставной столик накрыт красной с бахромой скатертью из ленинской комнаты, под которой явно что– то находится.

– Уважаемый господин Шмидт!! – пафосно начинает Соков. – Сотрудники моего отделения под руководством моего заместителя, капитана Галевича, проявившего необычайное розыскное мастерство, по горячим следам задержали п-преступников, совершивших это беспрецедентное по своей дерзости п-преступление. Сейчас прошу Вас п-подойти п-поближе к столу и ответить, знакомы ли вам эти вещи. Сделав небольшую паузу для большего эффекта, Михалыч жестом, достойным великого иллюзиониста Кио, срывает покров. После секундного оцепенения Шмидт и супруга не могут сдержать восторженный крик.

– О-о!!!

Михалыч светится, как медный надраенный самовар. Галевич самодовольно кашляет в ладошку.

– О – о! Господин…..

– М-майор, – быстро подсказывает Соков.

– Господин майор! Я и моя супруга восхищены Вашим высоким профессиональным мастерством и старанием всех сотрудников. Я доложу об этом послу и буду просить его ходатайствовать перед вашим министром о повышении Вас в чине. От своего же имени, пошлю вашему непосредственному руководству благодарственное письмо с просьбой наградить господина капитана. Ничего подобного я не ожидал увидеть. Браво господа!! Браво милиция. – Шмидт хватает и поочередно трясет руки Михалыча и Галевича.

Не в силах всего этого наблюдать, я незаметно покидаю сцену.

Обо всем рассказываю ребятам.

– За державу обидно. – Мрачно изрекает Воробей.

– И чего он перед этим шпионом расстелился? Ведь все секретари посольств – шпионы. Я читал об этом. – Презрительно ворчит Петя. – Не понимаю я. Дед, ну вот ты скажи, правильно это?

– Позже поймешь. – Сухо говорит Володя.

– Да пошли они все! Пойду обедать. Леха, ты идешь?

– Если кто спросит, скажешь на территории по материалу. – Просит меня Краснов и вместе с Петром уходит на обед.

– Дед, что ты имел в виду? – спрашиваю я.

– Рассекать надо ситуацию. Михалычу строгий выговор снимать пора. Врубился теперь?

Дед собирает бумаги, аккуратно складывает в папку и запирает сейф. Из нижнего ящика стола извлекает литровую банку, кипятильник и несколько жестянок от индийского чая. Это значит, что наступает весьма ответственный момент. Ермолин сейчас будет заваривать и пить чай. Хотя чаем этот напиток можно назвать весьма условно, ибо истинный чай является лишь базовым компонентом заварки в очень умеренном количестве. Основу же дедовского напитка составляют разные сушеные травки и корешки, заготовленные им лично. Дед родом из Приморья, и каждый отпуск в конце лета наведывается на родину. Там, вдали от городской суеты, он как уссурийский тигр неделями бродит по тайге, «нагуливая жир» на предстоящую зиму и попутно пополняя иссякшие за год припасы. Для него каждодневное обеденное чаепитие гораздо больше, чем просто удовольствие. Это самый настоящий ритуал, наверное, круче, чем у японцев. Хотя я японский чайный ритуал представляю себе довольно расплывчато, но думаю, что по серьезности подхода к самому процессу Дед им ни в чем не уступает, а может и превосходит.

Володя заливает в банку специально отстоянную воду, включает кипятильник. Пока вода закипает, он, что-то тихо и неразборчиво бормоча, очень аккуратно, кончиками пальцев перебирает содержимое жестянок, отмеряя только одному ему известные дозы. Закладывает все в фарфоровую чашку и поднимает на меня глаза.

– Ты на обед идешь? Потом, смотри, некогда будет.

– Уже бегу. – На ходу накидываю куртку.

Конечно же, Ермолину абсолютно наплевать, голоден я или сыт. Дело все в том, что ему необходимо одиночество. У Деда, с его слов, в момент ритуала чаепития обостряется мыслительный процесс, и посторонние при этом ни к чему. О маленьких его причудах знают все и стараются не мешать, дабы не нарваться…

Обедаю я в «Пельменной», находящейся за углом. Это наиболее приличное место из всего того, что расположено поблизости под видом общественное питание. Беру солянку и двойные пельмешки со сметаной и томатом. В один момент все проглатываю, потому что утром я проспал и не успел даже чая попить. За соседними столиками кучкуются какие-то типы. Замечаю, как украдкой разливают водку. В принципе это борзость, так как данное заведение негласно является нашей родной милицейской «точкой» и распивать здесь разрешено лишь людям в погонах. Именно поэтому «Пельменная» славится на весь район образцовым порядком и чистотой, что устраивает и администрацию, и милицию. Уходя, решаю прямо сейчас направить сюда постового, чтобы штрафанул наглецов, а заодно и устроил нагоняй администратору за отсутствие контроля над вверенным ему залом. Гонять таких лиц – его обязанность. На выходе сталкиваюсь с Петром и Лехой. Судя по удовлетворенно-благодушному виду, парни в отличие от меня пришли не поесть, а заесть. Петя с непонятной радостью зачем– то протягивает мне для пожатия руку и говорит, видимо, первое, что приходит на ум.