Питер Аспе - Дети Хроноса

Пожилой мужчина снова вздохнул.

– Возможно, Провост, Брэйс и Артс?

Бюффел отложил в сторону свою трубку и сознательно рассеял дымовую завесу.

– Я прочитал статью в газете, – вместо ответа, мрачно сказал он.

– Вы думаете, что Лодевейк Вандале убил Провоста? – спросила Ханнелоре.

Этот вопрос привел Бюффела в замешательство.

– Все-таки вы пришли за этим, – сказал он с отчаянием в глазах.

Ван-Ин погасил сигарету. Старик мог быть и прав. В специальной литературе он кое-что об этом читал. По всей видимости, связь между педофилом и жертвой остается на всю жизнь. В Америке были известны случаи, когда педофилы убивали своих воспитанников больше чем через двадцать лет с момента насилия, и чаще всего по банальной причине. Предпосылкой для этого было то, что педофил и воспитанник оставались друзьями. Несмотря на то что о сексуальном контакте речь больше не шла, педофил тем не менее пытался психически привязать к себе своего теперь уже взрослого друга. Это обеспечивало его двумя источниками удовольствия. Если его воспитанник вступал в брак, педофил чувствовал свое превосходство над его супругом, которого он рассматривал как второй сорт. Более того, он знал, что, если у пары появятся дети, у него будет наиболее выгодное положение, чтобы в качестве друга семьи отважиться на еще один шанс.

– У Провоста были дети?

Ханнелоре, не понимая, посмотрела на Ван-Ина.

– Сын и две дочери. А почему вы спрашиваете? Вы же не думаете, что Вандале убил Провоста, чтобы получить возможность забавляться с его детьми?

Ван-Ин закурил еще одну сигарету. Собственно говоря, он не очень хорошо представлял, как Вандале удалось справиться с Провостом и надеть на него наручники. И потом была еще пытка. Или Вандале был не только педофилом, но еще и садистом?

– Боюсь, мы в тупике, Ханне.

– Вы не хотите чашечку чая? – вдруг предложил Бюффел дружелюбно.

– Нет, спасибо, – решительно ответила Ханнелоре.

Она не оставила Ван-Ину времени предложить альтернативный напиток. Она хотела проработать это дело до мелочей. Ведь Линда клятвенно заверила ее, что Бюффел сможет им помочь.

– Было ли еще известно о каких-нибудь случаях… чрезмерной симпатии, господин Бюффел?

Учитель отрицательно помотал головой. После шумихи вокруг дела Провоста Вандале сменил место охоты. Он устроился на должность советника в местном отделе медицинского страхования. Таким образом, во время каникул он мог заниматься мальчиками девяти-двенадцати лет.

– В любом случае больше не в нашей школе.

Ханнелоре не дала себя обескуражить:

– Тогда что-нибудь другое?

– Что вы имеете в виду?

– Вы помните что-нибудь другое о Провосте, Брэйсе и Артсе?

– С этими детьми было нелегко.

– В каком отношении?

Бюффел колебался. Как и многие другие коллеги, он в то время был уверен, что учитель – это самая прекрасная профессия в мире. Практика быстро доказала обратное. Дети оказались маленькими монстрами, которые завидовали друг другу во всем.

– Я преподавал более сорока лет, – сказал он осторожно. – За это время человеку доводится кое-что повидать. Дети иногда ведут себя как дикие звери, и были моменты, когда…

– Вам хотелось одного из них стукнуть головой о стену, – любезно добавил Ван-Ин. – Вы питали такие же чувства к Провосту, Брэйсу и Артсу?

Бюффел почувствовал, как у него по спине побежали мурашки, когда он снова вспомнил об этом происшествии.

– Однажды они зашли слишком далеко, – сказал он, сбавив тон. – Было лето 1966 года. Во время каникул дети могли два раза в неделю приходить в школу поиграть после обеда. Это устраивало родителей, и, кроме того, у школы был большой сад. По сути дела, это было что-то наподобие густой чащи, где ребята могли резвиться, сколько душе угодно. Как раз в тот полдень за ними присматривал я. Мы с коллегами договорились о посменном дежурстве. Каждому доставалось четыре раза по полдня. Нам это, разумеется, не оплачивали.

«Старые добрые времена», – подумал Ван-Ин.

Бюффел снова взял свою трубку. Когда он набивал ее табаком, его руки дрожали. Ван-Ин дал старому учителю прикурить.

– Провост, Брэйс и Артс всегда были в гуще событий, – продолжил Бюффел. – Они представляли собой триумвират. Я знал, что с них глаз нельзя было спускать, потому что эта тройка славилась грубыми играми. Но в тот полдень все, казалось, шло спокойно. Я чувствовал себя немного утомленным. Вы должны знать, что в обед мы с женой выпили пару бокалов вина, чтобы отпраздновать пятнадцатую годовщину свадьбы.

Бюффелу явно было тяжело. Его щеки окаменели, отчего мундштук трубки встал под углом в пятнадцать градусов.

– Продолжайте, господин Бюффел, – подбодрила его Ханнелоре с улыбкой.

– Внезапно меня растормошил один из новых учеников. – Бюффел яростно вытащил трубку. – Как же его звали?

– Не беспокойтесь, господин Бюффел. Потом вспомните. – Ханнелоре сидела на краешке стула.

– Как бы то ни было, он и его брат были еще только пару месяцев в моем классе. «Учитель, учитель», – услышал я, как кричит малыш. Они… Дирк… да, это имя я помню. – Лицо Бюффела просияло. – «Они убивают Дирка». Мне не пришлось долго думать, кого он имел в виду под словом «они».

– Провост, Брэйс и Артс, – совершенно излишне отметил Ван-Ин.

Бюффел кивнул. Казалось, пожилой мужчина заново ярко переживает эту сцену. Его влажные глаза пристально смотрели в витражные окна.

Ханнелоре показала жестом, чтобы Ван-Ин сидел тихо. Его вмешательство нарушило концентрацию учителя.

– Дирк и Дани Десмедт, – сказал вдруг Бюффел, нахмурив брови. – Они были близнецами. Если я не ошибаюсь, они были из Руселаре. Их отец нашел работу в Зеебрюгге, и поэтому они переехали в Брюгге.

– Вы только что говорили о попытке убийства, господин Бюффел.

– Да, действительно. Мне все еще тяжело.

– Это было так ужасно?

Бюффел глубоко вдохнул:

– Это было чудовищно. Они Дирка раздели и связали. Из его трусов они сделали кляп и засунули его ему в рот.

– Они?

– Провост, Брэйс и Артс.

Бюффел произнес фамилии очень отчетливо. Потом он замолчал. Ван-Ин многозначительно усмехнулся Ханнелоре. На этот раз это была не его вина, что учитель потерял нить разговора.

– Пожалуйста, продолжайте, господин Бюффел.

Старик сглотнул. Он положил свою дымящуюся трубку в пепельницу.

– Провост надел на нос Дирка прищепку. Когда мальчику грозило удушье, он ее снимал. Потом пытка начиналась снова до тех пор, пока Дирк… господи… я переживаю этот кошмар снова и снова. Если бы я был тогда трезв и…

Бюффел заплакал горькими слезами. Ханнелоре достала из сумки бумажный носовой платок. Она встала и утешила бедного старика, он дал себя приласкать, как ребенок.