Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

— Как тебе наша обитель? — спросил сыщик.

— Нормально. — Дитер пожал мощными плечами. — Скромно, есть все необходимое.

— Нормально — это когда из стен сквозит, с потолка капает, печка дымит, сортир во дворе.

— Доктор, ты хотел, чтобы я в таких условиях жил? — Дитер потянулся, хрустнул суставами.

— Очень, — ответил Гуров. — Пойдем вниз, перекусим, ляжем отдыхать, нам вечером надо быть в форме.

Они выпили по кружке куриного бульона, который приготовили из кубиков; доедали тушенку с зеленым горошком, когда Дитер не выдержал и спросил:

— Доктор, тебе не понравился встретивший нас инспектор?

— Отчего же? — Гуров пожал плечами. — Вполне грамотный, мыслящий оперативник.

— Тогда почему я должен скрывать, что хорошо говорю по-русски?

— Меня приглашали в академию преподавать, кафедру обещали — отказался. Какой я педагог, когда, услышав глупый вопрос, еле удерживаю руку, чтобы не дать тарелкой по твоей немецкой башке? На оперативной работе, особенно в боевой ситуации, человек должен знать только необходимое. Скажем, ну зачем капитану знать, что ты прекрасно говоришь по-русски, когда по нашей легенде ты еле можешь объясниться?

— Ну, если он наш коллега, честный человек? — Дитер развел руками.

— Хорошо, убирай со стола, мой посуду. Я тебе объясню, но больше ты мне дурацких вопросов не задавай.

— Согласен, — Дитер складывал тарелки в мойку, — если твои объяснения, доктор, меня удовлетворят. Как я заметил, ты любишь выражение «это вряд ли».

— Ну что ты тыркаешься попусту? Нет здесь ни моющего порошка, ни мочалки, оторви от вафельного полотенца кусок да мой в свое удовольствие, — сказал, улыбаясь, Гуров, закурил и заговорил легко и быстро, словно не сочинял историю на ходу, а знал давно: — У опера Василия есть жена Маша. Душевная она женщина, живут супруги дружно, но Василий опер уже тертый и дома о работе не распространяется. Маша, хоть ей и любопытно, мужа никогда не расспрашивает, понимает. Жене главное, чтобы мужик был жив, здоров и лишнего не пил. А по праздникам сам бог велел. Идеальная пара, верно?

— Хорошая немецкая семья, — ответил Дитер.

— Тарелки надо мыть с двух сторон, — заметил сыщик и продолжал: — Василий нас встретил, привез сюда, доложил генералу, приехал домой обедать. Маша ему привычные новости рассказывает, как цены в космос улетели, а у младшенького зуб режется. Наш опер парень железный, о работе ни гугу, так ведь не каждый день по секретному приказу генерала встречаешь прилетевших из Москвы иностранца и полковника. И рассказывать нельзя, и поделиться не с кем, а распирает до ужаса. — Гуров надул щеки и шумно выдохнул. — Ну ничего сказать нельзя, но о постороннем обмолвиться можно. И вот Василий, закуривая послеобеденную, так, между прочим… «Маруся, я сегодня с одним немцем столкнулся случайно. Не поверишь, но этот немчура шпарит по-русски лучше нас с тобой». — «Не может такого быть! Они все с акцентом». — «Могет, могет», — отвечает Василий и торопится на работу.

Гуров интригующе помолчал, наблюдал, как Дитер вытирает посуду, почему-то представилось, что немец моет тарелки в ведре и холодной водой, даже на душе потеплело.

— Что замолчал, доктор? — спросил Дитер. — Я согласен, такое могло случиться.

— А дальше проще, чем таблица умножения. Муж из двери, соседка в дверь. Соседку эту уже давно неприятель подвербовал. В провинциальном городе старшего опера серьезные люди без пригляду оставят? Да никогда! Завертелись бабьи разговоры: «Как твой? Серьезный мужик, повезло, уважаю». Марусе приятно, но о муже совершенно нечего сказать, тут она и выкладывает, мол, вот, оказывается, какие немцы встречаются. Дальше рассказывать, как мы с тобой с нашей легендой смотримся, или ты сам додумаешь?

Дитер выронил тарелку, но успел подхватить, смотрел ошарашенно.

— Ликбез окончен, пошли отдыхать, герр инспектор криминальной полиции. — Сыщик погасил сигарету и пошел на второй этаж.

Самое короткое и распространенное слово в социалистическом обществе и в нашем сегодняшнем, которому название еще не придумали, слово «нет». И за мутным стеклом двери ресторана «Алмаз» висела табличка: «Мест нет».

Гуров передумал, капитана Михеева отпустил, подъехал в центр на «Волге», рассудив, что если ими заинтересуются, то быстренько установят, где остановились столь неожиданные гости, и нечего наводить тень на плетень. Даже лучше, если авторитеты сразу узнают, что гостей приняли на дачах, выделили «Волгу». Сделают вывод — прибывшие крепкого разлива, не прикидываются убогими, лица не скрывают. «Завтра же, — рассуждал Гуров, — противник перетряхнет своих осведомителей в УВД, начнется популярная игра «Что? Где? Когда?», ответа не получат. Тогда верховный начнет косить на службу безопасности, там утечка поменьше, однако есть, а ответа — нет. Остается пустяк: необходимо привлечь к себе внимание». Полковник давно понял, что в криминальной среде уважают силу и наглость, тонкая игра не в чести.

Русский и немец прошли мимо дверей ресторана, разглядывая припаркованные у тротуара машины — два «жигуленка», «Волга», заляпанная грязью до неузнаваемости иномарка, — развернулись, подошли к дверям.

— Извини, напоминаю, ты страхуешь меня сзади, молчишь, — сказал Гуров.

— Понял, — ответил Дитер.

Сыщик ключами от машины отстучал по стеклу замысловатый сигнал и рассчитал правильно, — условный стук существовал. Швейцар услышал, что не просто барабанят, подошел и дверь приоткрыл. Гуров тут же вставил ногу и быстро сказал:

— У меня к вам просьба, любезнейший!

Сыщик знал: главное, говорить для человека необычно, ошеломить, смысл слов значения не имеет.

Швейцар растерялся, Гуров рванул дверь, которую тут же перехватил Дитер, и они вошли в вестибюль.

— Я тебе, сука, щас! — крикнул швейцар и замахнулся, а был он мужичонка довольно крепенький.

Сыщик не отстранился, достал из кармана пистолет и почесал свой висок. С удивительным проворством швейцар отпрыгнул в сторону.

— Некрасиво, никак не ждали подобных манер от столь солидного человека, — произнес укоризненно Гуров, сунул пистолет в карман. — Раздевайтесь, господин Вольф, нас приглашают.

Они сняли куртки и направились в зал, но дорогу им преградил метрдотель. Ну никак нельзя было предположить, что в подобном заведении можно встретить человека в смокинге, белоснежной рубашке и бабочке. Но факты упрямы, мэтр стоял на пути и, грозно глядя мимо вошедших на вконец растерявшегося швейцара, спросил:

— В чем дело, Константин?

Гуров чуть кивнул, шагнул в сторону, Дитер подхватил мэтра под руку, быстро заговорил по-немецки и решительно пошел вперед. Неизвестно, что больше парализовало мэтра — незнакомый язык или железная хватка гостя, факт, что хозяин обмяк. Когда же они вошли в почти пустой зал, а из-за четырех занятых столов на них уставились недоуменные взгляды, мэтр безвольно махнул рукой и пробормотал: