Джерри Остер - Клуб смерти

— Попробуй.

— Переезжай ко мне.

— Нет.

Они засмеялись.

— Не потому, что я не хочу, — уточнила она. — Это ты по-настоящему не хочешь.

И так далее, и тому подобное. Они спорили о значении и смысле аргументов, о том, спорят ли они вообще, пока…

Кейт вздрогнула от неожиданности: послышался шум в гостиной. Наверное, ветер бьет в окно. Интересно, почему она не слишком испугалась?

Приказала себе не удивляться. Но ей все равно было интересно, кого трахал в последнее время Чарльз. Она подошла к столу и перелистала записную книжку с адресами. Номер ее телефона все еще числился, точнее ее другой инкарнации, той, что жила на Гроув-стрит и страстно хотела выйти замуж за Чарльза Айвса и родить ему хотя бы одного ребенка.

Она читала имена, они были знакомы, это люди, с которыми Чарльз работал, люди, которых она встречала на вечеринках. На вечеринках они тогда появлялись вместе. Люди, хотя бы один из которых стремится к браку и детям, всегда так поступают.

Были также незнакомые ей имена, раздражавшие ее почему-то. Какое право он имел знакомиться с ними без ее разрешения, кто они такие? Кто это: Джон Вермулен, Дэн Такер, Томас Соррелс, Дон Староба, Джеф Сондерс, Джим Прагер, Ник Милфорд, Кен Карл, Брайан Харвей, Гарольд Гилмор, Фил Фельдман, Лес Диллен, Майкл Корри, Джо Бломберг, Дэвид Алонзо?

Кто эти люди — вопрос чисто академический. В те времена, когда они вместе ходили на вечеринки, большинство знакомых Чарльза были женского пола. Он находил, что они более интересны, чем мужчины. Утверждал, что мужчины могут говорить только о фактах, данных, цифрах, у женщин есть…

— П…да? — закончила за него Кейт, а он взял ее руку и с улыбкой потерся о нее щекой, потом поцеловал кончики пальцев, как бы говоря, что она для него гораздо больше, чем просто… что она…

Зазвонил телефон.

— Нет, пожалуйста, нет! Вы ошиблись номером.

Но телефон снова зазвонил.

— Нет. О Господи.

И опять звонки, настойчивые, долгие.

— Он умер, ради Бога.

И опять…

— Ох, Чарльз.

И снова…

— Нет.

Телефон звонил, не умолкая, звонил, звонил, звонил и звонил.

— Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет.

Карен Оберн ехала в подземке впервые и, кажется, нашла ее не совсем плохой. Совсем неплохой.

«Настоящая жизнь, — удивлялась она, — впрямь, не так уж плоха… пригодна для существования, если так можно выразиться». Впечатление возникало часто, поскольку она редко сталкивалась с настоящей жизнью. Высший свет — ее место, стремительный ритм, острие событий. Она занимала апартаменты в здании на Третьей авеню, здание выросло за одну ночь, но славилось старосветским шармом и элегантностью. Летний дом в Вестгемптоне, не с той стороны дороги, а ближе к заливу, в нем приятно проводить большую часть лета, в отличие от более престижных соседних домов, откуда вид на море включал брызги от волн, разбивающихся о сваи ее дома. У нее было личико, известное у Гарри Киприани, в индокитайском ресторане, у Эрни и так далее. И скоро его будут знать во всех новых, самых модных местах… Она владела предметами из всех дорогих магазинов, имела шестерых любовников. На работе ими были Рой Филдс и Фил Квинлан. По вторникам жена Квинлана считала, что он занимается в чисто мужской лечебной группе. Еще — автор женских романов, издающий их под женским же псевдонимом. Под утро появлялся известный хоккеист — после ночных матчей. Плюс не слишком известный киноактер и телевизионный продюсер. Оба из Лос-Анджелеса, оба редко навещали Восточное побережье.

Жизнь стала еще более настоящей, когда Карен Оберн выбралась наверх по лестнице со станции Хобокен и столкнулась с толпой таксистов, похожих на партизан из банановой республики, никогда не видевших изящной блондинки в военной меховой шапочке от Патриции Ундервуд, короткой шубке от Ацедин Алайя, кожаных штанах от Тьери Маглер, меховых ботиночках от Мод Фризон, — не беременную, не уродливую, не с малолеткой на руках. А машины у них — сущее дерьмо.

— В центр? — спросил главный водила.

— Парковая, восемьдесят девять.

Водитель безразлично отвернулся.

— В центр? — спросил следующий.

— Я живу не в Хобокене. Где находится Парковая, восемьдесят девять?

— В центр?

Каков вопрос, таков ответ.

— Да, в центр.

Водитель молча повернулся и ушел под навес станции.

— Суки, — Карен Оберн подумала, не сесть ли ей снова в поезд и не вернуться ли обратно в Манхэттен, однако очень хотелось встретиться с подружкой Чарльза Айвса. Может быть, та знает, зачем Чарльз ездил в Новый Орлеан. Карен сама туда слетает, если снег прекратится и откроют аэропорт. До тех пор придется довольствоваться информацией из вторых рук.

Карен Оберн зашагала сквозь снегопад, размышляя, что же такого плохого в центре, если водители не хотят туда ехать. Или наоборот, только туда они и едут? Она так и не смогла понять.

Вчера вечером у баскетбольных команд был выходной, а хоккеистам его хотелось бы иметь. «Рэйнджеры» проиграли «Флаерз», «Айлендеров» приперли к стенке «Кингс», «Дьяволов» поджарили «Флеймз»: одиннадцать — один.

Прогноз национальной службы погоды: облачно и холодно. После полудня и до вечера возможен снегопад. Сила и густота снегопада не определяются. Максимальная температура днем около двадцати, минимальная ночью — около десяти. Завтра примерно такая же погода, так же возможен снег во второй половине дня. Сейчас в Центральном парке двенадцать градусов. Ветер северо-восточный, шестнадцать миль в час. Ощущение, как… в Пеликан, Нэрроуз, Саскачеван.

«КЛУБ СМЕРТИ» — такой заголовок «Дейли ньюс» выполнила белыми буквами во всю страницу на фоне фотографии, сделанной с балкона Арсенала. Пять из девяти трупов отлично просматривались. Убитые замерли в неестественных позах — так падают дети, играющие в покойников.

В «Пост» появился такой заголовок:

«МЕСТЬ ГАНГСТЕРОВ В „КЛУБЕ СМЕРТИ“».

В «Ньюсдей»: «„КЛУБ СМЕРТИ“ — ПРОКОЛ ВЛАСТЕЙ».

«Геральд» в духе вендетты (вендетты ее руководства) против Мак-Алистер, однако, не слишком резко:

«ДЕПАРТАМЕНТ ЮСТИЦИИ ОДОБРИЛ БЕЗОБРАЗИЕ В „КЛУБЕ СМЕРТИ“».

«Таймс» (о которой Чарльз Айвс как-то написал в «Колумбийском журналистском обозрении»: «Как только представляется возможность, они берут дивную историю и калечат ее помпой, серьезностью, анализом, историзмом, трагизмом, фактичностью, объективностью и академичностью») объявила попроще и поточнее:

«ДЕВЯТЬ УБИТЫХ В АРСЕНАЛЕ».

Полицейский комиссар Франклин Монтгомери разложил газеты на рабочем столе, изучил каждую бесстрастно и отстраненно, потом откинулся в глубоком кресле и заложил руки за голову.

— Прошло четырнадцать часов, инспектор Клингер. Что вы наработали?